Разреженный воздух

– Первая проблема, которую я решил для тебя пулей похоронена там, в пустыне, любовь моя, и если бы не я, ты несомненно лежала бы сейчас на холодном стальном столе, - сказал он. Я чудовищно боялась, что он прав.
– Мы должны выяснить, кому может быть дело до нашего преследования. Один из твоих друзей Хранителей, пожалуй. Или кто-то из полиции.

– Это не полиция. По крайней мере, не официально. Они не последовали бы за нами через границу штата. Кроме того, я думаю, дело в тебе, а не во мне. Ты не кажешься мне парнем, у которого есть много друзей, Имон.

Он, видимо, нашел эту логику слегка убедительной. Он даже выглядел немного задумчивым.
– Они, как правило, скоротечны, - признался он.

– Друзья, любовники, отношения любого рода. Я часто жалел об этом.

Именно тогда, когда я подумала, что можно действительно поработать над ненавистью к нему, он должен был разоружить меня своим самоосуждением. Мертвый парень, напомнила я себе. Выстрел в голову. Помни, с кем разговариваешь.

– Говоря о скоротечности, - продолжил он слишком непринужденным тоном, - я удивлен, что ты не путешествуешь со своим кавалером.

– Кавалер, - повторила я. Он говорил о Льюисе? Дэвиде? О ком-нибудь совершенно другом?

– Как быстро они забываются. А я подумал, что это настоящая любовь.
– Улыбка Имона стала абсолютно хищной.
– Ой, да ладно теперь. Ты ведь помнишь его, не так ли? Не думаю, что амнезия может стереть такое.

– Лишь потому, что я не хочу говорить об этом с тобой, не значит, что я не помню, - сказала я яростно.
– Отвали.

– Однажды, он весьма доходчиво сказал мне держаться от тебя подальше, - сказал Имон.
– У меня есть шрамы в доказательство. Предусмотрительно с его стороны оставить их - хотя по-честному, он удержал меня от истечения кровью до смерти. Итак, должен ли я беспокоиться из-за попытки твоего несколько сверхъестественного парня спасти тебя?

– Возможно, - сказала я, и улыбнулась ему. Одна хорошая устрашающая псевдо-ухмылка стоила того.
– Нервничаешь?

– Просто в ужасе, - сказал он таким тоном, что подразумевалось обратное. Но я задумалась.
– Что насчет девушки?

Я по-прежнему молчала. Понятие «девушка» охватывало довольно большую территорию.

– Не говори мне, что ты не помнишь свою собственную дочь.

Имара. Он говорил о... Откуда он ее знает? Что произошло между этими двумя? Я уставилась на него, пытаясь найти способ сформулировать вопросы, чтобы не раскрыть мое невежество и не провалиться.

– Давай договоримся не лезть в мою личную жизнь, - сказала я, - потому что Богом клянусь, если ты упомянешь кого-либо из них еще раз, я вырву твой язык и использую его вместо туалетного ершика. Пожалуйста, скажи мне, что мы приближаемся туда, куда мы едем.

– Да, - сказал он.
– Мы приближаемся.

– Тогда объясни мне, чего ты от меня хочешь.

– Ничего столь ужасно волнительного, - сказал Имон.
– Мне хотелось бы разрушить здание.

Я изумленно уставилась на него. Честно. Разинув рот. Он что?
– Ты с ума сошел?
– спросила я.
– Нет, можешь не отвечать - ответ довольно очевиден. Что заставляет тебя думать, что я сделаю нечто подобное?

– Прежде всего, ты делала такое раньше - и, конечно, поэтому имеется больше, чем несколько Хранителей Погоды, для удовольствия и прибыли. Я говорил тебе, что у меня имелись инвестиционные строительные проекты во Флориде - это были скорее строительные инвестиции, которым предназначено испытать разрушительный эффект разгула природных стихий. Флорида довольно склонна к ним, но Калифорния… ну. Это Мекка для таких вещей, не так ли?

– Имон…

– Все очень просто. Я знаю, ты можешь сделать это, даже не вспотев. Я не буду заморачиваться угрозами твоей жизни, Джоанн. Ты наглядно продемонстрировала мне, как мало твое собственное выживание значит для тебя.
– Имон слегка пожал плечами.
– Я почти восхищался этим, если бы не находил это смешным. Принесение в жертву своей жизни ради кого-то другого - это не что иное, как социально приемлемая версия самоубийства. Это просто чертов эгоизм.

– Кто бы говорил об эгоизме, - сказала я.
– Ты хочешь, чтобы я обрушила здание?

– Небольшое, - уточнил он.
– Не совсем тот Апокалипсис, что тебе мерещится. Семь этажей. Офисное здание.

– Зачем?

– Зачем - это не твое дело, - сказал он.
– Достаточно одного слова - деньги.

– Нет. Я не буду этого делать.

– Я обещаю тебе, что не будет никаких жертв. В здании будет пусто. Никаких шансов, что убийство тяжким грузом ляжет на твою совесть.
– Он сказал это с иронией, как будто я уже имела много поводов для беспокойства. Что, как я уже начала думать, было не далеко от истины.
– Низкая цена за жизнь твоей сестры и бесконечное благополучие, не так ли? Не говоря уже о своей собственной, как мало она бы для тебя не значила?

Имон практически - практически - умолял. Интересно. Я смотрела на него несколько секунд, не распознав в нем ничего, кроме того, что он сам хотел показать, и перевела свое внимание наружу, на проезжающие машины, ландшафт, погоду, пока Имон продолжал неумолимо вести нас вперед. Облака зависли неподалеку. Серый туман охватил вершины холмов, и когда мы проезжали мимо небольшого пруда недалеко от дороги, я увидела поднимающиеся струйки пара.

Это было жуткое подобие настроения. И я не думала, что дело только во мне.

– Никого в здании, - сказала я.
– Так?

– Клянусь или гореть мне в аду, - сказал он.
– Есть только один охранник. Я удостоверюсь, что он будет вне помещений.

– И как именно ты хочешь, чтобы я обрушила здание, не разрушая все вокруг?

– Ты шутишь, наверное, - сказал он.
– Меня это не волнует, до тех пор, пока создается видимость природного явления. Шторм, торнадо, сбесившиеся ветра… используй свое воображение.

– Все это принесет больше урона, нежели одно здание.
– И я не способна управлять подобными вещами, во всяком случае, я не призналась бы ему в этом в ближайшее время.
– Если только это не отдельно стоящее здание.

– Ну, если ты не можешь сделать этого, или не хочешь, то мне придется прибегнуть к моему альтернативному плану. К сожалению, он включает использование взрывчатки С4 и дневную террористическую атаку, которая будет стоить жизней и несомненно причинит беспокойство всем в мире как минимум на несколько дней. В здании расположен дневной стационар, как я понимаю. Было бы весьма трагично.

Я моргнула.
– Ты блефуешь.

– Разве? Можешь ли ты быть полностью в этом уверена? Потому что если нет, любовь моя, я предлагаю тебе взвесить свои собственные моральные ценности и жизни шестисот человек, которые работают в этом здании в течение недели. И четырнадцати дошколят, которые могли бы дополнить трагическую статистику.