Распыление. Дело о Бабе-яге

Обрез, поздоровавшись и уяснив, по какому поводу похоронное настроение, развил бурную деятельность. Растопил плиту, поставил чайник, смел окаменелые крошки со стола, выгнал близняшек умывать сопли и слезы.

Ласточке приказал чистить картошку. Ну откуда Обрезу было знать, что ножей дома мы ей не даем? Что моя подружка, начав резать - неважно, что, - уже не могла остановиться... Это была оборотная сторона непревзойденного искусства владения клинком. Самое главное, не Бабуля её этому научил. Она уже такая была, когда к нам попала. Только ничего о своей прошлой жизни не рассказывала.

Теперь, глядя на то, как она аккуратно снимает тонкий слой картофельной кожуры, высунув язык от усердия, я не знала, что и думать. Подменили подружку...

Или Обрез так на неё повлиял? Она смотрела на парня - длинного, нескладного, с куцей, растущей только местами, бородкой, в постоянно съезжающих на нос разбитых очках, как на святого.

– Откуда ты знаешь, что Сашка до сладкого сам не свой?
– спросила я, пока Обрез споро замешивал тесто.

Тесто, спросите вы? Ну да, самое настоящее, для блинов. Меня это поразило. Бабуля шутил, что профессионально он только консервы вскрывать умеет, мы с Ласточкой тяги к кулинарному искусству тоже не испытывали. Максимум - яичница и покупные полуфабрикаты. А этот невозможный парень... Каким отморозком он бывал на поле битвы - мама дорогая! Это ведь он меня чуть из огнемета не спалил! А третьего дня целый цыганский табор сжег...

Напоив всех чаем, он пошарил по полкам, и, никого не спрашивая, побежал в продуктовый. Дома было шаром покати, после пельменей, которые я принесла третьего дня, никто толком ничего и не ел. Притащил целую гору продуктов - страшно подумать, сколько всё это стоило, и вот теперь, стоя у нашей, не так уж часто используемой плиты, собирался печь блины.

Мешая большой ложкой тягучую массу, он рассказывал:

– Я тебе уже говорил. У меня в деревне два брата: Петька и Армен. Мы втроем месяцами жили, пока маманя на заработки ездила. А я - за старшего, так что пришлось научиться. И хлеб печь и суп варить... В деревне продуктовых лавок нету.
– А что до сладкого...
– он усмехнулся.
– Помню, лет десять мне было. Сварила маманя варенье из малины, и поставила тазик на верхнюю полку, чтобы я не добрался. Да пригрозила: хоть ложечку сожрешь, пока меня не будет, все уши оборву. Естественно, как только она ушла, я полез за вареньем. Мелкий был, как клоп, а таз высоко стоял, я за край полки уцепился, подтянулся... А табуретка возьми, и упади. Так я и повис. Полка не выдержала, таз с вареньем перевернулся, и - на меня. Так и грохнулся, с тазом на голове. Сижу на полу, обтекаю...

– Что, прямо весь таз?
– мне малиновое варенье, может, разок и пришлось попробовать. Я в магазине банку стащила - давно это было. Бабуля тогда так всыпал, за воровство, что вкуса варенья я и не запомнила...

– Ну да, весь.
– кивнул Обрез.
– Сижу на полу, обтекаю, а вокруг осы роятся. Хорошо, что варенье остыть успело. А тут маманя заходит.

– И что?
– близняшки слушали, раскрыв рты. Даже Ласточка, вместо того, чтобы вставлять ехидные комментарии, только сопела потихоньку.

– А то... Маманя даже бить меня не стала. Языком, говорит, чтобы всё слизал.

– А ты?

– А что я? Слизал. Тошнило пото-о-о-м...

– И что, больше ты сладкое не ешь?

– Еще чего. Только пуще прежнего любить стал. Сахар могу тоннами жрать. А уж конфеты...

Близняшки дружно захихикали.

Помявшись, я сказала совершенно искренне:

– Слушай, спасибо тебе. А то мы с Ласточкой по-хозяйству как-то не очень. Да и вообще... Не знаю, что теперь делать. Ладно, мы. А кто близняшек выучит? В городскую школу их не возьмут - больно дикие. Да они и не пойдут...

