Райская лагуна

Было странно, как быстро мы вернулись к нашим старым привычкам, как комфортно мне было рядом с ним, и я понял, как сильно я по нему скучал. Он всегда был частью меня, как и все они. И будь я проклят, если позволю кому-нибудь снова забрать его у меня.

Я взглянул на Маверика, обнаружив нетронутую еду у него на коленях, его бейсболка теперь была сдвинута назад на голове, и он смотрел в темное небо, которое соперничало с темнотой в его собственных глазах. Мне не нужно было спрашивать, о чем он думал. Эта боль была мне теперь так же знакома, как дыхание. Это было то, о чем мы постоянно умалчивали. Слон с радужными волосами в комнате.

То, как его пальцы сжимали револьвер в руке, убедило меня, что он думал о том, чтобы выстрелить, но я не знал, кто был целью в его мыслях. Шон? Роуг? Он сам?

Каким бы разбитым я себя ни чувствовал из-за Роуг, я цеплялся за самую слабую надежду, что смогу сохранить последние осколки нашей семьи вместе. Но, может быть, я был просто мертвецом, цепляющимся за мечту о жизни. Может быть, эта охота за Чейзом и эти дни, которые мы проводили, ночуя в номерах мотелей и на станциях технического обслуживания, были просто чем-то, что поддерживало мой дух живым. Потому что я был уверен, что если остановлюсь и буду думать слишком долго, то поддамся отчаянному горю внутри себя и пойму, что двигаться дальше невозможно.

Я протянул руку и положил ладонь на плечо Маверика, зная, что он нуждается во мне, даже если и не скажет этого. Но все, что это сделало, это напомнило мне, что Чейз был там сам по себе, и никто не мог сказать ему, что все наладится. Он был одинок, брошен. И, черт возьми, я ненавидел Фокса за это. Я ненавидел его так сильно, что это жгло. И я так сильно скучал по нему, что мне было больно. А потом все снова свелось к ней. К Роуг. Имени, вырезанном на каждой разрушенной частичке моего сердца. Иногда мне хотелось начисто вырезать его из своей груди, просто чтобы больше ничего этого не чувствовать. Потому что все это время, пока оно билось, оно жаждало чего-то, чего никогда не получит.

— Убери от меня руку, Джей-Джей, — прорычал Маверик. — Я не ребенок, которому нужна гребаная пустышка для успокоения.

— Нет, но ты мой брат, и я люблю тебя, — сказал я тихим голосом и почувствовал на себе его взгляд при этих словах, сверлящий мой череп. Мне было все равно. Какая разница, если он знает об этом? Что я люблю его так же глубоко, как и в детстве. — Мы семья, — процедил я сквозь зубы, и он сбросил мою руку с себя.

— У меня нет семьи. И никогда не было, Джонни Джеймс, — сказал он.

Я фыркнул, качая головой. — Ты такой же упертый, как она. — Черт возьми, мне не следовало заводить о ней речь. В ту же секунду, как я это сделал, температура, казалось, резко упала, и энергия между нами сместилась.

— Так вот почему ты не оставляешь меня, бегаешь за мной, как бездомная собака, в поисках объедков, как ты всегда делал с ней? — сказал он с горечью, и гнев пронзил меня насквозь.

Я затормозил у края обрыва, зажав стояночный тормоз с такой силой, что колеса заскользили и взметнули пыль позади машины, прежде чем я толчком открыл дверь.

— Пошел ты, — прошипел я. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Прекрасно. С меня хватит. — Я вышел из грузовика, бросил ему ключи на колени и начал спускаться по дорожке.

— Не будь такой сучкой, — крикнул он мне вслед, но я проигнорировал его, сжав кулаки и скрипнув зубами. Половина меня хотела броситься с обрыва слева, а другая половина — продолжать идти, пока ноги не сотрутся в кровь. Я был измотан и чувствовал себя натянутым, как струна, последние несколько дней, а теперь давление стало слишком сильным, и я сорвался.

— Джей-Джей! — взревел Рик, когда я продолжил движение, оставляя свет фар позади, когда я завернул за угол и начал взбираться на крутой холм.

Позади меня раздался топот тяжелых шагов, но я не оборачивался, пока Маверик не схватил меня сзади за футболку и не заставил остановиться.

— Отвали, Рик, — прорычал я, вырываясь из его хватки и продолжая взбираться на холм.

Он шел в ногу со мной, его рука взметнулась к моей. — Не уходи, — пробормотал он так тихо, что я едва расслышал его, и в этих двух словах было столько боли, что я чуть не поддался им.

— Мне надоело играть с тобой в эту дерьмовую игру. Хочешь притворяться, что презираешь меня? Презираешь Чейза? Тогда возвращайся на «Остров Мертвецов» и сиди в своем злодейском убежище в одиночестве. Я достиг своей терпимости ко лжи, — сказал я ледяным тоном, думая о Роуг, и, клянусь, мое сердце снова разбилось.

Маверик так крепко сжал мою руку, что я был уверен, что останутся синяки, когда он заставил меня повернуться к нему лицом, и вспышка молнии прорезала темное небо, осветив его черты. В воздухе витало предчувствие бури, и волосы на руках встали дыбом, поскольку статическое электричество потрескивало на моей коже. На мгновение в воздухе запахло дымом, и я подумал, не разверзнется ли ад у наших ног и не поглотит ли наши грешные души.

— Прекрасно, — прошипел он. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Но ты уйдешь. Когда мы найдем Чейза и пыль между тобой и Фоксом уляжется, ты вернешься в «Дом-Арлекинов». Куда я не смогу пойти. Куда я не хочу идти. Потому что в глубине души ты знаешь, что это временно. Но, в конце концов, ты друг Фокса, а я нет.

— Рик… — начал я, но тут на периферии моего зрения мелькнуло зарево, и я повернулся, нахмурившись, пока бегом преодолевал последние несколько футов до вершины холма, и мое дыхание застряло в легких, чтобы никогда больше не вырваться наружу.

Над водой за Сансет-Бич, «Игровая Площадка Грешников» пылала глубоким и красным пламенем, как сам Дьявол. Маверик встал рядом со мной, испуганное проклятие слетело с его губ, а по моей плоти разлилась паника, пока я смотрел, как горит наше любимое убежище.

Нет!

Я повернулся и побежал обратно к грузовику, а Маверик последовал за мной по пятам. Мы запрыгнули в него, и я схватил ключи с сиденья, завел двигатель и помчался по дороге так быстро, как только мог. Я не знал, что планирую, только то, что я должен был добраться туда. Я должен был попытаться остановить пожар. Я не мог потерять этот кусочек нашего прошлого. Я не мог смотреть, как он превращается в пепел и рассыпается в океане, смытый и потерянный навсегда.

— Нет, нет, нет, — выкрикнул я, срываясь с места, пока мой пульс рикошетом отдавался в черепе.

Я схватил свой телефон с приборной панели, набрал номер Фокса и нажал «Вызов», когда мое горло сжалось. Телефон прозвенел дважды, прежде чем он ответил с третьего гудка.

— Что? — спросил он, и я был так удивлен, что он действительно ответил, что мне потребовалось мгновение, чтобы заговорить.

— «Игровая Площадка Грешников» горит, — выдохнул я, и на линии повисла тишина. — Фокс!