Разоблаченный любовник (Др. изд.)
Шрифт:
Она взяла папку, которую протянул дворецкий, и подошла к письменному столу, где пролистала документы и в нескольких местах подписала. Захлопнув папку, Марисса положила на нее руку.
– Быстро же все обернулось.
– Правда, хорошие у нас юристы?
Тяжело вздохнув, она вернула доверенность и бумаги доггену. Затем подошла к прикроватной тумбочке и взяла браслет из бриллиантового набора, который все еще носила на себе по прибытии на территорию Братства. Протянув Фрицу сверкающую вещицу, она вспомнила, что этот набор подарил ей отец около сотни лет назад.
Он
Дворецкий нахмурился.
– Хозяину это не понравится.
– Знаю, но Рэт и так был со мной слишком добр.
Бриллианты сверкали на ее ладони.
– Фриц, возьми этот браслет.
– Хозяину это очень не понравится.
– Он не мой хранитель. Так что решать не ему.
– Он король. Он решает все.
Но Фриц все же взял драгоценность.
Отвернувшись, он выглядел таким понурым, что Марисса сказала:
– Спасибо, что привез мои вещи и почистил это платье. Ты очень заботлив.
– Возможно, вы захотите, чтобы я привел в порядок некоторые платья из кофров? – оживился догген.
Она посмотрела на платье от Сен-Лорана и покачала головой.
– Я здесь ненадолго. Так что пусть они останутся запакованными.
– Как пожелаете, госпожа.
– Спасибо, Фриц.
Он помедлил.
– Добавлю, что я поставил в библиотеке свежие розы для вашего вечернего рандеву с нашим господином Бучем. Он попросил меня достать их ради вашего удовольствия. Он просил проследить, чтобы они были такие же красивые и золотистые, как ваши волосы.
Марисса закрыла глаза.
– Спасибо, Фриц.
Буч промыл лезвие, положил на край раковины и выключил воду. Судя по отражению в зеркале, бритье не сильно спасло положение. Только еще больше подчеркнуло начавшие желтеть синяки. Проклятье. Хотелось бы получше выглядеть перед Мариссой, особенно после прошлой сумбурной ночи.
Глядя на себя, он поковырял передний зуб, который был у него немного отколот. Черт… если он хочет быть достойным ее, нужно сделать пластику, вылечиться от алкоголизма и вставить новые зубы.
Ну, с Богом. Ему есть о чем беспокоиться, раз он собирается увидеться с ней через десять минут. Прошлой ночью ее голос звучал по телефону просто ужасно, и, кажется, между ними вновь пролегла дистанция. Но по крайней мере, она не отказала ему во встрече.
И это вызывало наибольшее беспокойство. Он взял с края белой раковины лезвие. Вытянул руку, и…
– Коп, ты скоро будешь весь в дырках, если станешь продолжать в том же духе.
Буч посмотрел в зеркало. За его спиной стоял Ви, прислонившись к дверному косяку, держа в руке стакан водки и самокрутку. В воздухе витал едкий запах турецкого табака.
– Да ладно тебе, Ви. Мне надо удостовериться. Знаю, твоя рука творит чудеса, но…
Буч коснулся лезвием своей кожи и закрыл глаза, страшась того, что может увидеть.
– Она красная, Буч. Все путем.
Он посмотрел на алый ручеек.
– Откуда мне было знать?
– От тебя больше не несет, как от лессера.
Ви вошел
в ванную.– А во-вторых…
Прежде чем Буч понял, в чем дело, Ви схватил его за руку, нагнулся и зализал рану, которая вмиг закрылась.
Буч выдернул руку.
– Господи, Ви! А что, если кровь заражена?!
– Все в порядке. Просто чер…
Пошатнувшись, Ви схватил ртом воздух и стал сползать по стене, его глаза закатились, тело начало содрогаться…
– О боже!..
Буч в ужасе бросился к нему…
Но Ви уже прекратил дергаться и спокойно отпил из стакана.
– Ты в порядке, коп. На вкус просто великолепно. Для человека, конечно, а ведь я ими, в принципе, не увлекаюсь. Понял?
Буч размахнулся и залепил своему соседу в плечо кулаком. Когда брат выругался, Буч врезал ему еще раз.
Ви сердито глянул на него, потирая плечо.
– Черт бы тебя побрал, коп.
– Так тебе и надо.
Буч отпихнул брата и направился к шкафу. Пытаясь сообразить, что надеть, он со злостью прошерстил всю одежду, висевшую на вешалках.
Остановился. Закрыл глаза.
– Что за чертовщина, Ви. Прошлой ночью у меня текла черная кровь. А сейчас нет. Может, мое тело превратилось в лессероперерабатывающий завод?
Ви сел на кровать, оперся на изголовье и поставил стакан на колено, обтянутое кожаной штаниной.
– Может быть. Не знаю.
Боже, он так устал чувствовать себя потерянным.
– Я думал, ты знаешь все.
– Ты несправедлив, Буч.
– Черт… ты прав. Извини.
– Может, опустим часть с извинениями и я хорошенько влеплю тебе в отместку?
Они оба рассмеялись, и Буч заставил себя сделать выбор, кинув иссиня-черный костюм от Зегна на кровать рядом с Ви. Затем перешерстил свои галстуки.
– Я видел Омегу, так? Эта штука внутри меня – часть его. Он поместил в меня часть себя.
– Да. Думаю, это так.
Буч почувствовал внезапное желание сходить в церковь и помолиться о спасении.
– Моя жизнь не вернется в привычное русло…
– Возможно.
Буч уставился на свою коллекцию галстуков, завороженный обилием их цветов и разновидностей. Замерев в нерешительности, он по какой-то причине подумал о родственниках в Южном Бостоне.
Кстати, о привычном… они совсем не менялись, оставаясь неумолимо прежними. Для клана О’Нил было лишь одно поворотное событие – трагедия, подбросившая шахматную доску этой семьи высоко в воздух. Фигурки, попадав с нее, приземлились в клей. После изнасилования и убийства пятнадцатилетней Джени все замерли на своих местах. А Буч стал не заслуживающим прощения изгоем.
Чтобы остановить поезд несущихся мыслей, Буч стянул с вешалки кроваво-красный галстук от Феррагамо.
– А что у тебя намечается вечером, вампирюга?
– Придется отдыхать.
– Отлично.
– Скорее наоборот. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу стоять в стороне от схватки.
– Ты слишком напряжен.
– Ха, ха.
Буч оглянулся через плечо.
– Напомнить тебе о сегодняшнем дне?
Ви посмотрел на стакан.
– Ничего особенного.