Разорвать порочный круг

Она сначала заводила руками по плечам мужа, а теперь, присмотревшись к нему, заметила, что его дыхание успело к этой минуте сбиться, на теле выступил пот — и увиденное ей не понравилось. До своего пика Волчице было ещё далеко, а вот если они продолжат двигаться в том же духе, то Рамси вновь сорвется прежде неё.

Сиюминутно отрезвев, Санса поспешила вернуть ситуацию под свой контроль. Первой мыслью было заставить мужа выйти из неё и выждать некоторое время, пока он не остынет, но от этой идеи сразу пришлось отказаться: остынет не только Рамси, но и она сама. Время поджимало, и дочь Старка, решая рискнуть и положив руки на бедра мужа, несильно нажала на них, прося Рамси опустить на неё и одновременно с тем контролируя, чтобы сделал он это медленно. Когда же Болтон полностью погрузился в неё, Волчица прошептала:

— Давай побудем вот так немного.

Болтон, весь покрытый испариной, озадаченно кивнул головой, а Санса успокаивающе поводила руками по его бёдрам и ягодицам, призывая оставаться на месте, а затем, видя, что он её понял, переместила руки на его грудь и, проведя по ней, прижала его к себе, предлагая лечь сверху на неё и не удерживать себя всё время на руках. Рамси повиновался.

Они пересеклись взглядами, Волчица смущенно улыбнулась, а следом за ней улыбнулся и бастард. Она не знала, поступала ли верно, но все-таки захотела сделать так, чтобы они передохнули, просто полежали без движения. Может, это поможет им снять напряжение и даст расслабиться. Пока именно так и происходило: Рамси сумел перевести дыхание и его вздохи не выходили более такими шумными, как ранее, а Санса сохранила ощущение заполненности.

С пролетающими мимо мгновениями Старк всё явственнее ощущала, что эта остановка начинала заводить её больше, чем предшествующие ей толчки. Создавалось такое впечатление, что её лоно чувствовало достоинство мужа всё отчетливее, непроизвольно сжималось на нём, отчего по телу пробегала сладостная дрожь, а когда член Рамси вдруг дернулся в ней — в пахе произошла вспышка наслаждения.

От паха начали распространяться по телу волны удовольствия, а когда Санса обратила внимание, что Рамси то и дело закрывал глаза да издавал тяжёлые вздохи, сообразила, что не одну её возбуждало их нынешнее положение. Она бы с радостью еще полежала вот так, однако, решив не рисковать, поцеловала Болтона, положившего голову ей на грудь, в губы и показала возобновить движение. И на этот раз бастард безоговорочно повиновался.

Они совершили потом ещё одну такую остановку, а сразу после неё — вышли на заключительную прямую. Санса достигла своего конца первой, Рамси же, пока она ещё проходила свой пик, совершил пару резких толчков, торопясь закончить как можно скорее, что не скрылось от внимания дочери Старка. Он излился в неё, сразу хотел было привстать и покинуть её тело, как Волчица остановила его, притянув обратно к себе, и предложила не спешить, задержаться и ещё немного полежать на ней. Она погладила сбивчиво дышащего бастарда по голове и прошептала ему в ухо.

— Спасибо, спасибо тебе большое.

Она говорила жарко и искренне, целовала Рамси в губы, трепала по волосам. Волчица всё трогала его, не в силах остановиться и взять себя в руки, не могла найти себе покоя и способа отблагодарить мужа. Болтон же отвечал на поцелуи и купался в оказываемом ему внимании.

— Так хорошо, как сейчас, мне ещё никогда не было, —наконец проговорила Санса и поцеловала его в краешек губ. — Спасибо.

Похоже, она влюбилась… или влюблялась, но точно испытывала к этому… к Рамси чувства. Его зовут Рамси, он не сделает ей ничего плохого. Если всё сложится хорошо, то, вполне возможно, она обретёт мужа, которого ждала столько времени. Главное — не тешить себя большими надеждами.

«Но и сомневаться всё время не стоит», — добавила Санса погодя.

Она в сотый раз чмокнула Рамси в щеку и потрепала по волосам, а тот прикрыл глаза от удовольствия и зарылся лицом в рыжие волосы, раскиданные по подушке вокруг её головы.

