Разрывая кокон
Шрифт:
Команда сопровождения тестировала данные в сети "Кокона" - эдакая предварительная проверка, насколько будущий клиент впишется в сеть, и не повлечет ли его подсоединение к паутине нарушение работы вирта. Вероятность этого была слишком мала, но мы не имели права рисковать - могла выйти из строя слишком дорогая и чувствительная техника, или, что еще хуже - пострадать люди, уже подсоединенные к сети. Хотя Баса, скорее всего, волновало только первое.
Получив зеленый свет, Карабас начинал "обкатывать" бизнесменов, предлагая им эксклюзивные тренинги за несколько тысяч долларов. Престиж, говорил он, топ-50 в рейтингах "Forbes"(10), рост прибыли, хитро жмурился Карабас, разрешение конфликтов! И, закатывал Бас глаза, уникальная технология! Что ж, в этом он был прав. Надо отдать должное, шеф умел уговаривать. Обычно контракт подписывали
Вечеринка между тем шла обычным ходом - время от времени кого-то роняли в фонтан, в компаниях поактивнее давали в глаз, кто-то терял любовницу, кто-то мужа...
Сегодня должен быть сбой - затем здесь и торчу. Хотя с большей радостью смотрел бы сейчас мультики в тубе.
Последние сутки сеть вела себя странно. Я дважды входил в паучью ипостась и каждый раз ловил предупреждения о возможном прорыве сети. Правда, предупреждения не оправдались, и я ни разу не вылетел. Но прорыв оставался тревожным знаком. "Кокон" держится на паутине. Не будет связей - не будет токов энергии от доноров, пострадают реципиенты. Карабас молчит, но, уверен, киевский офис уже в курсе. Честно говоря, плевать на них хотел. Уволят, так уволят. Хотя Карабас за столько лет почему-то не решился со мной распрощаться. Паука найти непросто, но возможно. В каждом офисе "Кокона" для страховки подобраны досье на несколько кандидатов на роль преемника. В любом случае делать плохо работу я не умел, тем более я отвечал если не за физическое, то за психическое здоровье всех включенных в сеть людей. Отвечал перед собой, не перед корпорацией.
– Виктор Витальевич?!
– Фигура Жени проступила из сумерек аллеи, будто привидение.
На лице девушки читался испуг. И с каких-таких пирогов? Ну, стоит наголо бритый товарищ, весь в черном, смотрит, не мигая. Привычка у меня такая. Бояться-то чего?
В свете галогенки из стилизованного под старину фонаря на блузке Жени блеснула небольшая золотая брошь в виде паутины - отличительный знак работника "Кокона". Свой я не носил - нравилось думать, что принадлежу себе, а не корпорации.
– Почему до сих пор не в фонтане? Только не говори, что там неудобно пить шампанское!
– Шампанское? Я же не пью!
Евгения плохо понимала мои шутки.
– А фонтан тебя не смущает?
– Нет. Но меня смущаете вы...
– Это пройдет с возрастом.
В резком свете фальшивого фонаря я отчетливо увидел, как вспыхнули щеки ассистентки. Нижняя губа девушки дрогнула. Кажется, переборщил.
Семь лет назад Жене пришлось несладко.
В угол обшарпанной коммуналки забилась девчонка, острые коленки поджаты к подбородку, майка сползла на одно плечо, на виске расплывается синяк, на шее бьется жилка. Затравленный, безумный взгляд. Над ней навис отчим - здоровяк с татуированным торсом, бритый череп, раздуваются ноздри, блестят бусинки поросячьих глаз. Ей пятнадцать, ему сорок один. Он насилует падчерицу каждый раз, когда мать уходит в запой. Только что Женя пыталась сбежать, украла на Привозе(11) кошелек у зазевавшегося американца и села в автобус до Николаева. Она давно хотела увидеть большой зоопарк. Но отчим стащил ее со ступеньки автобуса, приволок домой. Отобрал кошелек. Он снимает ремень, расстегивает ширинку... "Это последний раз" - в голове девочки бьется единственная мысль, пропитанная злостью, страхом и какой-то новой неконтролируемой силой.
