Разорвать порочный круг

— Поспишь? — Рамси в самую малость приоткрыл глаза и отрешенно взглянул на нее. — Ты устал, тебе надо отдохнуть.

В конце концов сообразив, что говорила ему Санса, Рамси сделал над собой усилие и открыл глаза. Чуть кивнув один раз головой и прошептав одними губами “Да”, он стал наблюдать из-под полуприкрытых ресницами глаз за девушкой, что закрыла бутылку и поставила ее вместе с другими вещами на прикроватную тумбочку. Ее тихие, плавные движение притягивали к себе внимание и затем усыпляли своей монотонностью. Рамси к этому моменту уснул бы, если бы не боль в ноге, что все еще не снизилась после обработки раны, и поэтому он пока просто лежал, сонно хлопая глазами и дожидаясь того часа, когда усталость превозможет боль и позволит хотя бы некоторое время поспать.

Закончившая же сматывать бинт Санса отложила его в сторону, подобралась ближе к бастарду и, ловя на себе усталый взгляд его казавшихся мутными глаз, неуверенно, с осторожностью протянула руку к его взлохмаченной голове. Заметив это движение, устроившийся на подушках Рамси закрыл глаза и повернул голову в сторону жены, стремясь получить желанную ласку. Когда же рука Сансы коснулась его волос, а затем и лба, Болтон на миг приоткрыл глаза, взглянул на нее, затем на жену, и расслабился под приятными касаниями и поглаживаниями. То и дело посматривая на Волчицу и проверяя, всё ли было в порядке, он получал неописуемое удовольствие от оказываемого ему внимания и нежности, которая чувствовалась в каждом прикосновении жены. Прикасания к виску и щеке были осторожными и легкими, почти невесомыми; они несли с собой умиротворение и отгоняли тягостные мысли, заставляли тревогу, хоть и не полностью, но отойти назад. Даже боль в ноге начала отступать и не была уже столь невыносимой, а через пару минут и вовсе показалась ерундой, а одновременно с её затуханием пропала и причина для бодрствования, и Рамси стал медленно проваливаться в сон, пребывая в полнейшем спокойствии и млея под ласками Волчицы.

Когда же он практически уснул, то, додумывая перед сном последние мысли, внезапно открыл глаза и, с трудом удерживая взгляд на лице Сансы, тихо, боязливо спросил:

— Ты останешься здесь?

Удерживать глаза открытыми становилось все сложнее, так и тянуло закатить их назад или вообще закрыть, но Рамси держался - боролся с накатывающей дремой. Ему нужно было получить ответ на этот вопрос, иначе спокойно уснуть никак не выйдет. Он чувствовал, знал, что будет вновь и вновь в страхе выскакивать из полудремы, не ощущая себя в безопасности, будет в беспокойстве подскакивать в постели и оглядываться по сторонам, не находя себе покоя. Поэтому когда дочь Старка прошептала ему: “Да”, то сдавшийся усталости, все-таки прикрывший глаза Рамси, что уже не видел, лишь слышал мягкий успокаивающий голос, что был ему теперь дороже всего, почувствовал неимоверное облегчение и легкость, словно все несчастья закончились с одним простым словом “да”.

Из последних сил он очень тихо прошептал:

— Спасибо…

И закрыл глаза, ощущая, что с мгновения на мгновение провалится в сон. Волчица не прекращала водить теплой ладонью по его волосам, все так же обрисовывала контур повернутой к ней стороне лица и сохраняла молчание, ничем не мешая наконец погрузиться в сон.

*****

Рамси уснул, а продолжившая сидеть на постели Санса в задумчивости смотрела на него, лишь теперь прекратив водить рукой по его торчащим во все стороны волосам. Вызванная слезами краснота постепенно сходила на нет, оставалась уже по большей части только там, где сбегали по щекам дорожки слёз, да была заметна припухлость, которая вряд ли исчезнет за следующий час.

Сейчас стоял самый разгар дня, поэтому Волчица собиралась дать мужу поспать пару часов, а затем разбудить его и, еще раз обработав рану, попробовать уговорить его поесть. Кроме того, нужно было сегодня или самое позднее завтра утром рассказать Рамси, как они оказались здесь и какие вести долетели до ее ушей.

Освещающие дорогу факелы казались в ночной тьме большими светлячками, парившими над землей. Если бы кто увидел в ночи движущуюся колону из четырнадцати лошадей и всего из шести человек, то подумал бы, несомненно, что это были конокрады, возвращающиеся со своей добычей домой. Однако это было не так, хотя многие из этих лошадей им и не принадлежали, а были забраны на попечение у нерадивых, погибших сегодня ночью хозяев.

