Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

В работе подотдела участвовало около 30 человек. Возглавляли его Иштван Энгельман и Иван Секей. Энгельман являлся представителем компании “Балтийский мех” (фирмы Норберта Мазура) в Венгрии и говорил по-шведски, Секей был наследником владельцев сети венгерских аптек. Вероятно, Валленберг знал обоих со времен своих прежних визитов в Будапешт. Отчасти выбор сотрудников был обусловлен их внешностью: они не должны были выглядеть очень по-еврейски. В отделе были также два нееврея, один из них – жандармский капитан в отставке, другой – капитан пехоты, невеста которого была еврейкой [52] .

52

Другими членами были Бела Элек, Петер Шугар, Томаш Вереш, Андраш и Ласло Гейгеры.

Группа протоколирования занималась не только написанием отчетов. Ее сотрудники, переодетые в форму СС или Скрещенных стрел, участвовали в операциях по спасению евреев. Секей с его ярко выраженной арийской внешностью и верхненемецким произношением был известен тем, что мог в словесной баталии нокаутировать любого немца. “Он жил как наследник трона, ожидающий получения своего огромного наследства”, и поэтому многие его не любили, вспоминал Габор Форгач. “Его можно было любить или не любить, но факт остается фактом: с исключительной смелостью он являлся в [штаб-квартиру нилашистов в] казармах Радетски, в штаб гестапо в отеле “Мажестик”, в принадлежащее Партии скрещенных стрел здание на бульваре Сент-Иштван и добивался, чтобы те, кого он пришел освободить, были освобождены”.

Другой сотрудник этого отдела, Янош Беер, с помощью Валленберга получил разрешение в определенные часы посещать Большое гетто. В результате ему удалось в течение декабря добиться перевода в Международное гетто около 70 человек, сумевших доказать, что они являются владельцами охранных паспортов. Рядом с Беером работал Андраш Сент-Дьёрди, мужественный и изобретательный молодой журналист. Он обладал особым искусством появляться в штабе нилашистов или еще где-то, переодеваясь в разные костюмы – нилашиста, католического священника. С помощью взяток ему и Бееру удалось освободить многих людей с охранными паспортами, часто схваченных с целью вымогательства.

Смерть в Дунае

Хотя акции Отдела протоколирования часто были успешными, столь же часто они оказывались тщетными. В одном отчете рассказывается о семье Себестьен. Валленберг лично добился того, что политическая полиция Петера Хайна, под ничтожным предлогом забравшая всех членов этой семьи, выпустила их. (После октябрьского путча Хайн вновь возглавил венгерское гестапо.) По дороге домой из места заточения они попали в лапы к нилашистам, которые держали их у себя больше недели, после чего привезли на Цепной мост, где и расстреляли. Госпожу Себестьен, тяжело раненную, вытащили из воды, и она выжила, остальных членов семьи унесла река.

Набережные Дуная после путча превратились в места массовых казней. В городе, где морги были переполнены, дунайская вода стала практичной альтернативой кладбищу. Согласно подсчетам, нилашисты после переворота убивали в среднем 50–60 евреев в сутки, многих – именно на берегах Дуная. Среди убийц были подростки, хулиганы 14–15 лет. Но самую громкую славу приобрел не мальчишка, а священник Андраш Кун, разгуливавший по городу с револьвером, болтавшимся на поясе монашеской рясы. Он лично приказал казнить 500 человек, сопровождая расстрелы командой: “Во имя Христа, пли!”

Чаще всего во время этих казней на берегу Дуная евреев связывали по трое. Затем стреляли в среднего, который, падая, увлекал за собой остальных. Поскольку жертвы были связаны друг с другом, им было крайне трудно выбраться на берег, а стреляя лишь в одного из трех, экономили свинец. Поскольку казни обычно происходили ночью и палачи часто бывали пьяны, пуля не всегда попадала в цель, и некоторые люди выжили.

