Расщеплённая сталь. Том 1

Я поднялся, держа весь сухпаёк в руках.

Седой, стоя рядом, хмуро наблюдал за мной.

— Я тоже подумал об этом. Слишком много у них добра, — сказал он. — Не по рангу.

Я кивнул.

— Многовато для обычных каторжан. Наверняка они чем-то промышляют. Или на чьей-то пайке сидят. Нужно наведаться туда. С чисткой. И вынести всё.

— Думаешь, так просто? — усмехнулся он, но в голосе была тревога.

— Нет. Думаю, у них есть ещё бойцы. Эти — были ударной группой. А значит, их пропажа не останется незамеченной.

Седой выдохнул и кивнул:

— Да. Если у них есть ещё кто-то, они пойдут за своими. И пойдут сюда. А это значит — нам надо готовиться. И быть первыми.

Я кивнул и потопал в сторону беседки. Желудок выворачивало от голода — я бы сейчас съел пайки прямо с упаковкой, не разжёвывая. Седой, потащился за мной, поглядывая на облака и всё ещё держась за почти залеченную руку.

— Денёк... тяжкий выдался, — буркнул он.

Я хмыкнул.

— Ты бы знал, что я видел в портале... — сказал я, усаживаясь на скамейку. — Десять раз подумал бы, прежде чем так говорить.

Он уселся рядом.

— Рассказывай. Что там было-то? И как ты руку свою обратно приклеил?

— Да так же, как и твоя затянулась. Подполз, приложил, держал, пока регенерация не началась и вырубился. Если бы просрал тайминг — остался бы без руки.

Я кратко описал, что происходило в портале. Сцену арены. Балтиггора. Шарды. Потерю конечностей. Его слова. Фазу. И — системный лог. Когда дошло до фаз и номера противника, Седой выдохнул медленно, долго:

— Ебать... — произнёс он. — Это что, выходит, только начало?.. Хочешь сказать, будут ещё? Более высокие порталы? Ещё миры?.. С такими же, как ты?

Я кивнул, не раздумывая.

— Да. У самого в голове не укладывается. Но всё указывает на это. Мир Балтиггора пал. Его самого... как зверя, запечатали в портале. Он не вылазил, он ждал. Он знал, что кто-то придёт. И пришёл я.

Пауза.

— Если всё это правда, — добавил я, глядя в сторону, — то следующая фаза будет в разы опаснее. То, что я видел, — это была разминка.

Глава 10

ГЛАВА 10 — РЕОРГАНИЗАЦИЯ И РАЗВЕДКА

Доев третью упаковку сухпая, я вытер рот тыльной стороной руки и достал из штанов мятую пачку сигарет. Закурил. Радовало хотя бы то, что удар пришёлся по пустому карману — если бы нет то не видать мне моих сигарет. Хмыкнул.

Седой сидел напротив. У него в руке была старая фляга, от которой несло трофейным пойлом. Он плеснул себе на дно, сделал глоток, и тоже закурил.

— Что делать будем? — спросил он, глядя куда-то в сторону. — Ситуация с каждым днём всё напряжённее. Глянешь не туда — кажется, из тени сейчас кто-то вылезет.

Я кивнул в сторону мужиков, которые собирались у дальнего костра, переодевались, чистили оружие.

— Нужно выставить вооружённые патрули по периметру. Если сваливать не планируем — укрепляемся. Или собираем манатки и тянемся к более удобному месту, где доступ к еде есть. Тут нас скоро живьём сожрут.

Седой коротко кивнул и рявкнул, перекрывая весь лагерь:

— Все ко мне! Живо!

Мужики, потрёпанные недавним боем, начали стекаться к беседке. У кого-то ещё капала кровь с подбородка, кто-то заматывал свежие раны. Но все были на ногах. Уже успели подобрать винтовки, натянуть броню с трупов. В глазах — усталость, но и решимость.

Я оглядел их.

— Мужики, есть у кого идеи? Кто местность знает? Где тут могут быть склады со старыми запасами, которые ещё не снесло, не сожгло.

Пауза. Кто-то покачал головой. Кто-то откашлялся.

— Тогда так, — продолжил я. — Нам нужно чётко и структурно организоваться. Те, кто покрепче — со мной в разведку и дальние патрули. Кто постарше, как Седой, остаются на месте. Усиление лагеря, периметр, снабжение. Каждая смена — вооружённая.

Седой скривился, но молча кивнул. Ещё свежо в памяти, как он за мной бежал к порталу, и чуть лёгкие по дороге не выплюнул.

Десять лет каторги и годы войны сделали своё дело. Людей ломала не просто рутина, а ржавчина безысходности. Многие иссохли, стали тенями. Крепких, снаровистых, было мало. Те, что с нормальных каторг — вроде Макса и Лео, ещё держались. Но пара таких же лежала тут же, в грязи, обугленные и мёртвые. Их тела были накрыты тряпками — поджаренные, разорванные. Именно их я и хотел взять в вылазку. Теперь — минус два.

Сюда ссылали не бойцов. Ссылали тех, кто провинился. Стариков, отработанный хлам, списанных. Гарри, например — человек, у которого больше в голове, чем в руках. Умений много, но не выживет, если придётся бежать десять километров с рюкзаком и под огнём слишком старый.

Мы не были армией. Мы были сломанной коллекцией теней. Но если не соберёмся в кулак — нас размажут. И плевать, сколько у меня умений и сколько крови пролито. Всё пойдёт в песок, если мы не станем организованной угрозой.

Лео и Макс вышли вперёд сами, не дожидаясь команды. Их лица были сжаты в одну складку ярости и решимости.

— Грим, — сказал Лео. — Мы с тобой пойдём. Если ты собрался в лагерь к этим упырям — мы рядом. За тех ребят надо мстить. Их слишком жестоко пытали.

Я кивнул. В их голосах не было просьбы — только холодное заявление. Осмотрел остальных. Нужно было минимум ещё двое — тех, кто сможет прикрыть спину в случае засады или отхода. Лучше — больше.

Из толпы выдвинулись пятеро. Старики, но крепкие. Кто-то с рассечённой губой, кто-то с бинтом на шее, но стояли уверенно. За ними — гомон, будто цепная реакция пронеслась сквозь толпу. Всех пробрало. Картина, как наших парней притащили голыми, с вырванными ногтями и обожжённой плотью, — врезалась в мозг. А уж сцена с Седым, стоящим на коленях, когда его руку медленно жарили перед всем лагерем — задела каждую гнилую жилу.

— Да мы этих сучьих уёбков на потроха разворотим! — орал кто-то из толпы. — За наших! За каждого!

Крики множились. Будто проснулись. Будто откуда-то из глубин каторжного оцепенения всплыла ярость. Память. Война. Боль. То, что было забыто в рутине гниения, снова подняло голову.

Я хмыкнул, выдохнул дым сигареты и рявкнул:

— За наших ребят — я им сам глотки вырву. Нельзя прощать такое. Но!.. Потише. Мне нужно ещё двое. Крепких. Кто пробежит десять километров и не свалится. Не хочу, чтобы мы тащили на себе тех, кто потом нас утопит.

Толпа затихла. Кто-то глянул в пол, кто-то на свои руки, кто-то перевёл взгляд на обугленные тела.