Раз. Два? Три!

— Фред, это же глупо, — примирительно заявил Джордж.

— Лучше не лезь, — предупредил Фред. — Гермиона будет со мной.

А вот это уже оскорбило Джорджа.

— То есть ты уже всё решил за Гермиону? Она не называла конкретного имени. Вполне возможно, что ей нравлюсь и я.

— Она тебе не нравится, — неуверенно заметил Фред, засунув руки в карманы и покачиваясь на месте.

— С чего ты взял? Она довольно мила, и…

— Она не нужна тебе.

— Как будто тебе нужна.

— Да.

— Знаешь, как бы там ни было, но пусть Гермиона сама сделает выбор.

— А ты ей определиться поможешь, да? — съехидничал Фред. — Лучше не лезь, Джордж.

— Гермиона не вещь, чтобы так обходиться с ней.

— Чёрт возьми, Джордж, я же не собираюсь принуждать её! — взвился Фред. Казалось, чем хладнокровнее был Джордж, тем сильнее он выходил из себя. — У меня к ней чувства, — измученно признался он. — А ты просто развлекаешься, я знаю это. Не лезь.

— Развлекаюсь? — ухмыльнулся Джордж. — Может быть, но не решай всё за всех и особенно за меня. Я ведь могу и передумать.

Вместо ответа Фред смерил брата тяжёлым взглядом и, обогнув его, направился к дому. Джордж последовал за ним.

— Пусть Гермиона решит сама, — снова заговорил он, уже примирительно, кладя руку на плечо брата. Фред недовольно дёрнулся.

— Ладно, — после непродолжительного молчания согласился он. — Но я не собираюсь оставлять попытки завоевать её.

— Я тоже.

— И я не собираюсь из-за этого ссориться с тобой. Поверь, она быстро отошлёт тебя, и я стану единственным претендентом на её сердце.

— Какая потрясающая самонадеянность! — под стать брату развеселился Джордж. — Не думаю, что ей придутся по вкусу твои ухаживания.

— Как будто ты в них знаешь толк, — хмыкнул Фред.

Они ворвались в «Нору» и поднялись по ступенькам в комнату, всё ещё продолжая препираться.

— Что, будешь покорять её стихами? — ёрничал Фред, примеряя перед зеркалом галстук-«бабочку».

— А ты — второсортными шуточками? — не остался в долгу Джордж.

— Не путай мои шуточки со своими, братец.

— Я так понимаю, в ход идут все средства?

— Насилие и Империус исключаем.

— Думаю, за это Гермиона от нас мокрого места не оставит, — хмыкнул Джордж.

— Тут я согласен.

Братья пожали друг другу руки, как соперники. Похоже, они не воспринимали всё слишком всерьёз. По крайней мере, Джордж продолжал относиться к этому как к шутке и ввязался во всю эту авантюру только чтобы помешать Фреду достигнуть желаемого — а именно Гермиону. Он боялся, что Фред, известный как персона влюбчивая, будет играть чувствами Гермионы — не со зла, а просто по причине несерьёзности своих собственных чувств, — и тем самым разобьёт ей сердце. Джорджу было жаль Гермиону — сначала Рон, теперь Фред пытаются добиться её взаимности, а уж от них серьёзности ожидать точно не стоит. Ему хотелось предостеречь Гермиону, которой он симпатизировал всегда, даже во время её «заскоков» на посту старосты.

— Ну, по рукам, — хмыкнул Фред, покидая комнату. — Пожелай мне удачи, братишка.

— Она избавится от тебя в первые пять минут, — крикнул вслед Фреду Джордж.

Щёлкнул замок. Джордж, полный плохих предчувствий, кинулся к двери и дёрнул её. Заперто.

— Дешёвый трюк, — фыркнул Джордж. Он попытался трансгрессировать и тут только понял, что не может этого сделать. Он осмотрел свои ладони и обнаружил новое изобретение — Противотрансгрессионный пластырь, ловко прилепленный Фредом. — Я убью тебя!

Гермиона по просьбе миссис Уизли занималась глажкой свежевыстиранного белья, пахшего вереском. Запах ей безумно нравился, он напоминал о «Норе» и сопровождал Гермиону повсюду с тех самых пор, как она впервые посетила гостеприимный дом семейства Уизли. Этот аромат чудился ей и в парах Амортенции, которую Гермионе пришлось как-то варить на зельеварении. К нему примешивался запах свежескошенного сена и нового пергамента. А об этом аромате Гермиона предпочитала умалчивать, боясь, что её не поймут. Девушка углубилась в воспоминания и не заметила, как её одиночество было нарушено Фредом.

Тот нахально уселся на гладильную доску, где Гермиона ловко управлялась с древним подобием утюга миссис Уизли, и принялся сверлить девушку задумчивым взглядом, при этом сверкая белоснежной улыбкой. Улыбка у него, конечно, обаятельная — да Фред вообще мог быть обаятельным, когда хотел этого, — но если обычно Гермионе не составляло особого труда её игнорировать, то сегодня с этим явно были проблемы.

— И что это ты тут делаешь? — полюбопытствовал Фред.

— Разве не видно? — раздражённо ответила Гермиона. — В Австралию собираюсь, пакую вещи.

— Меня с собой возьмёшь? — всё так же нахально осведомился Фред.

— К сожалению, туда таких, как ты, не пускают.

— Каких это «таких»? — ухмыльнулся Фред, непозволительно близко наклоняясь к Гермионе.

Девушка тут же непроизвольно покраснела и принялась с неправдоподобным усердием гладить нелепую цветастую рубашку. Затылком Гермиона чувствовала дыхание Фреда, щекотавшее волосы, отчего по коже галопом бежали мурашки. Вот его тёплые ладони скользнули на её плечи и вниз, по рукам до локтевого сгиба, вызывая своими прикосновениями чуть ли не ожоги.

— Таких очаровательных и привлекательных? — дразнил Фред.

— Таких непроходимых тупиц!

— Неправда. Ты совсем не так думаешь обо мне.

Гермиона прерывисто вздохнула и крепче сжала рукоять занесённого для удара раскалённого утюга. В тот же момент губы Фреда коснулись её щеки, а пальцы обхватили запястье, склоняя горячее орудие смерти подальше от рыжей шевелюры.

— Фред! Что ты…

— Это ведь я, правда? — прошептал Фред. Его ладони властно скользнули по рукам Гермионы. — Да, Грейнджер?

— А хоть бы и ты! Отпусти, дурак рыжий!

Утюг снова взлетел над головой Фреда, но на этот раз парень знал, что делать. Прежде чем Гермиона сумела взять ситуацию в свои руки, он ловко притянул девушку ближе к себе и поцеловал. От удивления Гермиона сдавленно охнула прямо в приоткрытые губы Фреда и невольно потянулась ему навстречу, отставив утюг в сторону. Тут же парень крепче обнял её за талию, его ладони плавно переместились ниже, на бедра. Гермиону самым нахальным образом вдавили поясницей в ребро гладильной доски, рядом с исходившим горячим паром утюгом. Губы Фреда казались ничуть не прохладнее раскаленного прибора и ловко терзали рот Гермионы, растерявшейся под таким напором. Внутри неё взвился целый ураган противоречивых эмоций и ощущений, да и желание огреть Фреда утюгом никуда не исчезло, даже если принять во внимание тот факт, что он шикарно целуется. Сравнивать девушке было, конечно, не с кем, но сейчас при поцелуе ей хотя бы не мешал его нос, как было с Виктором.