Разрывая кокон

Снимки вышли отличные - на тонкой едва видимой грани замерла девушка, опустила голову, смотрит вниз, но пока не решается прыгнуть. С десяток наиболее ярких фото Полина разместила на форумах, где продавали авторские куклы. Оставила электронную почту, но цену решила пока не указывать...

Ветер залетел в открытое окно, опрокинул банку с кисточками. Полина поежилась. Она потянулась к окну - прикрыть створку - но, повинуясь внезапному порыву, выглянула во двор. Было непривычно тихо. Ни пьяных компаний, ни заигравшихся допоздна детей. Лишь шальной ветер гонял по неровным плитам мячи тополиного пуха. Тяжелый влажный воздух - скоро будет гроза.

И где дядя Макс? Почему оставил пост возле гаража? Полина настолько привыкла к речитативу считалки, неизменной присказке соседа, что на миг растерялась.

Поженились Як на Цыпи, Як Цедрак на Цыпи Дрыпи, Як Цедрак аля Симфони на Цыпи Дрыпи Лямпампони. У них родились дети...

Стоп, зачем она это повторяет?

Полина захлопнула створку и снова оказалась один на один со своими мыслями и странной гостьей. Она бережно стерла пятнышко крови у куклы с руки - видно, порез на пальце открылся, уложила двойняшку в футляр. За край коробки зацепились рыжие пряди, и Полина скривилась, будто ей самой защемило волосы. Она аккуратно закрыла крышку. И стеклянный футляр начал тлеть каким-то внутренним огнем. Девушка протерла глаза. Свечение исчезло... На всякий случай Полина сорвала с кресла плед, бросила на стол. Чувство, что за ней следят, наконец пропало...

– И сколько нам с тюлечкой тебя ждать?
– За спиной выросла тетя Фаня.
– Рибу почистила, картошечку отварила, а дитё потерялось. Вредно спать на голодный желудок!

Полина замерла. Только бы соседка не увидела куклу! Почему-то это казалось очень важным.

– А диетологи говорят, что вредно есть после шести!
– Она постаралась отвлечь соседку разговорами.

– И шо эти диетологи знают!? Ты их видела - они ж с Освенцима сбежали!
– Тетя Фаня приподнялась на цыпочки, заглядывая через плечо Полины.
– Деточка, у тебя что, скатерти нет?

Девушка попятилась к столу, пытаясь загородить выглядывающий из-под пледа футляр. Но тетя Фаня неумолимо наступала. Тогда Полина пустила в ход тяжелую артиллерию:

– А баклажанная икра у вас есть?

Соседка остановила крестный ход, укоризненно на нее посмотрела.

– Деточка, обойди все квартиры во дворе и спроси, какая из Фани Бершадской хозяйка! И никто тебе не скажет, что Фаня развешивает ненакрахмаленное белье, не умеет крутить огурцы, что ее котлеты пережаренные, а розовое варенье несладкое!
– Соседка возмущенно замолчала и попыталась испламенить Полину взглядом, но так и не дождавшись искры, внезапно успокоилась.
– Конечно, у меня есть баклажанная икра!

– Пойдемте пробовать!
– улыбнулась девушка.

Тетя Фаня поглубже запахнула все время расходившийся на груди халатик и, махнув рукой, повела за собой Полину.

***

Девушка рассматривала обитую деревом кухню соседки, жевала картошку с икрой, время от времени кивала - Фаину такая ее вовлеченность в "беседу" вполне устраивала - и думала об Ите, о кукле, об Артеме.

Немудрено, что бабушка прятала куклу в подвале. Полине тоже хотелось скрыть ее от чужих глаз. Интуитивно она ощущала, что так будет правильно, хотя не могла объяснить почему. Может, Ита узнала стоимость раритетной вещи, которая случайно попала в ее руки, но не решилась продать? Правда, тогда им хватало денег - у бабушки было достаточно заказов, семья не бедствовала. И квартиру никто не отбирал. "Когда-нибудь тебе придется туда спуститься" - что значили эти слова? Ита знала, что внуки не приспособлены к жизни и скоро начнут нуждаться в деньгах? Все можно объяснить и так, если бы кукла не походила на Полину как близнец. И если не была бы такой... живой.

