Разорвать порочный круг

Громко сглотнув и слегка медля с ответом, Рамси неуверенно заговорил:

— Это сложно объяснить… Просто…

Что просто? Ты сам не понимаешь, что случилось.

Он замолк в нерешительности, все так же желая рассказать обо всём жене, но не зная, с чего начать и что говорить; не зная, следовало ли вообще о таком говорить. Рамси тянуло рассказать Волчице обо всем, однако что-то и сдерживало этот порыв.

Колебания мужа были замечены девушкой, и та придвинулась к нему еще ближе и, озабоченно взирая, произнесла:

— Расскажи мне, Рамси. Не бойся, все в порядке, я всего лишь хочу тебе помочь.

На мгновение внутри все болезненно сжалось, однако затем это ощущение исчезло, не оставив после себя ничего, и, все-таки решаясь довериться жене, Болтон заговорил, устремляя взор к полотенцу и теребя его в руках:

— Когда… когда я очнулся и ты зашла в комнату, то… то почему-то мне ни с того ни с сего стало… — его голос на миг стих, — неприятно внутри. И это… неприятное ощущение только усиливалось, я не мог думать ни о чем другом, кроме того… чтобы находиться от тебя как можно дальше, сбежать отсюда и никого не видеть, — Рамси сглотнул, устремил свой взор вниз, на свои колени, и продолжил говорить: — В один момент мне до безумия захотелось, чтобы ты ушла, — он быстро взглянул на Сансу, что хмурилась все больше, а, услышав последние слова бастарда, расстроилась еще больше. — Но это было не так.

Заметив краем глаза изменившееся выражение лица жены и мгновенно заволновавшись, что она могла не так понять его, Болтон забегал рассредоточенным взглядом из стороны в сторону и заторопился продолжить говорить, вгоняя своими словами в изумление и еще большее недоумение Волчицу:

— Я не хотел ничего из этого, не хотел, чтобы ты уходила, не хотел оставаться одному, а желать, чтобы… чтобы ты исчезла, заставляла меня боль… и страх. Но скорее, — он вновь перевел взгляд на колени и, замолкнув на мгновение, затем договорил: — скорее та боль… Я сам не понимаю.

Последние слова были произнесены почти неслышимым шепотом, а подавленный своей несвязной речью Рамси повесил голову на грудь, избегая смотреть на жену. Было беспокойно, что Санса сейчас просто засмеется над ним и, ничего не сказав, уйдет из покоев, решив заняться чем-нибудь другим. От мыслей о таком возвращалась боль и становилось страшно… Ему обычно никто не был нужен, но не в этот раз, не сегодня.

Пока же, к радости Рамси, Волчица с места не сдвинулась и только спросила, чуть морща лоб:

— Боль? У тебя сильно болела нога?

— Нет, не нога, — ответил бастард, слегка покачивая головой и думая над тем, как объяснить, что чувствовал тогда. Он вспоминал, что ощущал в тот момент и пытался определить, что же все-таки это было. Собравшись с мыслями, он продолжил говорить, чуть запинаясь и переживая за то, что сейчас хотел сказать: — Эта боль… исходила изнутри. Нет… это было… словно это ты несла ее.

Морщинка на лбу жены стала заметнее, на лице появилось выражение озабоченности, а до этого прикованный к Болтону взгляд потупился и устремился в пустоту. Затем же девушка, что-то надумав у себя в голове, вновь посмотрела на выжидательно глядящего на нее исподолба мужа и, встретившись с ним взглядом, смягчилась в лице и тихо спокойно произнесла, выжидательно взирая на него:

— Что ты имеешь в виду? Я пока не особо понимаю, — сказала она, будто оправдывалась.

Рамси задумался, нахмурился. Как такое можно было объяснить? Как можно было рассказать о том, что и ему казалось странным и невероятным? Поверит ли она вообще в подобное? Внутри что-то болезненно сжалось.

Набираясь духа и вновь сглотнув подкативший к горлу ком, он с пробившейся в голосе неуверенностью заговорил:

— Когда… когда ты подходила ко мне, мне становилось, — горло внезапно сжало, внутри больно закололо и снова появилось желание заплакать. Преодолевая порыв, Рамси с трудом продолжил, затрачивая на каждое слово огромное количество усилий, — всё больнее и больнее. Я не мог думать ни о чем другом, кроме этой боли.

Понимая, что не сумеет более сказать ни слова, он замолк, чувствуя, как внутри опять начала зарождаться боль. Будто в его теле была натянута струна, при каждом прикосновении к которой, боль разносилась по всей ее длине. Чувствуя себя совсем плохо и неловко, Болтон слегка отвернул голову вбок и опустил ее, пряча лицо за спавшими на лоб прядями волос.

— С Гильдой… той женщиной произошло точно так же?

От заданного вопроса вдруг полегчало, стало намного спокойнее, и потянуло к Санса еще больше. Вернулось и желание рассказать ей всё.

— Да, — тихо начал он, но потом поправился: — Нет, было… было намного страшнее…

Рамси замолчал, погрузившись в свои мысли, однако был вырван из них последовавшим вопросом Сансы.

— Такое когда-нибудь с тобой происходило? — с тревогой сказала она, внимательно всматриваясь в его лицо, словно искала ответы на свои вопросы. — Тебе… больше не страшно? Стало лучше?

Отвечать на вопросы становилось все сложнее, но Рамси не собирался отступать, не мог даже подумать о таком или предположить, что можно было отказаться говорить дальше или просто промолчать. Всё внутри пихало его продолжать говорить дальше, не сметь что-либо скрывать от Сансы, и он все-таки произнес:

— Не знаю, но сейчас не страшно. Нет, ничего подобного со мной до этого не случалось.

— А вчера… то же было и вчера? Когда ты вдруг… заплакал там?

— Да.

Бастард нахмурился, начав вспоминать прошлый вечер. Вчера он действительно ощущал что-то похожее, только было там и еще кое-что. Что-то другое, что до сих пор не давало ему спокойствия, одновременно притягивало к той ночи и отталкивало. Что-то, о чем не хотелось вспоминать одному.

Его задумчивость и угрюмый вид заметила Старк и, с беспокойством посматривая на него, участливо спросила:

— Что-то не так, Рамси? Что-то случилось?

Болтон внутренне сжался от того, что в груди в очередной раз заныло и глаза начало жечь от желающих вырваться наружу слез. Рамси молчал, чувствуя себя слабым и ни на что не годным, знал, что если сейчас заговорит, то непременно заплачет, и поэтому выжидал, когда внутри всё уляжется и появится возможность говорить дальше. Он ни о чем не думал, боялся, что если начнет думать, вспоминать, то точно не сможет сдержать слез, и поэтому сосредоточился на том, чтобы успокоиться и переждать это нытье в груди.

Когда же все прошло, бастард сказал терпеливо дожидавшейся от него ответа Сансе:

— Я… я не знаю. Я что-то видел… будто бы в один момент оказался в другом месте.

Перед глазами непроизвольно поплыли размытые картинки, краски, пятна, что никак не хотели приобретать четкость и выразительность.

— В другом месте? — вывела из ступора мужа Волчица. — Звучит странно, — на её лице появился задумчивый вид. Было заметно, как она отрешенно смотрела перед собой и сосредоточенно о чем-то думала. Затем она взглянула на Рамси и с просьбой в голосе произнесла: — Ты можешь рассказать мне об этом чуть больше?