Разрушители. Грибки и грядущая пандемия

* * *

В 2018 году, всего через пять лет после того, как Bsal был обнаружен в Европе, и через два года после того, как Служба охраны рыбных ресурсов и диких животных включила некоторых саламандр в список вредных видов, Европейская комиссия издала временный закон⁴⁷ (который со временем станет постоянным), требующий, чтобы все саламандры, продаваемые между членами ЕС или импортируемые на его территорию, были проверены и объявлены свободными от Bsal. Владельцы домашних животных освобождаются от уплаты налога, если только они не занимаются торговлей, даже если в акте купли-продажи участвует всего лишь другой владелец домашних животных. Заболевшие животные должны обязательно пройти курс лечения, которое, по словам ветеринарного специалиста по микологии и земноводным Гентского университета Фрэнка Пасманса, не слишком обременительна: саламандр на десять дней следует помещать в боксы, где поддерживается температура 25 °C, – это, как правило, помогает. «Действительно ли торговцы так поступают? – задается он вопросом. – Я не знаю»⁴⁸. Лаборатория Пасманса первой идентифицировала Bsal как патоген, убивающий саламандр в Нидерландах. Поскольку болезнь настолько смертельна, у тех, кто содержит и разводит земноводных, есть серьезный стимул лечить своих подопечных: никому не нужна репутация распространителя больных животных. При этом всегда есть исключения, например нелегальные импортеры из США или Азии. Существуют также лазейки, через которые грибок может проскользнуть: когда животные импортируются крупными партиями, проверке подлежит только часть из них; не требуется и сертифицировать питомцев владельцам домашних животных, даже если они их продают. Но каждая мелочь помогает. После принятия закона в ЕС количество животных, поступающих в коммерческую торговлю, сократилось. Пасманс полагает, что этот процесс слишком обременителен и не стоит того с экономической точки зрения⁴⁹. В идеале продаваемые животные должны быть свободны от болезней, но это остается лишь мечтой.

* * *

Коллега Питера Дженкинса Фейт Кэмпбелл относится к регулированию импорта растений так же, как и те, кто пытается защитить дикую природу. Кэмпбелл – политолог по образованию и имеет десятилетний опыт работы в качестве защитника экологической политики. Она делает для местных растений то же самое, что Дженкинс, Липс и другие делают для земноводных, – защищает от инвазивных болезней, которые неизбежно проникают сквозь существующие карантины и инспекции. Уйдя на пенсию из Управления охраны природы, где она была старшим представителем по вопросам политики, Кэмпбелл теперь работает вместе с Дженкинсом в небольшой некоммерческой организации под названием «Центр профилактики инвазивных видов». Когда у нее появляется такая возможность, она продолжает встречаться с людьми, которые могут влиять на политику, включая чиновников из Службы инспекции здоровья животных и растений США, ученых из Лесной службы и членов конгресса. Но, как она отмечает, «найти союзников становится все труднее»⁵⁰. Как объясняет Кэмпбелл, большинство болезней, попадающих в страну, как правило, распространяются на живых растениях. Нынешние специалисты по их выявлению трудятся не покладая рук, но их работа практически невыполнима. Мы импортируем большое количество растений, и Служба инспекции здоровья животных и растений США проверяет небольшую их часть⁵¹, например те грузы, которые считаются наиболее опасными, исходя из размера партии, количества растений и их вида. При этом Кэмпбелл не выступает за увеличение числа проверок, вместо этого она хочет, чтобы существовала обязательная сертификация, подобная той, что распространяется на импортируемых лососевых рыб. Программа, в рамках которой иностранные поставщики гарантируют, что поступающие растения «настолько чисты, насколько только могут захотеть ученые», перекладывает хотя бы часть ответственности за пределы США. Покидая магазин, растения должны быть максимально свободны от болезней, чтобы их можно было высадить в наших дворах или на полях.

Прецедент уже есть. Служба инспекции здоровья животных и растений США теперь требует, чтобы импортируемая герань проходила сертификацию⁵². Эти растения могут быть заражены бактерией, которая также поражает картофель, томаты и баклажаны, вызывая их увядание и гниение. При поставке растений, прибывающих в Соединенные Штаты, должно быть подтверждено, что они прошли проверку и свободны от болезни. Герань «выращивается в Южной Америке гигантскими партиями, – утверждает Кэмпбелл, – и в большинстве случаев программа работает, хотя иногда случаются промахи. Бактерия появилась на растениях весной 2020 года, но она была поймана достаточно рано, чтобы остановить ее распространение»⁵³.

