Разорвать порочный круг
Шрифт:
Проведя ладонью по его щеке и отметив про себя, что «некоторым» было пора уже побриться, решила потихоньку начать говорить, а муж смотрел на неё и выжидал ответа:
— Нет, — а когда? Как обозначить границы? Как лучше сказать об этом, чтобы не отбить желание помогать ей или кому-нибудь ещё? Пока не находя ответов на эти вопросы, Старк проговорила: — Я думаю, ты поймёшь, когда этого недостаточно. И я пойму, когда тебе будет чего-то недостаточно, — Рамси нахмурился. — Всё в порядке?
— Почему я не могу помогать тебе при Гильде? При крестьянах?
Санса не знала, что
— Потому что так принято.
Рамси хмурился.
— Почему? Я не причинил никому вреда?
— Да, не причинил, но…
Дочь Старка вновь не могла найтись, что сказать. Этот разговор выходил намного более сложным, чем она первоначально рассчитывала. На первый взгляд достаточно понятные вещи вызывали у Рамси такие вопросы, на которые Санса не могла толком ответить— просто так надо делать. И всё. Однако для Рамси этого «надо» было недостаточно.
А вместе с поиском ответа на вопрос открывалась противоречивость этого правила, этого «так принято». Ей ведь действительно стало легче, когда Болтон обнял её вчера, она взаправду почувствовала себя намного лучше. Но так делать было запрещено, нельзя было давать Рамси обнять её — увернуться или выставить руку вперед, сказать «нет». Так почему нельзя было этого делать, раз оно могло принести облегчение? Голова закипала, разум перечил сам себе. С трудом решая, почему не стоило обниматься на глазах у хозяйки, Волчица произнесла:
— Но люди не любят, когда кто-то показывает слабость… Не считают нужным помогать.
Наступило молчание. Рамси с тревогой и смятением глядел на поглаживающую его по волосам жену, она — погрузилась в свои мысли и мало обращала внимание на мужа.
— Их это злит, — вырвал дочь Старка из раздумий голос Болтона.
— Да, — не задумываясь сказала Старк, — и раздражает. Кто-то может использовать это против нас, против меня, против тебя.
Рамси разорвал зрительный контакт и о чем-то задумался. На его переносице залегла морщина, по лбу пробежали две слабые линии, одна из которых была практически не видна.
Видя, что что-то беспокоит его, Волчица мягко проговорила:
— Рамси, что-то не так?
Рамси медлил, и Санса, желая подбодрить его, придвинулась поближе и смахнула чёлку с его лба. Болтон взглянул ей в глаза, а потом заговорил:
— Я не понимаю, как себя вести, — он забегал глазами из стороны в сторону. Санса взяла его за подбородок. В остановившиеся на её лице глаза Болтона мгновенно вернулось спокойствие, он сам расслабился. — Столько всего чувствую в эти дни и не знаю, как на это реагировать.
Санса не совсем понимала, что подразумевал под этим Болтон.
— Можешь рассказать мне об этом? — решилась спросить она, понимая, что без разъяснений сама в этом не разберется, и добавила: — Я постараюсь помочь тебе.
Рамси с доверием и надеждой в глазах посмотрел на дочь Старка, а та невольно подловила себя на мысли, что не смогла бы его предать или ранить. Это было бы… подло, даже жестоко. Она бы не хотела, чтобы с ней кто-нибудь поступил таким же образом.
В это время бастард собрался с мыслями и начал говорить:
— Я всё
чувствую… себя, тебя, даже Гильду. Знаю, что ты чувствуешь, из-за чего хочется делать то, о чём раньше и мыслей не было. Мне непонятно, что из этого можно делать, а что нет.Санса внимательно его слушала, едва заметно кивала головой и пыталась сообразить, правильно ли трактовала слова Болтона. Если да, то:
— Это нормально, я тоже чувствую себя так. А насчет остального… Не делай того, чего бы не хотел, чтобы сделали с тобой. Чего бы сам не хотел видеть или испытать. Если же… захочешь сделать что-то хорошее — делай это, я буду только рада. Только если мы не будем наедине, то смотри: осторожнее, чтобы не нарваться на неприятности.
Рамси понимающе кивнул головой.
— Их это разозлит или сойдёт за слабость. Я раньше так делал… так думал.
Лицо Болтона помрачнело, окрасившись грустью, смешанной со страданием, и Санса вдруг вспомнила, что он говорил ей, что теперь более не ощущает той злобы, вместо неё есть просто боль. Если Рамси сейчас больно, то она не хочет стоять в стороне — он ведь не бросил ее один на один со своим горем. И Волчица отплатит Болтону за это.
Намеренно заводив с большим нажимом ладонью по голове мужа и поднимая дыбом его волосы, произнесла:
— Но больше так не сделаешь и не собираешься, ведь правда?
Рамси кивнул головой, Санса продолжила:
— Я рада. Рада, что ты меняешься. Мне очень приятно видеть тебя таким. Я горжусь тем, в кого ты превращаешься, — она выдержала короткую паузу. — Я люблю тебя.
Санса широко заулыбалась и едва не издала смешок при виде выражения лица Рамси, настолько очевидным и видимым было то, что он по уши был влюблён в неё. А затем он подался к ней и мягко поцеловал в губы, а она ответила и почувствовала, как в голове промчался ветерок, унесший прочь все мысли.
— И я тебя люблю, — прошептал Болтон, разорвав поцелуй.
Он взглянул на Волчицу, обежал глазами её лицо, вернулся к глазам. Удерживая с ней зрительный контакт, Рамси произнёс:
— Скажи мне, если я делаю что-то не так.
Болтон говорил так мило, искренне, дружелюбно… К тому же, произносил те слова, которые Сансе было очень приято слышать. Его слова, поведение — всё трогало Старк, приносило с собой приятные ощущения и положительные чувства. Она и сама чувствовала, что медленно, но проигрывает своему сердцу.
Не в силах пропустить просьбу мужа без внимания, Санса не удержалась и, поцеловав его в лоб, проговорила с улыбкой на лице:
— Конечно.
Рамси глупо заулыбался, обнажая клыки. Вокруг глаз побежали мелкие морщинки. Дочь Старка ещё раз чмокнула его в лоб и взлохматила волосы. Упадническое настроение, с которым её приветствовал новый день, как рукой сняло. Кажется, она нашла противоядие от своей хандры.
*****
На скамейке около дома расположились Санса с Гильдой и смотрели по сторонам, балуя глаз залитым солнечными лучами пейзажем. Снег за день растопило, он сохранился только в тех местах, где лежал небольшими горками или в тени: по северным углам дома, с подветренных сторон хлева, местами — под деревьями.