Разреженный воздух

Начиная с Черис, потому что она была досягаема и уязвима, но на самом деле начиная с Кевина, потому что он был тем, что ей нужно. Властью. Силой. Энергией.

Она использовала его, словно соломинку, пустой сосуд пригодный для роли проводника между ней и тем, что она жаждала... сырой энергией эфира, материей, питающей всех Хранителей. Она бы предпочла поглотить Джинна для испытания абсолютной силы, но поскольку Джинны разорвали свои узы с людьми, этот вариант стал для нее опасен. Нет, Хранитель сможет утолить ее голод.

Она сначала опробовала девчонку, но пафосное мясо не в состоянии было поставлять много пищи, ведь люди едва касались эфирного плана, и поэтому были малопригодны. Но она удерживала Черис, осознавая, какие эмоции это пробуждало в мальчишке: чем злее и испуганнее он был, тем больше энергии Демон сможет выкачать.

Это было ужасно, и жестоко, и увлекло ее надолго. Слишком надолго.

Она использовала Черис и Кевина для преследования других Хранителей. Тех, кем ей даже не нужно было управлять, лишь истощить и убить, но Черис и Кевин предоставили ей самоподдерживающийся источник мучений, который ей было не так легко бросить.

А потом что-то случилось. Что-то поразительное.

В эфире произошел сдвиг энергии, колоссальный по своей интенсивности. Он был подобен беззвучному взрыву, и все зарябило. Демон ощутила его и отправилась на поиски, даже не уверенная, что преследовала, но там в пустоте что-то парило, что-то доступное и мощное…

Она добралась до него и поглотила, безумная в своем разбушевавшемся голоде. Там в лесу, Черис и Кевин упали, как брошенные марионетки, и Демон... изменилась.

Она приняла форму и вес, как будто то, что она съела, закрепилось в ней.

Она приняла мои воспоминания, наряду с существенным толчок моей силы. Она нашла те кусочки, что Ашан отнял у меня в часовне в Седоне. Демон не знала, что с ней произошло, не ощущала себя так же, как это делали люди. Изменение было болезненным для нее, и удивительным, и - новая эмоция - пугающим. Она больше не хотела лишь одну вещь. Воспоминания смутили ее, заставили хотеть большего, вызвали у нее боль из-за того, что она не понимала, никогда не имела, и она не могла выбросить их из головы, потому что проблема была в ее сознании.

Не поддающаяся исправлению, потому что они были ее глубоко отпечатавшейся частью.

Мои воспоминания повредили ее.

Я очнулась напуганной, одинокой, замерзшей и голой, без единого воспоминания о том, кем или чем я была, а она знала, и до сих пор боялась, все еще замерзшая, все еще голая в ее собственном разуме.

Демоны не могли стать людьми, но теперь она жаждала оставшуюся часть того, что я когда-то имела, и она поняла что-то, что как Демон, никогда не могла: Хранители были силой, не индивидуально, а как группа. И их можно использовать. Направлять.

Заставлять выполнять ее указания.

Она разбудила Черис и Кевина и отправила их в погоню за остатками Джоанн Болдуин - единственной угрозой ее существованию. Она могла ощутить меня, не как эфир, а другим, примитивным способом, который я не вполне понимала, но теперь, почувствовав, знала, что ни с чем его не спутаю.

Я молчаливо наблюдала, как Демон направляет Черис и Кевина через лес, охотясь на Льюиса, охотясь на меня, найдя нас, преследуя. Она безжалостно их использовала, но все это время она училась.

Училась тому, как склонить людей, как найти их кнопки, как получить то, что она хотела.

Потому что она знала, чего хотела сейчас, и дело не только во мне.

Она хотела открыть дверь между мирами и привести других Демонов сюда, накормить и преобразить в то, во что превратилась она.

Она не собиралась отправиться домой.

Она собиралась привезти дом сюда.

Это было воспоминание, и я видела некоторые шокирующие детали, но холодок как и раньше пронесся по моей спине, когда я увидела выходящего из-за деревьев Демона, чтобы встретить Черис и Кевина. Она была мной, или, отчасти, мной, во всяком случае. Ее глаза были черными и пустыми, и она была дешевой пластиковой куклой, сделанной по моему подобию.

Ей не было необходимости и дальше использовать ее игрушки. Они были обузой, а не помощью, и она знала, что они были на грани провала. Их смерть не беспокоили ее, но она не могла рисковать инструментами, ломающимися в критический момент.

Она вырвала свое сознание из них столь же сильно, как и поместила его, и Кевин упал, ошеломленный, пока Черис, рыдая, отправлялась в темный, холодный мир...

И Кевин не в состоянии был пойти следом.

Он был напуган. Слишком напуган.

В любом случае, все бесполезно. Я всегда проигрываю. Я все теряю.

Демон стояла над ним с ее дешевыми кукольными глазками, дешевой кукольной кожей и дешевыми кукольными волосами, и улыбалась.

А затем она взглянула вверх и улыбнулась мне.

Я сделала шаг назад. Спокойно, сказала я себе. Это просто воспоминание. Это прошлое. Оно не может тебе навредить.

– Да, может, - сказала она.
– Я знала, что ты придешь. Я знала, что ты попытаешься.

Ох, дерьмо.

Я отступила. Казалось, будто я отступала в грязь, деготь, липкую паутину.

– Это не прошлое, - сказала она, и шагнула сквозь Кевина, направляясь ко мне.
– Здесь не безопасно. Для тебя нет безопасного места.

Я остановилась. Не потому, что не могла двигаться назад, а потому что знала, что ей хотелось, чтобы я испугалась. Чтобы убежала.

А я устала убегать.

– Знаешь что?
– сказала я.
– Работает в обоих направлениях, сука. Для тебя тоже не существует безопасного места. Поэтому если хочешь сделать это, вперед. Я здесь.

Она стояла там. Кукла-Демон не двигалась, как человек, не действовала как один из них, ведь она была лишь оболочкой, даже не такой реалистичной, как в мультфильмах Диснея.

– Эй! Женоробот! Я с тобой разговариваю!
– съязвила я и сделала шаг вперед.

Она сделала шаг назад. Вокруг нас, воспоминания Кевина продолжали раскручиваться, как сломанная катушка киноленты, погрязшая в безнадежности и ярости. Черис умирала, и он ничего не делал, потому что знал, что ему не победить.

Мой двойник помогала создавать этот мир для него.