Разношерстная... моя

– Да ничего особого. Ты дело говори, – досадливо напомнила Ялька. – Вы сами-то вылезете? А то вскорости погоня вернется. Я не всех убрать смогла. Не сдюжила. Больно ловкие сволочи…

– Вылезем, – оборвал ее болтовню Юган. – А ты присмотри там за этими. И не лезь на рожон! А то знаю я тебя…

– Я пригляжу! – обрадовалась она и обернулась обычной задрипанной шавкой.

Все голову ломала: как одолеть остатних злодеев? А бабулины особые припасы на дорожку и вовсе из головы вон. Она ж уложила внучечке в ее мешок всё самое пригодное для войны с дурными людишками, что норовят обидеть беззащитную оборотенку. Мужиков ругала, а у самой башка забекренилась. Ялька тихохонько выглянула из-за угла и принюхалась. Пятеро разбойников отирались у костра, что развели подле крыльца бывшего крестьянского дома. Своих дожидаются – поняла она и неспешно потрусила от сараюшки к углу дома. Ее заметили и даже угостили каменюкой. Увернувшись, пришлось добросовестно взвизгнуть, поджать хвост и сигануть за намеченный угол. К той боковине дома, где виднелось раскрытое окно.

В горнице спиной к окну за обшарпанным столом торчал седовласый мужик. Он горбился над столешницей, навалившись на нее разведенными по сторонам локтями. Там у него что-то поскрипывало… навроде пера. Видать, карябал кому-то послание при свете двух свечек. И уж так-то старался, бормоча под нос, что Ялькину оплошку не услыхал. Неловко шлепнув об пол сваливающимся с ноги куцым сапожком, она замерла. А после юркнула в соседнюю горенку, благо дверная щель пропустила ее худосочное тело без скрипа. На этой свалке всяческого наваленного, как попало, барахла свою поклажу отыскала лишь по запаху. Мешок Югана разворотили: кое-что валялось тут же, а чего получше, небось, уже растащили. Да и ее котомку не помиловали: свою одежку про запас нашла завалившейся за огромную корзинищу. Ялька нашарила в недрах котомки потайную нашивку, скрывавшую мешочек с зельями. Затем рачительно собрала все свое барахлишко, пообтрясла, лишнее уложила обратно в котомку. Скоренько оделась, обулась и огляделась.

Потолок заброшенного домишки зиял дырами. Из него за каким-то лешим выдрали несколько досок. Ялька прихватила зубками вязку мешочка и оборотилась кошкой. Легко вскарабкалась на гору барахла, посильней толкнулась и вспрыгнула на потолочную доску. Та от души скрипнула, оповещая весь белый свет о воровском вторжении. Да и самый верхний мешок от толчка кошачьих лап поехал вниз, предательски звякнув каким-то добром. Словом, старательный писака мигом ворвался в горенку, высоко вздев свечку. Видать, прожженный чертяка, а потому глазам не поверил. Разорался, как полоумный, выкликав со двора подельничков. Те бросились шуровать на свалке, тягая мешки с корзинами. Одного подсадили вверх, и этот умник долго щурился в полумрак чердака, тщась разогнать его свечным огарком. Ялька же просто залезла за кособокую печную трубу и пересидела поднятую ею суматоху. А едва башка провалилась обратно вниз, скользнула к чердачному окну.

Но тотчас вернулась, приманенная широкой щелью… прямиком над столом писаки. Там рядом с белеющим листком харангской бумаги стоял крутобокий кувшин. Винищем из него несло аж за версту. Ялька перекинулась собой, развязала бабулин мешочек, по запаху отыскала нужную туго скрученную тряпицу. Со всем бережением подцепила кончиками пальцев заветную горошинку и, примерившись, уронила ее в кувшин. А вскоре огромный черный котище спрыгнул на двор и прокрался ближе к булькающему на открытом огне котлу. Тут везение чуток подгадило: один из разбойников не шибко обеспокоился поднятым в доме шумом. Остался у котла, вороша под ним уголья. Да и за всем обширным подворьем он присматривал со всем тщанием, крутя башкой по сторонам. Чего там разглядеть пытался? Да еще с таким видом, будто на его человечьей морде сидели взаправдашние звериные глаза.