Вовремя прибывшие на помощь люди назвались отрядом партизан, приглядывающим за этой территорией. Они без лишних вопросов или разговоров согласились помочь Волчице: позаботились о полученной Рамси ране, обещали отвезти их в место, где они смогли бы задержаться на время, что потребуется ее мужу для восстановления. Она не до конца была уверена в том, что эти люди не лгали ей и не намеревались свезти куда подальше, но все же решила отпустить тревогу и довериться этим партизанам. Самой ей все равно было не справиться.

Один из впереди летящих огоньков замедлился, а потом и вовсе поплыл по воздуху в обратную сторону. Он парил мимо всех всадников и освещал лицо своего держателя, что пристально смотрел на дочь Старка. В этом человеке Санса узнала предводителя отряда — гладко выбритого юношу, чьи глаза светились решительностью и уверенностью в своей силе и правоте. Он явно был не из тех, кто давал спуску своим людям и наверняка был упертым… как и все мужи. У них этого не отнять.

Поравнявшись с Волчицей и развернув коня в одном направлении с ней, мужчина поехал рядом, несомненно, решив составить ей компанию неспроста. Однако она сохраняла молчание, делала вид, будто ничего не случилось, и ждала, когда он первым обратится к ней.

— Вы так и не сказали вашего имени, — наконец заговорил молодой муж. Его дружелюбие и любопытство не особо нравились Сансе, что все ждала от него подвоха и боялась, что, купившись на это дружелюбие, расскажет лишнего. Вот, допустим, сейчас придется все выдумывать на ходу, а там, заговорившись, и ошибиться можно.

— Алиса, — мужчина коротко кивнул и красноречиво посмотрел на сидящего позади Волчицы Рамси. — Моего мужа зовут Дункан, — придумала она новое имя Рамси.

Старк ступала на хлипкую дорожку, с которой бы пожелала сойти как можно скорее, хотела бы вернуться обратно на твердую, безопасную поверхность. Сколько еще лжи ей придется выдать этому человеку, чтобы удовлетворить его любопытство? А чем больше лжи, тем был выше риск оговориться и быть раскрытой.

Помолчавший же парень решил продолжить разговор:

— Зовите меня Джерси, — он самодовольно заулыбался, обнажил белые зубы, а затем, выдержав небольшую паузу и позволив Волчице немного расслабиться, продолжил: — Мы скоро прибудем на место. Гильда, наверное, согласится вас принять. Она уже не раз выручала нас.

— Спасибо.

Повисла тишина. Посмотрев еще несколько секунд на Джерси, Волчица перевела свой взор на дорогу и погрузилась в мысли, пытаясь отыскать там решения и ответы на представшие перед ней задачи. Ей повезло, что эти люди согласились помочь и обещали отвезти в безопасное место, потому что без их помощи она бы сама не справилась и только бы подвергла опасности своими неумелыми действиями жизнь Рамси. А Санса этого не хотела, не желала, чтобы он вот так погиб, оставив ее одну на незнакомой земле без всякой защиты и поддержки.

Санса глянула через плечо на сидящего за ней Болтона, что все еще находился без сознания, и почувствовала к своему удивлению, что беспокоилась о нем. Волчицу… тронуло, как он переживал за нее, как сумел догнать тех бандитов и был так взволнован, найдя ее. Она вдруг начала осознавать, что не была ему безразлична, и все то, что происходило в последние месяцы, не было напускным, Рамси действительно любил ее. Какой-то своей, зачастую трудной к пониманию любовью, но любил. От этого знания делалось и приятно, и больно. И Старк не знала, что с этим делать, как к этому относиться. Наверное, ей требовалось время для того, чтобы разобраться в себе и хорошенько подумать обо всем; требовалось некоторое время побыть еще с Рамси и посмотреть на все с другой стороны. Задуматься над происходящим.

Натерпевшееся многого за последние сутки тело держалось из последних сил, поддерживалось мыслью о скором прибытии на место. Пока же спать было не время: нельзя было терять бдительность или оставлять мужа без присмотра — пребывая в бессознательном состоянии, он мог просто-напросто упасть с коня и повредить раненую ногу еще сильнее. И Волчица со стойкостью переносила все порывы задремать, присматривалась к людям и коням вокруг нее да прислушивалась ко всем звукам, чтобы держать свой разум чем-то занятым.