Более серьезной проблемой в случае с растениями и животными является отсутствие активного регулирования ввоза. Если бы существовала программа сертификации для импортеров, она могла бы значительно облегчить работу инспекторов в портах. Кэмпбелл утверждает, что такая программа могла бы напугать импортеров и поставщиков, заставив их соблюдать правила. «Другой вариант – запретить любой ввоз. Просто сказать нет»⁵⁴. Перемещение болезней – это проблема не только импортных растений, но и внутренней торговли растениями, которая имеет колоссальные масштабы, при этом именно межгосударственная торговля ответственна за крупные вспышки заболеваний в прошлом и настоящем. Включая вспышку внезапной гибели дуба, которая произошла в 2019 году.

Грибок Phytophthora ramorum начал уничтожать калифорнийские камнеплодники и дубы в середине 1990-х годов. Как и Phytophthora infestans⁵⁵, вызывающий поражение картофеля, этот патоген является водяной плесенью. Данный оомицет заражает более ста видов растений из 37 различных семейств, многие из которых являются эффективными переносчиками, что способствует распространению болезни. К моменту обнаружения вспышки заболевания в 2019 году 1600 потенциально зараженных растений были отправлены как минимум в 12 штатов, одним из которых был Огайо⁵⁶. Там патоген был обнаружен на сирени и рододендронах только после того, как они попали в магазины Walmart и Rural King. Чтобы предотвратить распространение заболевания, домовладельцев, купивших эти растения, попросили выдернуть их с корневым комом, сжечь или упаковать в двойной пакет, а также продезинфицировать все садовые инструменты.

Надежду растениям подарила программа, обеспечившая системный подход к сертификации питомников. Она предусматривает, что государственные органы должны сотрудничать с питомниками растений, чтобы последние можно было перемещать в границах страны и за ее пределами. Это программа сертификации, которая гарантирует, что питомники будут чистыми от болезней и смогут взаимодействовать с государственными фитосанитарными органами по четкой и понятной схеме, что повысит требования и контроль за их выполнением.

В конечном счете это также маркетинговая стратегия. Питомники выбирают более строгое регулирование и контроль и таким образом могут показать своим покупателям, что они сделали все возможное, чтобы гарантировать: продаваемые ими растения менее подвержены риску передачи болезней и вредителей. Пилотная программа началась около десяти лет назад с участием примерно дюжины питомников и в настоящее время осуществляется под эгидой Национального совета по растениям – некоммерческой организации, объединяющей государственные органы по контролю за вредителями растений. К концу работы программы 14 питомников получили необходимый сертификат, а в январе 2021 года эта инициатива стала доступна всей отрасли, и именно такой вариант Кэмпбелл хотела бы видеть в сфере импорта растений. Требование, чтобы вновь прибывающие растения были сертифицированы как свободные от болезней, в теории несильно отличается от требований правительства, чтобы путешественники, рабочие и студенты проходили тест на COVID-19. Экспресс-диагностика⁵⁷ – ключ к сертификации, подтверждающей отсутствие болезней, тем более что быстрые тесты, чувствительные к болезням растений, уже существуют, но пока не получили широкого распространения и недоступны в масштабах страны. Теперь мы знаем, как быстро болезнь распространяется между влюбленными, соседями, покупателями, путешественниками по всему миру. Понимаем и то, что болезнь может переходить от одного вида к другому: от летучей мыши, панголина, птицы или домашней собаки. Ученые-экологи надеются, что этот импульс поможет продвинуть политику защиты дикой природы и ради нашего собственного здоровья, и ради самой природы. Но если мы собираемся отслеживать болезни животных, то сперва, похоже, должны научиться качественно определять болезни, которым подвержены мы сами.

* * *

Если усилия страны по профилактике заболеваний, подготовке плана реагирования, осуществлению эпидемического надзора потерпят наудачу, новая глобальная пандемия изменит нашу жизнь на многие годы вперед. Когда вирус SARS-CoV-2 захватил больницы и дома престарелых, произошло кое-что еще. Болезни, которые до этого момента находились под тщательным наблюдением, внезапно начали выходить из-под контроля, а бактерии и грибы, развившие устойчивость к лекарствам, обнаружили прямо у нас под носом лазейку, сквозь которую смогли незаметно проскользнуть. Одним из первых стал грибок Candida auris, знакомые нам дрожжи, которые Центр по контролю и профилактике заболеваний отслеживал еще до появления вируса. В 2016 году его руководством было инициировано создание сети лабораторий, которые занялись изучением устойчивости микробов к антибиотикам⁵⁸. Число таких болезнетворных микроорганизмов значительно возросло, и целью лабораторий стало изучить каждый конкретный случай в стране и предотвратить распространение устойчивости.

