Рассказы и повести

Танька показала цепочку.

– Куриный бог, - узнал Громов.
– А говоришь: не знаешь.

Журавлев оглядел присутствующих. Хотел что-то сказать. Не сказал. Пошел по полю, не оборачиваясь.

– А цепочку-то?
– крикнула Танька.

Летчик ускорил шаг.

– Чокнутый какой-то, - обиделась Танька.
– Я вон искорябалась вся, пока довезла.

– Тань, а за что ты его палкой-то стукнула?
– поинтересовалась Фрося.

– Да так... В коллектив хотела вовлечь...

Танька пошла к мотоциклу.

– Это Коли Канарейкина дочка, - сказала Фрося.

– Ну и молодежь...
– Громов покачал головой.

– Тань, как отец?
– поинтересовалась Фрося.
– Техникум кончил?

– Да нет! За второй курс только сдавать будет! Мне как отсюда ближе? Через площадь или по мосту?

– По мосту. Тебя тут мальчик какой-то искал.

– Это Мишка, - обрадованно догадалась Танька.
– А где он?

– В милиции...

За столом сидел сержант Ефимов. Против него на потертой скамейке сидел Мишка.

Ефимов пил чай и звонил по телефону, придерживая трубку плечом. Он набрал две цифры и спросил:

– Петров? Привет, Петров! Ефимов из Верхних Ямок. Вам новую форму завезли?

– Да ты про дело спрашивай!
– вмешался Мишка. Про дело!

Ефимов отмахнулся от Мишки.

– А Коростылеву завезли. Нам всегда в последнюю очередь.

– Там человек, может, насмерть разбился. А он про шмотки треплется! возмутился Мишка.

Ефимов отхлебнул чай и спросил:

– Петров, там у тебя на участке аварии не было? Ну да, я знаю, что сообщили бы. Ну, пока...
– Повернулся к Мишке: - Тебе же говорят: в нашем районе сегодня никаких аварий не было. Не бы-ло! Чаю хочешь?

– А может, она через Лещевку поехала?
– волновался Мишка.
– Позвони, а? Не мог же человек вот так никуда не деться...

Ефимов налил себе чай. Закусил печеньем. Набрал две цифры.

– Сидоров! Ефимов из Верхних Ямок. Вам новую форму завезли?.. Завезли? А нам нет...

В это время в комнату заглянула Танька.

– Вот она!
– подскочил Мишка.

Ефимов положил трубку.

– Здрасте, - поздоровалась Танька.
– Миш, поехали! А то поздно уже.

Мишка поднялся и твердо поглядел в глаза Ефимову:

– Официально заявляю: эта гражданка угнала мой мотоцикл!

– Миш, да ты чего?
– оторопела Танька.

– Я с вами не разговариваю, - официально сказал ей Мишка.
– Вы не вмешивайтесь. Пишите!
– велел он Ефимову.
– Она угнала мой мотоцикл.

– Чего это я буду писать? Сам и пиши, - сказал Ефимов.

– Совсем одурел, - Танька пожала плечами.

– А ты что думала, у нас личная собственность законом охраняется! сказал Мишка.

– Ну и жлоб же ты, Мишка...

– А вы, гражданочка, садитесь, - предложил Ефимов Таньке.

Танька села.

– Пиши!
– Ефимов дал Мишке чистый листок.

– И напишу.
– Мишка подвинулся к столу и стал писать.

Танька и Ефимов ждали.

– Девочка, тебе Егор Канарейкин родственник?

– Дедушка...

Ефимов разглядывал Таньку, потом спросил:

– Значит, ты Коли Канарейкина дочка?

– Да...

– А Коля, значит, на Ляльке женился...

– Ну да... На маме...

– Гляжу и не пойму, на кого ж ты похожа... Вроде и на него и на нее. Как мама, все такая же певунья?

– Да когда ж ей петь? На ней коровник в семьдесят коров. Да нас двое. Я-то уже взрослая, а за Вероникой глаз да глаз нужен. Знаете, такой возраст...

– "Взрослая"...
– передразнил Мишка.
– Вот!

Мишка поднялся и положил перед Ефимовым заявление.

– Ознакомляю.
– Ефимов поднял на Таньку глаза и стал читать: - "Гражданка Канарейкина Татьяна Николаевна, потеряв женскую гордость и скромность, украшающую советскую девушку, бегает за летчиком аморального поведения и с этой целью угнала принадлежащий мотоцикл марки "Молния", номерной знак 11-17. Михаил Синицын".

Ефимов с некоторым сомнением посмотрел на документ. Сказал:

– Немножко не по форме. Ну ладно. Можете быть свободны.

– Пошли, - сказал Мишка Таньке.

– Вы идите, а гражданочку Канарейкину нам придется задержать, - сказал Ефимов.

– Как - задержать? Нам еще до Бересневки сто десять километров пилить.

– Ну как же... Ты обвиняешь человека в воровстве. По всем советским законам мы должны передать дело в суд, - объяснил Ефимов.

Танька испуганно стала шить глазами.

– В каком воровстве?
– искренне удивился Мишка.

– Ты же написал, что Канарейкина угнала твой мотоцикл?

– А... Нет... Она не угоняла. Я ей сам дал.

– Значит, сам?

– А то... Зачем же ей красть? Она против меня живет. Улица Коккинаки, семь. А я - улица Коккинаки, четыре. От моего дома до ее - вот как отсюда досюда. Я ей крикнул: "Хочешь покататься?" Она говорит: "Давай!"...

– Покататься... А права у нее есть?

– Нет, - пискнула Танька.

– А она и не ездила. Я ей говорю: "Хочешь покататься?" Она говорит: "Давай!", а я говорю: "Не дам, у тебя прав нету", и сам ее в город привез. А мотоцикл на аэродроме поставил.

– Так чего ж тогда людям голову морочишь?
– нахмурился Ефимов.

– Пошутил, - Мишка чистосердечно улыбнулся.

– Ну ладно, шутник, - Ефимов выкинул заявление в корзину.
– Еще раз пошутишь, я тебе пятнадцать суток влеплю и наголо обрею.

Шел дождь. Мишка и Танька стояли под деревом. Крона плохо защищала от дождя. Танька промокла и мелко дрожала.

– На!
– Мишка снял пиджак. Не глядя, протянул Таньке.

– Мне не холодно, - гордо отозвалась Танька как советская девушка, не потерявшая скромность и гордость.

– Как хочешь...

На шоссе показались огни фар. Мишка подхватил канистру и выскочил на дорогу. Замахал руками. "Москвич" стал. Оттуда высунулся шофер.

– Налей бензинчику, - попросил Мишка.
– Бензин кончился.
– Мишка кивнул на сиротливо стоящий на обочине мотоцикл.

– А шланг есть?

– Нету.

– И у меня нет, - сказал шофер.

– Ну, извини.

Мишка вернулся к Таньке.

– Надо самосвал останавливать, - сказал он.
– Там болт внизу, отвинтишь, и порядок. Там бак с болтом. Понимаешь?