Расскажи им обо мне
Шрифт:
Потом, проснувшись, я все перебирала этот сон, стараясь найти в нем смысл или связать с каким-то событием из реальной жизни, когда мною было выбрано действовать, в то время как правильнее было бездействовать в той ситуации. И вспомнился мне июнь, пять лет назад.
Был вечер пятницы. Родной город готовился зажигать огни. А мы мчали на восток, оставляя за спиной зарево заката. Дело мечты и чуть ли не всей жизни, как мне казалось тогда, гнало меня. И мы неслись все дальше – за Уральский хребет. И вот уже обогнули Южный Урал, скоро знаменитая стела – все, впереди Азия. Пылающее небо понемногу гасло, и вот лишь тонкая тлеющая полоска оставалась над горизонтом.
Уже было темно, когда мы свернули с федералки. Нам предстояло ехать по тихой, пустынной дороге. В какой-то момент
И только забравшись обратно в машину и тронувшись снова в путь, я поняла, откуда эта давящая серость, почему не стемнело до черна. Конечно, сейчас же конец июня, самые короткие ночи! Вот почему та светлеющая полоска, тот отголосок заката на горизонте так до конца и не потух и всю дорогу следовал за нами. А потом словно опередил и стал указывать четко на восток, как раз туда, куда мы так спешили. Я никогда такого раньше не испытывала, я не встречала рассветов, предпочитая вместо этого спать. И теперь я все не могла оторвать взгляда от этого неясного свечения на краю неба и от проплывающих на его фоне черных чудных фигур облаков. И пусть поездка та в итоге оказалась никчемной, и мечты мои не сбылись. И пусть впоследствии я много раз жалела о своей импульсивности и порывистости, ту ночь, когда, старый день не умирал и не рождался из него новый, и когда я так ясно открыла, увидела, что все течение времени неразрывно, едино и истинно; эту ночь я бы ни за что не отдала.
4
6 февраля
Про небо
Зимой небо редко бывает черным. Ночью, я имею в виду. У нас зимы почти всегда пасмурные. И низкие облака, освещенные снизу огнями города, оставляют ночи бледными. Где-то за городом, где нет фонарей, возможно ночь выглядит как-то по-другому. Не знаю, не могу представить. А вот в промзоне, где я иногда бываю, облака, как стемнеет, еще и светятся розовым. Это горящие на заводах факелы дают им такой отсвет. А если вечер ветреный, то их мигающее пламя заставляет мигать и свет в облаках.
Я не вижу факела, потому что я – внизу, между зданиями. А он – где-то вверху и далеко. Но я знаю, что он есть и он горит. Именно по этим мигающим розовым теням. Это странное небо и начинающаяся метель, такая белая, январская. Вроде не сильная и снежок сыпет мелкий, но почищенная недавно дорожка ко входу в гараж уже за пятнадцать минут опять покрылась мягким слоем. Запомнилось мне это, когда в начале января прошлого года я ездила туда к ребятам на шашлыки. И вышла из гаража проветриться и посмотреть, как будут ставить мангал. Скучно просто сидеть, в разговорах ведь я почти не участвую. И это уже моя 34-я зима. И заводские факелы и засыпанные свежим снегом дорожки и сверкающие в ночных фонарях, будто осколками, белые сугробы, все это я видела тысячи раз. А запомнилось только теперь. Наверное потому, что, кажется, это был первый год, когда я не торопила зиму.
Зима – время вынужденного и оправданного бездействия. Зимой холодно и длинные ночи, поэтому мало соблазнов куда-то выходить или выезжать. Зимой можно не вытаскивать себя никуда, а просто ждать. Зима – это мое время.
Зимой так хорошо и оправданно быть одинокой. Зима же, все равно толком никуда не пойдешь. Поэтому и пусть, что не с кем. Типа не очень-то и хотелось.
Зимой можно ждать весну. Следить как небо по ночам уже не такое серое. Как ночи постепенно становятся чернее, потому что все чаще появляются ясные дни. И как следствие ясные ночи. И как в этих черных предвесенних ночах, где-то там наверху, зарождается новая жизнь. Весна ведь – это новая жизнь?