“Мне никогда не забыть, как изо всех сил трудился наш друг Валленберг, чтобы помочь этим людям, – вспоминала Аста Нильсон. – Однажды он пришел и показал мне спальный мешок, сделанный на заказ, сказав: “Честное слово, в этом я улягусь на набережной Дуная, чтобы собственными глазами увидеть, что они делают с людьми”. Аста Нильсон ответила, что спальник слишком тонкий и нужно достать другой, потолще, с одеялом внутри, иначе он замерзнет насмерть. Зима 1944–1945 годов была непривычно холодной.

Осуществил ли Валленберг свои планы заночевать на набережной Дуная, неизвестно, но вряд ли: это было слишком опасно. Однако то, что он часто появлялся на дунайских набережных, где спасал людей от смерти, подтверждено документами. В нескольких случаях он просто забрал их с того места, где они стояли в ожидании расстрела, аргументируя свои действия тем, что это шведские подзащитные. Одной из избежавших смерти в Дунае стала Алис Кораньи (Бройер), спасенная Валленбергом уже во второй раз за несколько месяцев.

В других случаях события разворачивались более драматично. Одна из подзащитных миссии, ее сотрудница Агнеш Мандл, вспоминает, как Валленберг как-то попросил ее и еще нескольких хороших пловцов отправиться с ним на набережную. Дело было перед Рождеством. Стояла холодная зима, по Дунаю плыли льдины. На Агнеш была зимняя одежда и перчатки. Пришедшие остановились на берегу чуть в стороне от нилашистов. Когда прозвучали выстрелы, она и трое мужчин, обвязанные веревкой вокруг пояса, прыгнули в воду и вытащили на берег стольких, скольких смогли. По рассказу Мандл, за одну ночь они спасли около 50 человек, но потом замерзли и не могли продолжать. В машинах Красного Креста их ждали Валленберг, врачи и медсестры.

Йожефварош

Судя по всему, последний масштабный марш смерти в направлении Хедьешхалома отправился 21 ноября. Однако это не означало конца транспортировок “одолженных евреев”. Через несколько дней после вмешательства Валленберга и Ангера в Хедьешхаломе было принято решение транспортировать в Австрию еще 17 тыс. подлежащих трудовой повинности евреев и передать их немцам. Согласно секретному распоряжению, иностранная трудовая бригада тоже подпадала под это решение.

На этот раз депортации происходили не пешими маршами, а на поездах, которые уходили от Йожефвароша, товарного вокзала в восточной части Будапешта, откуда евреев отправляли в запечатанных вагонах для скота. Валленбергу удалось договориться с Ференци, что он с двумя служащими шведской миссии получит право проконтролировать, что в железнодорожных составах нет шведских подзащитных. Тех, кто сможет предъявить охранные или временные паспорта, отправят обратно в охраняемые дома Международного гетто.

В четыре часа утра 28 ноября евреев из шведской трудовой бригады повели на железнодорожный вокзал. Януш Беер отвез Валленберга на “студебеккере”. Януш вспоминает:

Когда мы приехали, там уже присутствовала маленькая группа сотрудников миссии. У них были книги с подробной информацией о владельцах охранных паспортов, и перед столом образовалась очередь из тех, кто либо имел при себе охранный паспорт, либо утверждал, что паспорт у него отняли. Перед тем как передать их личные данные в руки Валленберга, их нужно было сверить со списком миссии. […] Ближе к вечеру мы отобрали свыше сотни людей, чьи удостоверения личности были приняты. Валленберг организовал для них полицейский эскорт для отправки в один из охраняемых шведских домов.

Валленберг на станции Йожефварош, между офицером и человеком в темном пальто и светлой шляпе. Фотография сделана Тамашем Верешем скрытой камерой.

Когда мы вернулись в машину, Валленбергу пришло в голову, что спасенные им люди целый день не ели, и, вместо того чтобы сказать, что на сегодня хватит, он попросил водителя ехать в охраняемый дом, чтобы удостовериться, что всех по приезде накормили горячим супом.

Сегодня станция Йожефварош не используется. На фасаде доска в память о жертвах депортаций.