Жизнь без Бабули представлялась страшной и полной скрытых до поры до времени неурядиц. А если дом отберут? Я удивилась своей отстраненности. Почему я думаю, как мы будем без него? Почти автоматически что-то рассчитываю, планирую... наверное, потому что не привыкла верить в лучшее. Всегда так: как только настроишься на что-то хорошее, поверишь - обязательно случается что-то плохое. Так что лучше не обольщаться. Не раскатывать губу...

– Найдем мы вашего Бабулю.
– не переставая мешать - очки запорошены, руки по локоть в муке - спокойно сказал Обрез. Тара - лучший следопыт в наших краях. Обязательно найдем.

– Даже если найдем, что дальше? Как мы его из зверя расколдуем?

И тут я поняла, что нужно делать. Единорог всё-таки не обманул: приезд магов в наше захолустье - судьба. Только они могут помочь Бабуле.

Наконец вкусно запахло блинами. Стало тепло и уютно, будто Бабуля и не уходил вовсе. Последней мысли я устыдилась. Честно отвесила себе пинка, спрятавшись за дверью в углу, чтобы никто не видел. Бабулю заменить нельзя! Да и не нужно... Мы его найдем. Обязательно найдем, а потом я пойду к этим заезжим магам и упрошу, умолю, заставлю, подкуплю... Что угодно сделаю, но уговорю их Бабулю расколдовать.

Сашка ходил за Обрезом как приклеенный - наверное, увидел в нем старшего брата. Он, когда помладше был, часто брата вспоминал. Того, настоящего. Тоже от Пыльцы сгорел: хотел магом стать, да не вышло.

Пока накрывали на стол, Ласточка ускользнула с независимым видом наверх, и спустилась через пять минут совершенно преобразившись. Я глазам не поверила. Никакой бледной немочи! Щечки - розовые, глазки блестят, даже губки чем-то намазала... Вырядилась в своё лучшее платье и волосы по спине, как бледный серебряный дождь! Если б это был кто угодно другой, я бы решила, что моя подружка настроена на серьезный штурм. Или всё-таки?

Когда на столе воздвиглась огромная стопка блинов, с куском желтого масла сверху, я посмотрела на Обреза с уважением. Может, не такой уж он и долбоклюй. Возится же с ним почему-то Таракан, а Таракана все уважают. И Сашка в него сразу влюбился... А у нашего Сашки нюх на людей такой, что собаки завидуют.

– Мир этому дому.
– на пороге стоял, кто бы вы думали? Таракан! А я почему-то даже не удивилась...

– Как раз вовремя.
– по-хозяйски пригласил Обрез.
– Проходи, Тара, знакомься.

Он уже вел себя, как дома! Рубаха на груди расстегнута и выправлена из джинсов, рукава по локоть закатаны. Хаер убран под красный, в цветочек, платок, в котором я с ужасом опознала любимую косынку Ласточки. Да что ж такое, а? Я что, попала в параллельный мир?

– Здравствуй, Марьяшка.
– это мне.
– Не переживай, отыщется Бабуля...

Я еле сдержалась, чтобы не закричать и не затопать ногами. Тоже мне, нашлись герои. Взяли шефство над бедными сиротками. Мы и сами бы прекрасно справились! Без всяких мужиков.

Но, глянув на подругу в поисках поддержки, я опешила: она сидела вся такая хрупкая, такая беззащитная... И это - моя подружка? Та, которая может не моргнув глазом перерезать горло упырю? Попасть, не глядя, ножом в сердце василиску? Да мне до сих пор снится, как она - глазищи горят, на губах кровожадная улыбка, - расстреливает из автомата орду орков на гигантских волках! А теперь сидит, заламывает ручки и строит из себя цветочек аленький... Точно параллельный мир.

А блины были вкусные. Таракан принес с собой меду - и теперь Сашка, я так себе думаю, продаст ему душу... Мы макали блины в мед и запивали чаем из душицы и чабреца.