Разреженный воздух

– Да… нет. Нет, я знаю, просто… послушай, я хочу создать воспоминания, а не просто набить себя воспоминаниями других людей обо мне. Это сбивает с толку. И это немного болезненно.
– Я прямо посмотрела ему в глаза.
– И это будет обманом для тебя, просто показать мне, как глубоко это тебя цепляет прямо сейчас. Это могло бы отпугнуть меня. А я не хочу быть отпугнутой.

Я закусила губу от волнения, когда гул двигателей самолета стал глубже. Мы попали в зону гладкого как стеклышко воздуха, затем стабилизировались. На данный момент.

Ему, казалось, нечего было на все это ответить. Я сделала глубокий вдох и, в спешке, выпалила, - Ты с ней спал?

– С кем?
– Его отрешенное выражение сменилось шокированным.
– Ты имеешь в виду Хелен?

– Нет! Нет, я… подожди, а ты спал?

Он проигнорировал это, наконец, поняв мой вопрос.
– Ты имеешь в виду, спал ли я с другой тобой. С Демоном.

Я кивнула. Несколько невероятно долгих секунд, не существовало ничего, кроме звука самолета, далекого гула разговоров других людей, и биения моего сердца.

– Даже если бы и спал, - сказал он осторожно, - это было, потому что я думал, что она - это ты.

– И ты не уловил разницу?

Ему хватило совести выглядеть пристыженным и немного болезненным.
– У меня не было много времени на размышления. И честно говоря, не думаю, что я хотел задавать вопросы. Не тогда, когда...

– Не тогда, когда ты готовился потерять меня навсегда, - сказала я.
– Да?

– Да.

Я почувствовала, как мои губы изогнулись в кривой усмешке, которую не могла контролировать.
– Ты уверен, что сейчас рядом с правильной?

Его брови медленно поднялись.
– Вполне уверен.

– Возможно, скоро мы сможем обновить это до «абсолютно уверен».

– Возможно?

– Ну, - сказала я, - имеются некоторые проблемы с приватностью.

Он наградил меня медленной, порочной улыбкой.
– На самом деле нет, - сказал он, - если это все, что тебе мешает. Я в полной мере способен организовать тебе желаемую приватность. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Должна признать, что мое сердце забилось с совершенно другой скоростью. Я беззвучно осмотрела салон.
– Они - Хранители, - указала я.
– Ну, за исключением Черис.

– Так и есть.
– Он не казался особо обеспокоенным.
– Поверь мне. Они ничего не заметят.

– Правда?

– Правда.

Неожиданно он стал выглядеть очень соблазнительным - неопределимо, как он перешел от дел к удовольствию, но это определенно и безошибочно изменило язык его тела. Внезапно я четко осознала его чистые, простые линии, то, как черная футболка обхватывала его грудь... его полный, богатый мягкостью рот.

– Ты делаешь это, - пробормотала я.
– Так нечестно!

– Что делаю?

Мое внимание сфокусировалось на его губах. Я смочила свои собственные губы языком, неожиданно вспомнив призрачное эхо его вкуса. Наполовину вспомнив, так или иначе. Я определенно нуждалась в напоминании.
– Джинновская харизма, - сказала я.
– Лучше бы тебе иметь хорошее оправдание.

– О, я обещаю тебе, все будет хорошо, - сказал он. Мерзавец. Я поймала себя на том, что наклоняюсь вперед и думаю, как бы остановить себя, но, казалось, существовало не так много причин, и в глубине души я даже не хотела пытаться их отыскать.

Поэтому, я поцеловала его.

На вкус он был богатым, теплым и настоящим. Его губы были влажные и твердые, гладкие, как шелк, теплые, как солнечный свет, и я со стоном прижалась к нему. Я истосковалась по этому. Мое тело истосковалось, не только мой разум, и мое тело запихнуло разум на заднее сиденье, связало его, заткнуло рот и село за руль.

Поцелуи Дэвида наполнили меня радостью и теплом, которые моя кожа еле могла удержать, и когда я распахнула рот от нежного поигрывания его языка на моих губах, он наклонил меня назад и, удерживая мою голову в своих больших руках, принялся за дело. Парень знал, что делал, и французский, наверняка, был тем языком, которым он свободно владел. Тепло во мне собиралось в определенных ноющих местах.

Я точно не знаю, как это произошло, но к тому моменту я уже сидела у него на коленях, основательно и удовлетворенно растерзанная, и его руки начали свое путешествие. Поначалу невинно, пальцы прошлись по моему горлу до ключицы, прослеживая изгибы и линии. Затем вниз. Стоило ему лишь ощутить сопротивление каждой кнопки на моей рубашке, как они поддались без возражений.

Раздевали ли меня волшебным образом и раньше? Если да, то это воспоминание стоит оставить. Было потрясающее чувство выхода из-под контроля, но совершенно безопасное в его руках. К тому времени как он прошел весь путь к моей талии, рубашка была расстегнута и раскрыта, а мой бюстгальтер больше походил на витрину, чем на прикрытие.

Потому что он сделал его прозрачным.

– Хм...
– я отпрянула, щеки пылают. Я все еще слышала разговоры других Хранителей, их движения, покашливания. Кто-то слушал музыку в наушниках на высокой громкости, которую было слышно за турбулентностью и шумом двигателя.

Конечно, кто-то - вероятно, Льюис, с моим везением - оглянется и получит топлесс-шоу.

Не то, чтобы я возражала против лишних денег, но это казалось чрезмерным. И тем более непрофессионально, если мне пришлось бы работать с этими людьми позже.

– Они не видят и не слышат нас, - сказал Дэвид.
– Если они действительно посмотрят, то увидят, что мы просто разговариваем. Именно это они ожидают увидеть.

Может быть, но все же... Я нащупала распахнутые половинки своей рубашки и свела их.

– Прости, - сказала я.
– Но это просто слишком странно. Дело не в том, что они могут увидеть меня, а в том, что я могу видеть их. Это отвлекает.

– Ох.
– Дэвид выглядел слегка огорченным.
– Прости. Я не подумал об этом. Ты всегда… - Он прервался прежде, чем произнес какие-либо грязные детали моей личности, которые он собирался раскрыть, а вместо этого неопределенно кивнул в сторону остального самолета.

Который скрылся за молочно-белой стеной. Я протянула руку и прикоснулась к ней, и мои пальцы отметили холодную поверхность, не очень твердую.

– Звуконепроницаемая, - сказал он.
– Но если захочешь уйти, тебе нужно просто надавить.

Я убрала руку и посмотрела на него.
– Я не хочу уходить, - сказала я. Я имела это в виду во многих отношениях.
– Есть шанс, что эти сиденья раскладываются в кровать?

– Теперь да, - сказал он, и его глаза вспыхнули горячей, бурлящей бронзой.