– ... и я ей говорю: милочка, не учите меня жить, вся ваша наука на лице написана, шекель ей цена в базарный день. Это не вы мне уступаете, это я вам уступаю - кто еще такой буряк купит?!

– Тетя Фаня добросовестно перекрикивала телевизор, который ругался новостями в соседней комнате.
– И эта идиётка...

В дверях вырос дядя Макс. Худой, сгорбленный, с крючковатым носом, бусинами глубоко-посаженных глаз, жидкими зачесанными назад прядями - он походил на старую птицу. И полненькая, пышущая здоровьем Фаина с едва тронутыми сединой иссиня-черными волосами смотрелась рядом с ним, как пришелец из другого мира.

– И что ты здесь забыл?
– тетя Фаня попыталась вытолкать мужа назад в комнату, к орущему телевизору.

Но всегда покладистый Макс вдруг возмутился.

– Отойди, Фанька!
– он взмахнул рукой, и Полина увидела зажатую в пальцах фигурку.

Снова болванчик с лицом Артема? Кусок картошки застрял в горле. Нет, не Артем. На этот раз в кулаке Бершадского оказалась незнакомая фигура - не то мальчик, не то парень. Полина удивилась: как соседу удалось передать в грубой подделке осмысленный взгляд - полный горечи и какой-то ненормальной смелости. Вот-вот деревянный мальчик вырвется из тисков пальцев, и тогда - берегись каждый, кто станет на пути!

Фаина всплеснула руками, но дядя Макс не обратил на нее внимания. Подошел вплотную к Полине, склонился над девушкой и прошептал в ухо:

– Не упусти его!

Полину обдало запахом кофе и дешевых сигарет.

– Нечего дитю голову забивать! Иди, иди!

Соседке наконец удалось оттеснить мужа в другую комнату. Она демонстративно захлопнула дверь.

– Мишигенер и на Молдаванке мишигенер! И шо он от тебя требовал в полдвенадцатого ночи?!

Полина замялась, повторять слова Бершадского не хотелось - девушка была уверена: они намекали на ту же тайну, что окутывала куклу.

– Спросил, нет ли у меня сигарет...

– Я ему дам сигареты!
– тетя Фаня в сердцах схватила полотенце, но, передумав, бросила его на стол.

Повисла неловкая пауза. Казалось, дядя Макс украл задор жены и утащил в соседнюю комнату, чтобы не лежать одному на диване перед телевизором. Тетя Фаня на глазах постарела и заметно ссутулилась.

– Извините, я пойду!
– Полина поднялась.
– Спасибо за угощение! Я тоже вас приглашу, когда...

– Расплачиваться удумала, а?
– Фаина подбоченилась.
– И не стыдно тебе, дитё? Ты Темке будешь долги считать? Нет! То-то же! А мне Ира как сестра была. Все, иди, голова от вас разболелась.

Полина пожала плечами и повторила:

– Спасибо!

Мыть посуду за собой она не решилась. Вдруг это тоже оскорбит хозяйку?

Фаина молча провела ее до двери, открыла с десяток хитроумных щеколд и замков.

Махнув на прощание, Полина поспешила к себе. Юркнула в квартиру, привалилась к наружной двери спиной, ожидая - вот-вот вернется гнетущее одиночество, преследовавшее ее последние дни. Но этого не случилось. Что-то в окружающем пространстве изменилось. Трудно сказать, что именно. Полина лишь поняла: как прежде уже никогда не будет.

***

Сон долго не шел. То было слишком жарко, и Полина вставала за тонким одеялом, то она замерзала, и приходилось закутываться с головой в зимнее овечье. Девушка ворочалась, кровать скрипела, по комнате ползли тени - от дворовых фонарей, от беспокойных мыслей. Надрывно выла бродяжья собака.

Когда Полина решила - все, не уснуть!
– в комнату вошел Бершадский. По-птичьи наклонив голову, взмахнул руками, и обвисшие рукава свитера взметнулись темными крыльями. Он что-то сказал, Полина не расслышала - за окном раскричались галки. И чего всполошились? Девушка потянулась закрыть створку, но не смогла и пальцем пошевелить!