Раздолбай

Светлана горько усмехается. Эта женщина непробиваема. Вдох-выдох. Пора:

– Если вы ничего не предпримете, я направлю сюда органы опеки. Они разберутся, притворяется Неля или нет.

Лицо Раисы каменеет. Она распрямляет плечи дёрганым движением и фыркает:

– Да кто ты такая, чтоб в мою семью лезть? А, Светлана Анатольевна?

– Александровна! – рявкает Светлана, поразившись собственной стойкости. – Вы даже отчество классного руководителя дочери запомнить не можете! – Она встает, чтобы не стукнуть кулаком по столу. – И мы с вами не настолько близки, чтоб вы мне тыкали.

Она разъяренно выдыхает. Раиса, словно провинившаяся школьница, вдруг сникает, а ее глаза блестят от слез.

– Не надо опеки, – едва слышно бормочет она, – иначе он точно от меня уйдет. И Элечку себе заберет.

– Я приду к вам еще раз после Нового года. Если вы продолжите закрывать глаза на проблему Нели…

– Поняла-поняла. Я… буду стараться. Извините, Светлана Анат… Александровна.

Светлана уходит с чувством невероятного воодушевления. Впервые она по-настоящему смогла дать кому-то отпор.

В редкий выходной она планирует остаться дома, но в холодильнике нет еды, и Светлане приходится пойти на рынок. Сонно моргая, она бродит между торговыми палатками, рассматривая безделушки, халаты и прочие тряпки. Ее внимание привлекает аккуратный браслетик с четырёхлистным клевером. Глупо надеяться на удачу с таким серьезным диагнозом, но…

– Дайте мне вот этот, пожалуйста, – Светлана достает кошелек и расплачивается. Дома она упакует его в подарочный мешочек и при следующем визите отдаст Неле.

Купив зелени и свежих фруктов, Светлана выходит на улицу, вдыхает морозный воздух. Редкие моменты наедине с собой пробуждают в ней радость от жизни. С неба сыплются пуховые снежинки. Светлана снимает перчатку, вытягивает ладонь и улыбается, ощутив холодное прикосновение, а через мгновение – лужицу на коже.

– Ты опять сюда приперся? – громкий резкий голос. – Сколько раз тебе повторять, Кусаинов, не лезь к сестре.

Вздрогнув от услышанной фамилии, Светлана инстинктивно поворачивается к ребятам. Прохожие косо поглядывают на них, но не пытаются вмешаться или разогнать. Она считает головы – раз, два, пять, – судорожно выдыхает и идет к ним. Даже если это не ее ученик, она не может позволить одним людям бить других. Как учитель, как разумный член общества, в конце концов.

– Дархан! Везде тебя ищу, – растолкав прессующих его парней, она пролезает в круг и хватает ученика за руку. Заводит его себе за спину и оглядывает нападающих. – Молодые люди, почему вы пристаете к моему ученику?

– О, так это не твоя мамочка? – смеется один.

Другой пихает его локтем в бок:

– У этого китаёзы в роду таких красоток точно не было.

Кто-то присвистывает и трогает Светлану за плечо. Она вздрагивает и крепче сжимает руку Дархана.

– Не вмешивайтесь, – говорит он ей, пытаясь выпутаться.

– Молчи, – шикает Светлана. – Оставьте его в покое и уходите, иначе я вызову полицию.

– Ты смотри, какая смелая, – главарь, выше нее на полторы головы, склоняется. – Не боишься последствий, дамочка?

– В какой школе вы учитесь?

– Не втягивайте ее в это, – говорит Дархан. – Это только между нами.

– Ну, – главарь шутливо раскидывает руки, – уже нет.

Осмотрев ее от макушки до пят, он выпрямляется и с усмешкой говорит:

– Я тебя запомнил. Как-нибудь встретимся. – Отсалютовав, Радик отходит вместе со своей бандой. – Не нарывайся, Кусаинов. А то твоей крошке-училке, – он проводит большим пальцем по своей шее.

Рука Кусаинова дрожит, отчего содрогается и рука Светланы. Когда парни исчезают из виду, он отшатывается:

– Зачем вы все время лезете ко мне? Разве не понимаете, во что ввязались?

Светлана растерянно моргает, будто учитель здесь Дархан, а она глупая ученица. Его кроссовки кажутся Светлане смутно знакомыми. Куртки нет, шапки нет; из одежды лишь осенние потертые брюки и шерстяной растянутый свитер. Губы потрескались, кожа на руках шершавая и поврежденная.

– Пойдем, – Светлана за руку тащит Кусаинова на рынок.

– Что вам от меня надо?

– Мне – ничего. А вот тебе не помешало бы одеться, – она проходит мимо ларьков, придирчиво оглядывая вещи, и, останавливаясь перед некоторыми, запихивает Дархана внутрь. – Примерь это.

Светлана прикладывает к его бедрам утепленные штаны.

– Что…

– Ничего не говори. Просто делай.

Она проводит его к примерочной с картонкой на полу. Отвернувшись, прикрывает собой, раскинув полы куртки. Так, у Дархана появляются новые штаны, потом куртка, шапка, перчатки и зимние кроссовки. Купюры в кошельке редеют, но «счастьеметр» в голове Светланы сияет.

– Вы… зачем? – спрашивает растерянный Кусаинов, когда они выходят на улицу.

– Затем, – Светлана накидывает ему капюшон на голову, стягивая завязки на шее, – что ты мой ученик. И ты все время ходишь в такой холод в легких брюках и рваной обуви.

– Я не смогу вернуть вам деньги.

– И не надо, – она улыбается. – Это подарок.

Дархан рассеянно качает головой.

– Почему эти парни пристают к тебе?

Он хмурится и молчит.

– Ладно. Это не мое дело, но твое благополучие – моя забота. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

Его взгляд словно оттаивает, становится живее. Отведя глаза, Дархан говорит:

– Спасибо.

Предновогодние дни выдаются напряженными. Светлана засиживается допоздна и покидает школу перед самым закрытием. Уставшая и мечтающая припасть щекой к подушке, она набредает на подмерзший лед и едва не падает. С хрустом что-то ломается. Ногу прошибает резкая боль. Светлана приседает, уронив сумку, и щупает лодыжку; поднимает отломившийся каблук.

Незнакомец, появившийся из ниоткуда, хватает сумку и дергает за нее. Не успев сомкнуть пальцы, Светлана протягивает руку вслед убегающему вору. Она бы догнала, но со сломанной обувью велик риск травмироваться.

Стоя в зимних сумерках под светом жужжащей от напряжения лампы фонаря, Светлана щупает карманы. Ключи и телефон на месте, подарок для Нели тоже. Вот только кошелек канул в Лету вместе с последними деньгами.

Откуда-то издалека слышится бой курантов. В воздух взмывают разноцветные фейерверки, завиваясь и рассыпаясь завораживающими блестками по ночному небу.