========== Рождаясь заново ==========

Желтоватые листки пергамента были выложены перед Волчицей. На них виднелся текст, а слегка загнутые уголки свидетельствовали о том, что этим посланиям был не один день и читались они не раз. И действительно, почти все они хранились у дочери Старка уже на протяжении нескольких дней — по небольшому письму в день, итого суммарно пять листков. Шестой же будет написан её почерком и отправится к Болтону: наконец этот момент настал, Волчица поняла, что была готова сесть за стол с пером и вывести собственное послание мужу.

Она не собиралась делать его длинным, но и коротким его делать не собиралась, кроме того, беспокоилась из-за того, что её письмо могло выйти хуже Болтонского. Приходилось задумываться над каждой фразой, менять местами слова и, что самое сложное, приходилось разбираться в том, что взаправду было у неё на душе, а затем переносить это на бумагу. Иногда погруженная в свои мысли Волчица делала помарки и, с горечью беря новый лист пергамента, переписывала текст по-новому. Почему она не бросила это занятие?.. Санса уже задумывалась над этим вопросом и пришла к выводу, что её во многом подталкивали писать дальше благодарность Болтону и мысль о том, как будет захватывающе волнительно передать потом ему послание и узнать, что он скажет на сей счёт и как изменятся их отношения после этого.

По правую руку от дочери Старка стояла на столе дымящаяся чашка с чаем, из окошка общей комнаты внутрь тёмного душного помещения проникало немного дневного света, поэтому при письме приходилось щуриться и наклоняться ниже к пергаменту. Санса могла бы запросто пойти в спальню к Рамси и поговорить с ним вживую, однако идея с письмом так воодушевила её, что она решила в любом случае вернуться сегодня к мужу с небольшим посланием — оно ему обязательно понравится, — ведь в этом было что-то большее, чем общение, поднимались вверх куда более глубокие чувства и обычно убегающие из вида мысли. Это было чем-то сродни и развлечению, и работе, и общению, и движению вперед… Это становилось предвестником нового этапа в её жизни.

Санса выводила аккуратным почерком пару слов или даже целое предложение, останавливалась, перепроверяла написанное, отпивала чая и вновь бралась за перо. Иногда она делала перерывы, погружалась в свои мысли и обдумывала уже написанный и пока не написанный текст. В задумчивости глядела в одно место, в очередной раз паря в мыслях над своим прошлым, и наблюдала за ним, как зритель. Ей представлялось, как под расправленными крыльями кружились друг перед другом две фигуры — каждая на своей сцене и увлеченная своим танцем, однако танцевали обе под одной крышей, разделённые между собой рядами из собравшихся зевак. Время текло, и теперь уже два помоста оказались соединёнными воедино, и обе фигуры сближались. Зрители куда-то ушли, а рука выводила следующие строки:

«Мой дорогой Рамси! Пришло время и мне поделиться с тобой тем, что чувствую в эти дни, что думаю о нас.

Я очень благодарна тебе за то, что ты находишься со мной в столь нелегкое для меня время, что поддерживаешь меня и готов на многое пойти ради меня. Я до сих пор с трудом могу поверить, что за такое короткое время наши отношения изменились так сильно и ты смог стать для меня самым близким и дорогим человеком».

В этом месте Волчица прекратила писать и на протяжении многих минут думала над следующими словами, взвешивала их, проверяла на правдивость. Пока, наконец, не вывела аккуратным почерком:

«Я готова пойти ради тебя на многое и постараюсь быть с тобою рядом в нелёгкие часы, которых, надеюсь, у нас в будущем будет мало. Мы оба прошли через многое, а сейчас пришло время нам передохнуть и оправиться. Мне нелегко это говорить, но предчувствие подсказывает мне, что впереди нас ожидает долгий путь. Надеюсь, что мы пройдём его до конца, станем опорой один для другого».

Здесь Санса решила остановиться и в подробности не ударяться, просто нутром почувствовала, что им обоим через многое ещё предстоит пройти и многое преодолеть. К многому придется вернуться и встретиться лицом к лицу, однако писать она сейчас намеревалась о другом.