Разрушение Дьявольского Акра

Нам велели собираться, но как мы могли это сделать, если не знали, по какой территории нам предстоит путешествовать? Когда мы были в доме, мы старались не нависать над плечом Милларда, но довольно часто это нам не удавалось, так что Перплексус в конце концов нарисовал жирным карандашом линию на полу и велел нам держаться за ней. Единственным, кому разрешалось пересечь ее, был помощник Перплексуса Матье, мальчишка без чувства юмора, который носил бамбуковую палку для указания на карты и снабжал своего наставника дымящимися чайниками с дымящимся русским чаем, единственной жидкостью, которую Перплексус пропускал через свои губы, кроме эспрессо.

Цель, объяснял Миллард, пока Перплексус делал один из своих частых перерывов на чай, состояла в том, чтобы проложить быстрый, но безопасный маршрут к петле мисс Крачки. Быстрый означал день или два, но до сих пор единственный, который они обнаружили, включал путешествие по суше из Монголии во Францию через 1917 год, опасное двухнедельное путешествие на лошадях, верблюдах и поездах. Хотя Нур, я и все, кто путешествовал с нами, имели разумные шансы пережить это путешествие, существовал скептицизм относительно того, сможет ли Дьявольский Акр пережить осаду Каула и его войск так долго. Поэтому картографы продолжали ломать голову и отослали нас, потому что наше присутствие вызывало у них беспокойство.

В других местах Акра Харон наблюдал за укреплением нашей скудной обороны. Вторжение пустоты убедило всех, что ополчение было далеко не адекватным, и никто не знал, сколько времени понадобится имбринам, чтобы создать свой щит. Было найдено второе гарпунное ружье, и оба были расположены у входа в петлю. Вокруг тюрьмы были построены новые заграждения из колючей проволоки и посты охраны, и Калифорнийцы Паркинса вызвались дополнить охрану, уже наблюдавшую за нашей популяцией заключенных тварей, которые были подозрительно тихими последние несколько дней.

Десятки странных людей выстроились перед «Усохшей головой», чтобы записаться добровольцами в новый Корпус обороны Дьявольского Акра, и к ним присоединилось удивительное количество американцев. Те, кто обладал боевыми способностями, были назначены в патрули, которые будут следить за входом в петлю, а также за домом Бентама (хотя Пенпетлекон теперь был официально выключен, а двери заперты). Все частные телескопы и бинокли были реквизированы для использования Корпусом обороны, чтобы быть распределенными среди часовых, которые были установлены на крышах и балконах вокруг Акра. Леонора Хаммакер, которая могла видеть в темноте и обладала более сильным зрением, чем любой телескоп, согласилась сидеть у окна и просто смотреть вдоль Скорбной улицы столько часов в день, сколько могла вынести.

Каждый, у кого было личное огнестрельное оружие, должен был постоянно держать его при себе. Многие американцы уже делали это, но после нападения пустоты они сделали еще один шаг вперед, отказываясь расстегивать кобуры для еды или походов в туалет. Ранее в тот же день один из калифорнийцев Паркинса даже был обнаружен спящим — громко храпящим — с двумя взведенными и заряженными пистолетами на коленях и огромным ножом в руке.

Харон предупредил добровольцев, что их жизни будут в опасности, но после утренней трагедии никто не питал иллюзий на обратное. Их жизни были в опасности, независимо от того, вызвались они добровольно или нет. Кое-кто пытался отговорить самых юных странных от участия в обороне Акра, но юноша из театральной труппы мисс Гракл вскочил на колонну возле паба и произнес страстную речь о том, что все наши жизни будут потеряны, если Каул прорвется через нашу оборону, и что благороднее рискнуть смертью, защищая нашу петлю, чем сдаться в поражении, чем заслужить бурные аплодисменты.

Северный клан Ламота будет стратегически расположен вокруг входа в петлю. Головорезы Лео проявили себя трусами, и их нигде не было видно, но лидеры трех его подпольных банд — Крушила Донован, Анжелика и даже Догфейс и его Неприкасаемые — выстроились в очередь, чтобы присоединиться к Корпусу обороны. Когда я удивился, увидев их там, они пожали плечами, считая это не более чем личным интересом, но я начал думать, что они не были такими корыстными, как показывали.

Наконец, перед самым наступлением темноты из громкоговорителей донесся голос Франчески: «Щит готов к созданию, — объявила она, — и любой, кто захочет присутствовать при его плетении, должен немедленно пройти ко входу в петлю».

Весь Акр хлынул на улицы.

* * *

Они называли его «Лоскутным одеялом», и имбрины думали, что это вселит в нас немного покоя, если мы будем смотреть, как его сшивают, и сами убедимся, что оно настоящее.

Мы собрались у входа в петлю, вдоль берега Канавы, где река исчезала в туннеле. Факелы и газовые фонари отбрасывали мерцающий свет на толпу — сотня зрителей по одну сторону воды, плотный круг из двенадцати имбрин — по другую, взявшись за руки. Мои друзья и я стояли все вместе. Охранники наблюдали за всем происходящим с вершины туннеля моста, а двое, которым было поручено наблюдать за мной и Нур, стояли рядом, сканируя толпу на предмет угроз. Сколько бы раз мы ни ускользали от них, они все равно относились к своей работе серьезно.

По ту сторону Канавы имбрины начали петь по-старому странному и медленно ходить по кругу.

— Надеюсь, они не разрушат это место случайно, — прошептал Енох симпатичной кудрявой девушке, стоявшей рядом с ним в толпе, и она выглядела такой встревоженной, что Еноху пришлось заверить ее, что он шутит.

Гораций шикнул на него.

— Сейчас не время шутить. Если это не сработает, мы все в беде.

— Что смертельно опасно, так это то, какой ты скучный. Если бы я не был здесь, чтобы время от времени поднимать настроение, все бы давным-давно повесились.

Гораций нахмурился.

— Если бы ты мог видеть будущее, ты бы не смеялся.

— Тише, вы оба, — прошипел Миллард, которого я не заметил рядом.

— А разве тебе не пора щуриться на карты? — сказал Енох.

— Я думаю, мы близки к прорыву. И я не собиралась пропустить это.

Имбрины запели громче и закружились быстрее, их длинные платья развевались в воздухе. В центре круга загорелся зеленый огонек. Некоторые в толпе ахнули.

Имбрины запели громче, закружились быстрее. Свет становился все ярче.

— Вот оно, — услышал я голос Милларда, и Нур, стоявшая рядом со мной, прижалась ко мне.

Свет снова стал ярче и расширился вверх. Песня имбрин достигла крещендо в высокой, колеблющейся ноте, которую они выдерживали — и затем, внезапно и со звуком, похожим на раскат грома, они подпрыгнули в воздух и приняли свои птичьи формы. В толпе раздался коллективный вздох. Имбрины сохраняли строй, теперь они летели, а не бежали, но диаметр их становился все шире и шире, а вместе с ним и пульсирующий зеленый свет. Они работали с ним, тянули его, как ириску.