Замечать
активизировавшиеся стаи темных птиц. Они не каркают, а как-то по-другому, скрипуче-квакающе кричат. Все это замечать и отслеживать, как в душе появляется и растет очередная надежда и предчувствие счастья.А потом наступает межсезонье – календарная весна. Грязища, мокрища, разбитые дороги и забрызганные штаны. Романтики ноль. Вся романтика и прелесть ожидания остались в зиме.
Ну а еще позже приходит май. Май – это ужасный месяц. Потому что – ну, вот он пришел, шумный такой, тоже еще грязный и с недоремонтированными поле зимы дорогами, но уже на улицах появились люди; в местах сборищ молодежи забухали колонки; зарычали по ночам выхлопными трубами мотоциклы… Пришел – и промчался. И все – лето. А для меня 1-го июня всегда будто загорается табло обратного отсчета. До осени осталось столько-то. До обрыва всех надежд и предчувствий осталось – 90, 89, 88 и так далее дней. То есть я уже заранее готовлюсь к тому, что ничего не сбудется…
Летом надо действовать. Гулять, а не сидеть дома. На крайний случай – на машине кататься. Опустить свои тонированные стекла, выключить эти с глубоким смыслом рок-произведения, поставить какой-нибудь танцевально-веселящий музончик, и вперед! К новым знакомствам и впечатлениям. Но нет же! Я почти всегда в гордом одиночестве. Даже машина наглухо заклеена тонировкой. Ну, может, с маленькой щелочкой в приоткрытом окне, чтобы хоть пух тополиный залетал для разнообразия…
Короче к черту лето! Ну его! Летом двигаться надо и тащить куда-то свой зад. Уж лучше зима. Горящие факелы, искрящийся, но такой холодный снег, тоска, мысли и ждать. И ждать. И ждать…
5
16 февраля
Ледоход
Как быстро прибавляется день. Февраль еще конечно помучает нас метелями, засыплет снегом. Машины перетолкут этот снег в кашу, тракторы сгребут ее по дворам в курганы и насыпи и бросят до весны. Солнцу придется топить эти окаменелые кучи. Они будут долго истекать слабыми ручейками, пока, наконец, не исчезнут, оставив после себя горстки грязного песка и пыли.
А я прошу весну – пожалуйста, помедленнее! Не приходи так внезапно и так же резко потом не уходи. Я не успеваю принюхаться, почуять. Дай наглядеться на долгие закаты, уловить все перемены в небе, расслышать новых птиц. И позволь мне в этот раз не опоздать на ледоход. Много лет подряд каждую весну, когда я спускаюсь к реке, тороплюсь увидеть льдины, там плывут уже одни только крошки. И сама река уже такая коричневая, разлитая, жирная.
6
3 марта
Как-то не весело…
Уже три дня как весна. Радость вроде, пережили зиму и впереди ждет хорошее. Но я не чувствую ничего, не предвкушаю как раньше. И вчерашней метели ни капельки не огорчилась. И сегодня такой сильный ветер, что я не разберу: эти дико несущиеся снежинки – с неба? Или их ветром поднимает с сугробов и гонит вдоль земли? Иногда некоторые из них непонятным завихрением выбивает из потока, и они притормаживают у моих окон, кружат, тычутся в стекла как осы, а потом их снова уволакивает мощной струей.
За последний год, даже меньше, я как-то резко состарилась. И хотя мне всего 35 лет и выгляжу я моложе, чувствую, что жизнь моя пересекла невидимый порог. Казалось, долго-долго я взбиралась к нему, впереди открывался еще такой далекий путь. И не только до конца, а даже до середины, казалось, еще многие годы. А потом я вдруг поняла, что жизнь моя уже подошла к своему пику. Неустойчиво, словно шар, помешкав на котором, она снова тронется и покатится теперь уже вниз. Теперь ей под горку – и все пойдет гораздо быстрее. Замелькают, неуловимыми станут пейзажи вокруг. И я захочу оглянуться, единым взором окинуть всю свою жизнь неуклюжую. Может, удастся разглядеть сквозь слезы разочарований и тщетные страдания что-то нужное, что было не зря? Но нет, не успевает взгляд зацепиться. Слишком быстр ход. Да и надо ли оглядываться, копаться в былом? Нет, не хочу больше переживать и стыдиться прошлого. И о будущем беспокоиться больше не хочу. Может, и нет у меня никакого будущего? Тогда тем более… Тогда и пусть. И плевать.