Ялька прикинула: достанет ли у нее на все времени? И будет ли толк, коли она подкрадется к охранничку и куснет его. Выходило, что нет. Разорется же придурок на весь белый свет. И дружки, что прошерстили всю свою барахолку на несколько рядов, кинутся гоношиться уже сюда. Будут носиться тут, как угорелые – вот уж когда прорваться к котлу уже никак. Так и выходит, что лезть к нему придется нахрапом, прямиком такой, как есть, в человечьем обличье. Лишь бы этот придурок не приметил брошенной в варево потравы. Тут уж ему глаза, чем хочешь отводить нужно. Любой дуростью или дерзкой выходкой.

Она обползла костер по широкому кругу, куда его свет доставал так себе. По другую сторону от него залегла за толстым чурбаком, что служил седалищем, и обернулась собой. Высыпала в ладошку все горошины – чтоб уж наверняка – и подобрала валяющуюся обугленную палку. Юган нередко рассказывал, как можно подловить даже самого опасливого из людей. Правда, ненадолго, ну да ей иного и не требуется. Ялька зажала горошины в левом кулаке, привстала на четвереньки, подобралась и вымахнула из-за чурбака диким зверем. Она прянула вплотную к котлу и засветила палкой прямиком в обалдевшую харю разбойника. Ловкий оказался паскуда! Не сплоховал, уловил ее замах и закрылся рукой – прав был деда насчет воинских повадок. Ну да, ей с ним в битве не сходится. Тех скупых мгновений, что он укрывал глаза, Яльке хватило швырнуть в котел потраву. И тотчас дернуть прочь в ближайшие кусты. Кашевар взревел белугой и кинулся следом – едва и успела обернуться змеей да затаиться под трухлявым бревном. Так вдоль него и поползла прочь, покуда он рубил мечом кусты да скликал своих. А Ялька, волчицей обежав дом по задворкам, полюбовалась на очередную бестолковую сумятицу. И заторопилась обрадовать своих.

– Вы тока поперед нужного времени в драку не лезьте, – строго наказала она обрадованному Югану.

Они с Таймиром уже вытащили парочку жердин, дабы протиснуться через скат крыши наружу. И чесалось у них посчитаться с обидчиками, аж пар из ноздрей!

– Ялька, может, притащишь нам хоть что-то из оружия? – подбивал ее многоопытный разбойник и полнейшая бестолочь. – Чего так-то сидеть.

– Ну, так и не сиди! – проворчала она, отпрянув от спрыгнувшего наземь Таймира. – Поди вон, понарывайся на горячее. И не зарься после на мои знахарские умения. Я тебе не бабуля: дырки латать не обучена, – увернулась она от родственной затрещины приземлившегося рядом Югана.

– Иди сюда, задрыга ядовитая! – поймал он ее за локоть, подтянул и вскинул на руки, накрепко прижав к груди: – Цела, разношерстная? Всю душеньку мне измытарила. Боле я тебя от себя не отпущу.

– Да ладно тебе, – замурлыкала Ялька, обхватив родную крепкую шею, и прижалась лбом к исцарапанной щеке: – Может, оно боле и не понадобится. Вы сами-то целы?

– Целехоньки, – успокоил ее Юган, зыркая по сторонам. – Так чего, разведала, как к оружию подобраться?

– Никак.

– Ты их на дыбы подняла? – уточнил Таймир, примеряя по руке жердину с крыши.

– Так вышло, – виновато пробурчала Ялька и запрыгала в могучих руках: – Пусти!

