Разреженный воздух

– Вы мне поверили?

– Я же не затащил тебя сюда в наручниках.
– Его губы растянулись в тонкой, жесткой улыбке.
– Но потом, я был в отпуске. И вне моей юрисдикции.

– Вы мне поверили?
– Мои ногти болезненно впились в ладони, и я подалась вперед через стол, желая, чтобы он сказал мне правду. Или, по крайней мере, правду, как он ее видел.

– Да, - сказал он мягко.
– Я поверил тебе.

Я медленно и осторожно выдохнула и почувствовала, как слезы щиплют глаза.
– Тогда вы сможете мне помочь?
– Это прозвучало жалостливо.

Я и чувствовала себя жалкой. Он, казалось, был искренне опечален.

– Нет. Я не могу.
– Он смотрел на меня еще мгновение, прежде чем сказал, - Это не мое расследование, Болдуин. Они не допускают детективов, имеющих личную заинтересованность, работать над расследованиями убийств, так что, верю я тебе или нет, это действительно не имеет значения.

– Но вы могли бы сказать им…

– Я уже это сделал, - перебил он.
– Я сожалею. Это, вероятно, не принесет никакой пользы, независимо от того, что я расскажу о тебе. Так что я посоветовал бы тебе начать думать о признании, если хочешь более мягкого наказания. Облегчи себе жизнь.

– Я не собираюсь признаваться в убийстве, которого не совершала!

– Я думал, ты сказала, что не знаешь, - сказал он.
– Не помнишь.

– Так и есть, - сказала я.
– Если бы у меня была подсказка, я бы сказала. Все, что я знаю, что очнулась пару дней назад, замерзающая до смерти в лесу, и все пошло под откос с того момента. Поверьте, как бы плохо это ни было, я не думаю, что тюрьма - это самая страшная из моих проблем.

Он выдал мне странную улыбку.
– Вижу. Тогда это более или менее привычно для тебя.

– Да? Здорово. Моя жизнь - отстой.
– Он усмехнулся. Я выпила кофе. Он молча присоединился ко мне, потягивая из своей керамической кружки с надписью «Собственность Департамента полиции Лас-Вегаса».
– Так что вы здесь делаете?
– спросила я его.
– Обдумываете поход по магазинам, пока они решают, как расколоть меня?

– Кто-то должен. Присматривать за тобой, я имею в виду.

– И они выбрали вас.

– Я сам вызвался. Слушай, а ты не хочешь позвонить кому-нибудь? Своим друзьям? Что насчет твоей сестры?

Я бы с удовольствием позвонила Льюису, но у меня было ноль идей, как это сделать. Я понятия не имела, где была моя сестра или хотела ли я иметь с ней что-то общее. Хотя тюрьма, безусловно, заставляла меня намного больше чувствовать семейные узы.
– Я позвонила бы сестре, если бы у меня был ее номер.
– Я оставила ответ открытым, надеясь, что, может быть, он обладал большими ресурсами, чем я могла подумать. Ну, конечно, так и было, он ведь был детективом. Розыск людей был более или менее его должностной обязанностью.

Он пожал плечами.
– Я посмотрю, что можно сделать. Кстати, если твоя сестра жива, ее не трудно будет отследить.
– Кто-то постучал в одностороннее стекло, и он кивнул в его сторону.
– Похоже, наше время истекло. Приятно было повидаться, Джоанн.

– Аналогично, - сказала я слабым голосом. Он медленно поднялся, оберегая его бок, и я увидела углубившиеся линии боли на его лице, когда он сделал поверхностный, осторожный вздох.
– Детектив? С вами все будет в порядке?

– Да. С каждым днем все лучше. Ты держись там.

Я смотрела, как он направляется к двери. Когда он открыл ее, я сказала, - Вы ужасно быстро поверили мне насчет амнезии.
– Не то, чтобы это мне как-то поможет, но я нашла это любопытным. Копы не являлись самыми доверчивыми людьми, и у него, очевидно, были причины не доверять мне.
– Почему?

Родригес слегка поднял брови.
– Может быть, вы нравитесь мне, Мисс Болдуин. Может быть, я думаю, что ты настоящая.

– Настоящая.

– Невиновная.

– Ох, - сказала я тихо.
– Я сомневаюсь в этом. Очень сомневаюсь. Ладно вам, скажите мне. Почему вы поверили мне?

– Квинн, - сказал он.
– Я знаю, как ты к нему относилась, и ты ни за что не смогла бы произнести его имя вот так, если бы помнила его, особенно после того, что он сделал с тобой. Ты хорошая. Нет никого, настолько хорошего.

Родригес не вдавался в подробности, а я не спрашивала. Я была почти уверена, что было еще одно воспоминание, которое я лучше бы не имела в общем списке воспоминаний. Он кивнул мне, как прощаются с товарищем, если не настоящим другом, и вышел из комнаты. В коридоре стоял шум разговоров, а потом дверь открылась снова, вернулись первые двое детективов и закрыли дверь. Они заняли места по другую сторону стола, лицом ко мне.

– Детектив Родригес, - сказала я.
– Не возражаете, если я спрошу, что с ним случилось?

– Ножевое ранение, - ответил детектив.
– Затем сбросили в кювет и оставили умирать. Хотя, он крепкая сволочь. Не хочется быть тем парнем, кто пырнул его ножом в долгосрочной перспективе.
– Он внимательно изучал меня.
– Вы казались дружелюбной, принимая во внимание.

– Принимая во внимание что?

– Что он был напарником того парня, которого вы убили. Томаса Квинна.

* * *

Приехал мой адвокат, какой-то недавний выпускник юридической школы с еще не высохшими чернилами в ее дипломе. Мы пообщались. Я терпеливо объяснила ситуацию с памятью. Она не выглядела оптимистично настроенной. Ну, у нее, вероятно, не было для этого причин, и ей, конечно, не заплатят, поскольку она была назначена судом.

И затем они отвели меня на слушание, которое было весьма эффектным зрелищем. Я едва успела вздохнуть между тем, как огласили мое дело, меня подвели к скамье подсудимых, и мой адвокат заявила о непризнании вины. Был назначен залог, но я не услышала сумму, и, в любом случае, это не имело особого значения.

Я поняла, что никто не спешил мне на помощь. Если бы Венна и собиралась это сделать, то ей бы не потребовался залог.

Я была права насчет этого. Меня отправили в тюрьму. Процесс долгий, унизительный и нервозный, но, в итоге, камера не оказалась столь ужасной, если вы могли смириться с отсутствием уединенности. Моей соседкой была крупная девушка по имени Саманта - сильная, молчаливая, что меня вполне устраивало. Я просто хотела лежать неподвижно и позволить головной боли хоть ненадолго отступить.