Распутье Воронов

— Это… — она запнулась, увидев вопросительный взгляд Пампинеи. — Это для другого ведьмака… Того, молодого.

— Но он, — вздохнула Пампинеа, — кажется, ещё жив?

— Ну, я так, — прошептала Зоэ, — на всякий случай…

Все склонили головы. Богиня смотрела на них золотыми глазами.

До распутья Геральт добрался к вечеру. Он сразу узнал это распутье, а помог ему в этом ворон. На этот раз была не стая, а всего один ворон. Ворон кружил над распутьем и каркал.

Если бы Геральт был опытнее или если бы он внимательнее вслушался и задумался, он, может быть, расслышал бы в вороньем карканье предостережение. Вернись, каркал ворон. Не езди на север, там таится опасность. Вернись.

Но для Геральта карканье было всего лишь карканьем. Геральт не распознал в нём предостережения. Он пришпорил Плотву и поскакал.

На север.

Ворон каркал.

У лежащего на обочине человека голова была разбита палицей или шестопёром, а ключица и грудь разрублены мечом.

Геральт подъехал ближе, вгляделся с высоты седла.

Убитый, похоже, был охотником. Выпряженная и вытолкнутая с дороги телега нагружена была силками, ловушками, капканами и прочими принадлежностями охотничьего ремесла. Удивительно — на телеге лежало несколько связок мехов, притом дорогих: бобровых, лисьих и куньих. Кто бы ни убил охотника, он явно сделал это не с целью грабежа.

Если бы Геральт пошевелил мозгами, может, он и догадался бы, почему погиб охотник, и что из его имущества понадобилось убийцам. А если бы догадался, то избег бы великого несчастья.

Но Геральт не догадался. Он пришпорил лошадь.

Он ехал на север. По направлению к городку Франкталь.

И к храму Мелителе в Эльсборге.

За городком Франкталь, в долине с тем же названием, буковые и дубовые леса уже окрасились в осенние цвета, так ярко контрастирующие с тёмной зеленью сосен и елей. По долине змеился ручей, в его широкой излучине виднелся окружённый стеной Эльсборг с храмом богини Мелителе.

Рощица белоствольных берёз на расстоянии примерно стаи от храма скрывала руины старой фермы, совершенно разрушенный каменный домик и унылые остатки деревянных построек. Это место троица, за которой следил Геральт, выбрала для привала, а поскольку смеркалось, то наверняка и для ночлега.

Геральт остановился неподалёку, среди букового леса.

Пришло время решать.

Их трое, думал Геральт, глядя на руины, среди которых мигало пламя костра. Трое, а одного из них Артамон назвал мастером меча. Справлюсь ли я?

Он решил ждать до рассвета. Даже если кто-то из троих не спал и оставался на карауле, любого перед самым рассветом одолеет сон. Наилучшие шансы даст мне внезапность, подумал он.

Ждал. Долго.

Над горизонтом появилась тонкая светлая полоска. Предвестие брезга.

Геральт встал, вынул меч.

Он двигался бесшумно, несмотря на это их кони, кажется, почуяли его, потому что один из них всхрапнул, топнул. Но это была единственная реакция.

Догорающий костёр освещал пролом, дыру, зияющую в стене. Он пошёл туда. Вошёл в пролом, осторожно обходя обломки кирпичей. Сделал ещё один шаг. И этот шаг погубил его.

Он наступил на железо. Челюсти капкана захлопнулись и схватили его за лодыжку, острые зубы пронзили голенище. Боль принудила его сесть, бросить меч; он схватился обеими руками за челюсти, пытаясь раздвинуть их. Не смог, железо вонзилось глубоко, пружина не уступала. В то же мгновение кто-то выскочил из укрытия, схватил цепь ловушки и дёрнул её, потащил Геральта по земле. Геральт сложил пальцы в Знак, но кто-то сильно пнул его в локоть, помешал. Двое других выскочили из темноты, на ведьмака посыпались удары окованных палиц. Несколько попали по голове. По рукам, которыми он закрывался, он услышал, как хрустнула кость. По пальцам, он перестал их чувствовать. Боль затмила ему зрение.

Кто-то ударил дубиной по челюстям капкана, вбивая стальные зубы глубже в лодыжку, усиливая боль. Ещё один удар, зубы дошли до кости. Геральт не выдержал и закричал. Другая дубина ударила его по ключице, ещё одна по рёбрам, по колену, опять по рукам, по сломанным уже пальцам. И по голове. И опять по голове, очень сильно. Икры посыпались из глаз, а потом мир распался в пульсирующую мозаику.

— Хватит, — сказала Мериткселл. — Хватит, а то вы его убьёте. Если уже не убили! Он хоть дышит ещё?

— Дышит, дышит, — заверил Цибор Понти, срывая у ведьмака медальон с шеи. — Жив.

— Надо бы немного крови, — заметил Борегард Фрик. — Для более сильного впечатления.

— Раны на голове кровоточат сильнее, — с видом знатока рассудил Понти.

— Знание — сила, — Метрикселл встала коленями на грудь ведьмаку и с размаху полоснула ножом по лбу, под линией волос. В самом деле, кровь в тот же миг хлынула из раны, потекла волной, заливая лицо и шею. — Так хорошо будет? — Метрикселл встала.

— Идеально, — оценил Фрик. — Давайте посадим его на мула. Надо привязать, чтобы не свалился.

— И к воротам, к воротам. Пока не рассвело.

— Не уберегли, болваны, кхе, кхе, — маркиза Цервия Геррада Граффиакане раскашлялась, ударила тростью об пол и чуть не упала. — Вы допустили, кхе, кхе, — продолжала она кашлять, — что мой Артамон погиб. Из-за вашего недосмотра и вашей глупости от моего Артамона осталась мне только эта урна…

Мериткселл, Цибор Понти и Борегард Фрик слушали смиренно. Ни один не поднял склонённой головы, чтобы, следуя за взглядом маркизы, посмотреть на стоящую на камине урну с прахом чародея Артамона из Асгута. Урна была майоликовая, чёрная, украшенная гербом чародея — тремя золотыми птичками на синем поле, d'azur a trois merlettes d'or.

— По совести, — задыхалась и кашляла маркиза, — прогнать вас следует… Болваны эдакие, гнать вас прочь… Но есть у вас шанс искупить вину… Услужить. Слушайте мой приказ!

Трое склонились ещё ниже. Маркиза замолкла, ударила тростью об пол.

— Последняя воля Артамона, — зашамкала она беззубым ртом, — должна быть исполнена. Этот храм в Эльсборге и эти жрицы, сообщницы ведьмаков… Мой Артамон хотел, чтобы все они умерли страшной смертью. Именно так они и должны умереть, от огня и железа… И этот ведьмак-недоросль вместе с ними… А теперь слушайте, что прикажу…

— Откройте ворота, милостивые госпожи, — запричитала Мериткселл с неподдельным трагизмом в голосе. — Мы везём раненого ведьмака, молодого ведьмака, страшно израненного! Помогите!

— Пустите нас скорее! — Борегард Фрик, как оказалось, тоже мог бы сделать карьеру в театре. — Ведьмак еле дышит, он умрёт, если не поможете!

Маленькое окошко в воротах открылось, кто-то выглянул. Сидящий на муле охотника Геральт, собравши все силы, хотел крикнуть, предостеречь, но державщий его Цибор Понти затянул аркан у него на шее, задушил голос.