Она пошарила у самой стены и вытащила из зарослей лопуха укрытый там стыренный нож.

– Как бы они нас проведать не решили, – переглянулся с Юганом державник. – Я б после этакого переполоха обязательно проверил.

– Уходим, – с сожалением подтвердил Юган, разглядывая Ялькину добычу. – Отложим разговор по душам. После перебеседуем. Добрый клинок. Жаль, другого не раздобыла лентяйка.

Скоро сказка сказывается да не скоро мечты сбываются. Как Таймир и накаркал, разбойнички, озадаченные явлением придурочной малявки, сунулись проведать пленников. Полюбовались проломом в потолке и до самого утра шарили вкруг хутора, тщетно надеясь, что те заблудились где-то неподалеку. Да уж о том узнали позже, как вернулись на разбойное подворье. А первым делом помчались лесом за Ялькой, дабы забрать коней. Как бы там оборотенка не расстаралась против зверя, а человеку ее метки на земле не страшней прошлогодней бури. Особо, ежели некий долгогривый болван вздумает ответить взбеленившимся где-то неподалеку сородичам. Ялька-то еще все гадала: где ж это те трое из ее погони запропали? Давно б уж должны были вернуться. Ан нет. Видать, толи Багр, толи Свар ответили из лесу их перепуганным коням. И троица разбойников добралась-таки до их потаенного убежища.

Да встряла в неравную борьбу с двумя бешеными конями своих пленников, каких и в первый-то раз еле угомонили. Боевого-то коня поди усмири! Он, кроме хозяина, ни одну сволочь не признает. Такую заразу легче прибить, чем окоротить! Да уж больно хороши оба, чтоб так-то разбрасываться золотом, что отвалят за них. Вот и промурыжили этих троих Свар с Багром на совесть. Но строптивцев все же почти вытащили на дорогу, когда до оставленных там замордованных разбойных коней Яльке было всего-ничего. Она бежала чуток впереди мужиков. И, почуяв всю эту заваруху загодя, метнулась назад предупредить. А после припустила на выручку, добежав до привязанных на дороге коней первой. С ходу обернувшись собой, едва успела отвязать их. Все трое шарахнулись от нее, как от прокаженной. А оборотенка пустила им вдогонку такую переливчатую волчью трель, что их сдуло в единый миг. Чуток-то и не поспел первый выкатившийся из леса разбойник – изругал удравших коней в хвост и в гриву, а толку-то? Вслед уж не кинешься. Да еще под такой грозный волчий вой едва ли не над самым ухом. Тут еще и попритихшие Свар с Багром заерепенились, подняв бучу в зарослях, сквозь которые их тащили. Словом, как не заладилась эта погоня у разбойников спервоначалу, так и шло все через задницу.

Ялька же, отлеживаясь в придорожных кустах, размышляла: чего ж ей такого сотворить с этим паскудным арбалетом? Его хозяин вымахнул на дорогу вторым, поводя смертоносной дрянью по сторонам. Одна и польза: Свара третий разбойник, оставшийся при добыче, упустил. А этот умник ломанулся, задрав хвост, обратно на полянку, откуда его увели. Багр тоже рвался следом, но его покуда держали крепко. Ялька сообразила, что попусту теряет время. Она скользнула ближе к обругавшемуся конокраду и обернулась проверенной на деле ящерицей. Таймиров конь, враз поумнев, бросил рваться с повода и потянулся ей навстречу. Пыжившийся конокрад, изо всех сил упираясь ногами в землю, так и сверзился на нее, едва повод в его лапах ослаб. Подлетевшая Ялька вгрызлась ядовитыми зубами прямехонько в его потную, распяленную в крике рожу. Багр встал на дыбы, попятился, а после развернулся и мызнул вслед за Сваром. Затрещали кусты – к катающемуся по земле разбойнику продирались товарищи. А ящерица понеслась навстречу своим, что подтягивались к веселому местечку.