Расскажи им обо мне

Остальные все разъехались по домам, и мы остались вдвоем. И весь следующий день тоже провели вместе. Преимущественно в кровати. Я припоминаю, что мне уже хотелось домой, поесть нормально, помыться, в конце концов. У него я почти не ела. И не ходила в душ – стеснялась обживаться, вести себя непринужденно как дома. В туалет-то сходить для меня было целым подвигом. В общем, хотелось уже уехать. А он все не отпускал меня. И у меня осталось такое чувство, что в тот день мы вставали с постели только покурить. Уж и так и эдак он меня ублажал, а мне и не до удовольствий было, уже болело все, и я боялась, что без душа-то наверное плохо пахну и вообще. И еще в тот день он спросил, точно ли я пью противозачаточные таблетки. Опомнился. Почти через полгода… Если так переживаешь, предохраняйся сам! Но я пила их.

Под вечер я все-таки от него уехала. Я была счастлива, хотя и измождена, да еще похмелье одолевало. Все говорило мне в тот день, что у нас любовь и мы, как я мечтала, навсегда вместе. Но сейчас у меня такое чувство, скорее всего я преувеличиваю, но все же, что то, как он безостановочно, остервенело занимался со мною сексом в тот день, было как-то странно и не похоже на то, как это было всегда. Как будто он уже тогда знал, что это все в последний раз.

9

Когда я уезжала, мы договорились, что сейчас я еду домой, но через пару часов мы снова встречаемся и едем в гости к тому второму приятелю с отсутствующей женой, так как сегодня был уже его день рождения. Так мы и сделали. Состав был почти вчерашний, только без Алины, она уехала к родителям. Плюс подъехал тот самый Рустам с волосатыми ногами.

В общем, я со своим и еще трое парней сидим и пьем водку. И опять вопрос без ответа – зачем я это делала? Ведь было не вкусно, противно, наутро голова болит. Совершенно ничего хорошего, приятного, лишь затуманиваешь мозг, зарисовываешь дурманными красками всю свою реальность. Для чего мне это было надо? В какой момент я для себя решила, что без спиртного не могу веселиться? Не могу влиться в новую компанию, не могу проявить чувства, танцевать не могу. Сексом заниматься на трезвую голову, как выяснилось, тоже не могу! Это же ужас, трагедия на самом деле. Проклятье какое-то, причем наложенное самой на себя. И я помню как зачем-то брякнула в тот вечер, что могу много выпить просто потому, что мне не отвратителен вкус водки, мол, пью и пью. С какой целью я это выдала четырем парням? Чем тут гордиться? Тем более, что это была полнейшая чушь – отвратителен вкус и еще как! Просто чем сильнее наступает опьянение, тем хуже видишь берега и, не замечая отвратной горечи, льешь и льешь в себя эту обжигающую горло гадость, пока вообще не вырубишься. Так стыдно… А ведь такое было не раз, что напивалась я до потери памяти. Так случилось и в тот вечер.

Тот парень, Рустам, что ездил с нами на турбазу и теперь явился на день рождения, еще тогда при знакомстве проявлял ко мне симпатию. Но я, как мы уже знаем, сделала выбор не в его пользу. И вот теперь он здесь, явно рад меня видеть, и мы мило беседуем. А мой друг с именинником уже куда-то встали из-за стола, кажется, они уже плясали и распевали песни. А я с пьяным участием стала расспрашивать Рустама, от чего он такой грустный. Он все увиливал, нет, все нормально, говорил. Но я продолжала лезть к нему с расспросами, расскажи да расскажи. Понижала голос, заглядывала в глаза, приставала короче. Видимо мне хотелось поиграть таким образом, я же помнила, что нравилась ему, вот я и включила роковую львицу. В конце концов, он довольно резко оборвал меня: «Зачем я буду рассказывать?», сказал он. А потом все, провал, я абсолютно не помню, что было дальше – целый кусок вырван из памяти. Я помню только уже потом, как я сижу все там же, где сидела, и вижу, что друг мой стоит в дверях комнаты в верхней одежде, готовый уходить. И я словно очнувшись, вообще не понимая, что происходит, в изумлении спрашиваю его:

– Ты куда?!

– А он в ответ:

– Пошла ты на х…! – почти кричит он.

Я в страхе, что он правда уйдет, срываюсь с дивана, подбегаю к нему, хватаю за рукава пуховика, пытаясь удержать. Он вырывает свои руки, ломая мне длинные наращенные ногти, да так, что один из них отрывается с мясом, и уходит из квартиры. Но я не чувствую боли, я мигом накидываю свою шубу и устремляюсь за ним. Куда только девался весь хмель? Он успел заскочить в лифт, а я понеслась параллельно с ним по ступенькам. Он вышел из подъезда чуть раньше меня и быстро зашагал из двора к улице. Вокруг была ночь, но я точно помню, что бежала за ним, не упускала его спину из виду. А когда настигла его у киоска на остановке, я в ужасе отпрянула, поняв, что тот, кого я догоняла все это время, был не он – абсолютно чужой мужчина обернулся ко мне. А где был мой, я не знала. Я так растерялась, закрутилась на месте, соображая, куда же мне теперь идти, как вернуться. В этом районе я была впервые, и дом, где мы заседали, стоял в глубине дворов, по единой схеме построенных – серые однообразные панельки, расставленные в повторяющемся геометрическом рисунке. Какой-то проклятый гигантский тетрис! И я уже думала, что заблудилась, но все же чутьем нашла нужный дом. Я добрела до него и только у подъезда заметила, глянув вниз, что я без сапог, в одних только колготках…

Конец ознакомительного фрагмента.