Candida auris была включена в систему из-за опасений по поводу Candida albicans – грибка, который смог развить способность противостояния лекарствам. В настоящее время в этот список включен и Aspergillus, поскольку некоторые его штаммы также нашли способ противостоять азольным препаратам. Система отслеживания таких явлений помогает Центру по контролю и профилактике заболеваний быстро оказывать помощь домам престарелых, учреждениям длительного ухода и другим⁵⁹, где может появиться C. auris, а также сдерживать новое заболевание и более эффективно его контролировать. Учреждения отправляют образцы в лаборатории, которые с помощью полимеразной цепной реакции могут быстро определить или подтвердить диагноз. Затем грибок выращивается в лабораторных условиях, а после ученые определяют, как он реагирует на противогрибковые препараты. Поскольку некоторые образцы растут медленно, весь процесс может занять несколько дней или недель, но в настоящее время это единственный способ выявления устойчивых к лекарствам грибков.

В тех учреждениях, где были обнаружены колонии C. auris и произошло заражение людей, усилили меры гигиены для предотвращения дальнейшего распространения грибка. Поскольку дрожжи могут колонизировать больничные палаты и оборудование и переходить от одного пациента к другому на рукаве больничного или лабораторного халата, персонал знает, что после посещения зараженных необходимо с особой тщательностью проходить дезинфекцию.

Затем появился COVID-19, и медицинские работники, столкнувшиеся с нехваткой средств индивидуальной защиты, стали использовать то, что у них было. Помещения обеззараживались таким образом, чтобы уничтожить вирус, но не обязательно грибок, который гораздо сложнее вывести. Таким образом, в гонке на опережение медики пытались обогнать вирус, совершенно не обращая внимания на других соперников, среди которых был и C. auris. Необходимость обследовать пациентов на его наличие была попросту отложена в долгий ящик как менее важная, и это сыграло свою трагическую роль. Учитывая, что данный грибок предпочитает пожилых и людей с ослабленным иммунитетом⁶⁰ – группы населения, на которые был нацелен и вирус, – грибок, оказавшийся в тени незамеченным, неожиданно расцвел. Он стал появляться не в учреждениях длительного ухода, в больницах неотложной помощи⁶¹; не у тех пациентов, которые могли бы заразиться от контакта с носителями грибка, а у совершенно не связанных с ними людей. До появления⁶² COVID-19 общее число случаев заболевания C. auris составляло 3105. Только в 2020 году оно составило 2066, а к 2021 году ежегодное число случаев увеличилось до 5512, почти вдвое превысив доковидный показатель. Зараженными были признаны тысячи пациентов, и если из этого и можно вынести какой-то урок, то он заключается в том, что тестирование и наблюдение работают, но проводятся недостаточно часто.

Том Чиллер как руководитель отделения микологических заболеваний Центра по контролю и профилактике заболеваний знает, что одна из самых сложных задач – отслеживание болезней по всей стране: «На протяжении большей части моей жизни только один грибок находился под постоянным наблюдением – Coccidioides, вызывающий долинную лихорадку»⁶³. Этот грибок отличает способность вызывать заболевание у здоровых людей при вдыхании. Он классифицируется как «подлежащий регистрации» примерно в двух десятках штатов (каждый штат определяет свой набор заболеваний и состояний, о которых необходимо сообщать в департамент общественного здравоохранения). Долинная лихорадка⁶⁴ считается эндемичной для пустынного Юго-Запада и более южных районов, но в последние годы она стала распространяться и на другие территории, расширяя свою географию. Некоторые ученые считают, что это связано с изменением климата. Центр по контролю и профилактике заболеваний пытается отслеживать появление лихорадки через свою Национальную систему наблюдения за регистрируемыми заболеваниями: когда у пациента диагностируется любая из 120 подлежащих регистрации болезней, включая инфекционные, передающиеся половым путем, относящиеся к биотерроризму и другие, штат может информировать об этом, и тогда в центр поступит соответствующий отчет. При этом Чиллер говорит: «Мы не можем требовать, чтобы штат сообщал о чем-то».