Разоблаченный любовник (Др. изд.)

Брови Рэта скрылись за зеркальными стеклами очков.

– Ты уверен, что лессеры его не отследят?

– На все сто уверен. В обоих случаях именно коп выслеживал лессеров. Словно чуял их. Когда он подходил ближе, они вроде бы признавали в нем своего, и Буч всегда нападал первым.

Рэт опустил глаза на бумажный развал на столе.

– Мне не нравится, что он там один. Мне вообще все это чертовски не нравится.

Последовала долгая пауза.

– Я могу его забрать. И привезти домой, – наконец заговорил Ви.

Рэт снял очки. Потер глаза, и на среднем пальце короля сверкнуло кольцо с массивным черным бриллиантом.

– У нас тут женщины. Одна из которых беременна.

– Я за ним присмотрю. И обеспечу, чтобы он не покидал Берлоги. Могу заблокировать доступ в тоннель.

– Черт.

Очки вернулись на место.

– Забери его. И привези домой.

Для Вана самой страшной частью посвящения в Общество лессеров стало не физическое превращение, не Омега и не насильственный характер происходящего. Не то чтобы это не ужасало. Еще как ужасало. Господи… узнать, что Зло все-таки существует, ходит совсем рядом и… творит свои грязные дела. Да уж, проснулся он не в лучшем для себя мире.

Но не это самое страшное.

Со стоном Ван приподнялся на голом матрасе, на котором провел черт знает сколько времени. Оглядев свое тело, он вытянул руки, затем согнул их.

Когда его прекратило выворачивать наизнанку и выровнялось дыхание, самым страшным оказалось то, что он не мог вспомнить, почему он так не хотел вступать в Общество. Силы вновь наполнили тело Вана, мотор двадцатилетки вернулся в свой гараж. Благодаря Омеге он стал самим собой, перестав быть тусклым призраком себя прежнего. Конечно, способы вызывали ужас и неверие. Но результаты… результаты оправдали-таки себя.

Он снова напряг бицепс, чувствуя мышцы и кости, обожая это ощущение.

– Ты улыбаешься, – сказал Ксавье, входя в комнату.

Ван поднял глаза.

– Я чувствую себя потрясающе. Действительно… чертовски… потрясающе.

Ксавье равнодушно посмотрел на него.

– Не дай происшедшему затмить твой разум. И слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты держался ближе ко мне. От меня – ни на шаг. Понятно?

– Да-да. Конечно.

Ван свесил ноги с кровати. Он не мог дождаться момента, когда сможет побежать и насладиться ощущением бега. Выражение лица Ксавье стало странным. Лессер разочарован?

– Что-нибудь не так? – спросил Ван.

– Твое посвящение прошло настолько… обычно.

Обычно? У него извлекли сердце и заменили кровь гадостью, напоминающей деготь, что совсем не казалось ему обычным. И, ради всего святого, он не собирался портить себе веселье. Мир обрел утраченную было свежесть. Ван родился заново.

– Извини, если разочаровал, – пробормотал Ван.

– Я не разочарован в тебе. Пока.

Ксавье взглянул на часы.

– Одевайся. Мы уезжаем в пять.

Ван пошел в ванную и постоял над унитазом только ради того, чтобы убедиться – ему теперь не надо справлять нужду. И он не испытывал ни жажды, ни голода.

Вот это жутковато. Как-то неестественно – нарушать утреннюю рутину.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной. Черты лица остались теми же, но изменились глаза.

Внутри зашевелилось неприятное чувство, и Ван потер лицо ладонью, убеждаясь, что он до сих пор сделан из крови и плоти. Проведя рукой по коже черепа, он подумал о Ричарде.

Который сейчас находился дома с женой и двумя детьми. В безопасности.

Ван больше не будет общаться со своей семьей. Никогда. Но жизнь брата казалась ему честной сделкой. Кровные узы кое-что еще значили.

И вот же что приобрел он взамен. Его основная часть снова была при деле.

– Готов идти? – окликнул из коридора Ксавье.

Ван тяжело сглотнул. Он вляпался во что-то более темное и глубокое, чем простой криминал. Теперь он вроде как агент зла?

Это должно было бы волновать его побольше.

А он вместо этого купался во вновь приобретенной силе, желая ее испытать.

– Да, готов.

Ван улыбнулся своему отражению, чувствуя, что исполнено его главное предначертание. Он тот, кем и обязан был стать.

Глава 20

Следующим вечером, выходя из душа, Марисса услышала, как на ночь закрываются ставни. К своему стыду, она опять захотела спать.

Боже, она так устала, но ведь и день прошел напряженно. Очень-таки напряженно.

По крайней мере, дела не дали ей зациклиться на Буче. Заняли все ее мысли. Подчас она вовсе о нем не думала.

Но Мариссу волновало не только то, что Буч снова пострадал из-за лессеров. Она гадала, где он и кто о нем заботится. Явно не ее брат. Но есть ли у Буча кто-то еще?

Может, он провел день с другой женщиной, которая ухаживала за ним?

Марисса общалась с ним по телефону прошлой ночью, и он заверил ее, что у него все в порядке. Откровенно рассказал о своей драке с лессером и признался, что не хотел бы встречаться с ней, пока не окрепнет. И пообещал, что они увидятся нынешним вечером за Первой Трапезой.

Девушка предположила, что он вел себя неестественно только потому, что еще не пришел в себя, и не стала винить его за это. Но, лишь повесив трубку, Марисса поняла, что забыла спросить обо всем, о чем хотела.

Презирая себя за неуверенность, она прошла к желобу для грязного белья и бросила вниз полотенце. Выпрямившись, Марисса почувствовала головокружение, пошатнулась и опустилась на корточки. Либо так, либо она отключится.

Пожалуйста, пусть ее голод пройдет. Пожалуйста.

Она глубоко дышала, пока в голове не прояснилось, затем медленно поднялась и направилась к раковине. Подставив руки под холодную воду и ополоснув лицо, она осознала, что ей все-таки придется идти к Ривенджу. Но только не сегодня. Сегодня ей необходимо быть с Бучем. Марисса хотела увидеть его и убедиться, что с ним действительно все в порядке. И ей нужно с ним поговорить. Самое важное – это он, а не потребности ее тела.

Почувствовав, что может твердо стоять на ногах, она надела на себя вечернее бирюзовое платье от Ива Сен-Лорана. Боже, теперь ей противно его надевать. Оно было связано с дурными воспоминаниями, словно сцена с братом пропитала ткань своим отвратительным духом.

Стук в дверь, которого она ждала, раздался ровно в шесть. По другую сторону порога в спальню стоял Фриц; старичок улыбнулся и поклонился.

– Добрый вечер, госпожа.

– Добрый вечер. Бумаги при тебе?

– Как вы и просили.