В паучьей ипостаси я чувствую и вижу все будто изнутри Евгении, но не сливаясь с ней в целое. Новая ячейка
готова - свежая паутина связывает пустой кокон с остальной сетью. Но пока я могу только наблюдать и ждать.Мужчина подходит ближе, Женя шарит руками по полу, натыкается на маникюрные ножницы, крепко сжимает в кулаке. "Только попробуй!" - я ловлю беззвучный отчаянный крик.
– Милиция!
Отчим дергается, оборачивается. На лице - недовольство, разочарование. Будь я в тот момент рядом, съездил бы ему по морде. Скотина жирная, ни капли раскаяния! Он только думает: "Жаль, помешали". Но сейчас я паук и просто делаю свое дело.
Наши люди, переодетые в милицейскую форму, оттаскивают мужчину от падчерицы, суют едва проспавшейся матери бумагу о согласии отправить Женю в интернат, садят девочку и отчима в разные машины. Насильника отдадут под суд - у "Кокона" достаточно связей. А девочка должна будет сделать выбор. Впрочем, никто еще не отказывался. Корпорация знает слабые места потенциальных сотрудников и умело ими пользуется.
Что и следовало ожидать: Женя согласна. "Только сначала в зоопарк!" - просит она. Наши усмехаются. Какой в сущности пустяк.
Меня активно задействуют на финальной стадии - подключить к сети, провести адаптацию сознания. Говорю с ней, а сам работаю с психофизическим полем. Держу тон, как с равной. Подросток кажется не по годам взрослой...
Евгения не ответила, только тяжело сглотнула.
Совсем забыл, что напоминаю ей отчима - бритый череп, возраст. И еще - девушка ищет во мне отца, которого она не знала. Конечно, не найдет, я намеренно резко веду себя с ней, пытаясь избавить от фантазий. И все-таки странно, сам же адаптировал Женю после вербовки - зачищал болезненные воспоминания, деструктивные эмоции, мысли, навязанные шаблоны поведения. Пережигал ее боль, тягу к насилию, злость. Черт, я хорошо повозился с психикой девушки, почему сейчас у нее всплыли старые программы?
А почему я, тренированный мужик, прошедший крым, рым и медные трубы, вылетел вчера из сети, как салага?
– Ладно, пошли танцевать! - Перемахнув через ограждение беседки, я приземлился на аллейку, подал девушке руку.
Мы вышли на танцпол, и я повел Евгению под рулады охрипшего солиста, который старательно подражал Тому Уэйтсу.
She sends me my blue valentines
To remind me of my cardinal sin
I can never wash the guilt
Or get these bloodstains off my handa... (12)
Карабас пытался договориться с Томом, но что-то у них не срослось. То ли Бас не тем виски угостил Уэйтса, то ли в последний момент пожалел ресурсы "Кокона" на своенравную знаменитость. Что-то не понравится, затаскает Уэйтс по заморским судам - стоит ли игра свеч?
Я едва касался девушки - чтобы не спровоцировать очередную отсылку к прошлому - вдыхал пряный аромат духов, пожалуй, слишком тяжелый для ее возраста, а сам слушал пространство - не дрогнет ли где-то нить, не лопнет ли кокон. Любая мелочь может оказаться решающей. Должна, должна быть зацепка!
Сейчас Женя - мой камуфляж. Никто не станет рассматривать лысого мужчину под полтинник, зато миловидная девушка с наивными глазами - научилась же носить новую личину!
– сразу стянет на себя внимание. Хочешь остаться незаметным, выйди на середину комнаты.
Мой взгляд скользил по пресытившейся развлечениями публике. На кромке фонтана, свесив ноги в воду, сидела миниатюрная блондинка с короткой стрижкой и плакала, пытаясь вытереть глаза подолом платья. То задиралось до пояса, открывая чулки и кружевное белье, но до глаз не дотягивалось. Юноша в абрикосовой рубашке активно жестикулировал и что-то эмоционально говорил, но девушка все равно рыдала, как актриса мексиканского сериала. Мда, под амфетаминами и не такое изобразишь.
На миг пару заслонил мужчина в мятых штанах, лицо незнакомца было спокойно и неожиданно осмысленно, нелепое вкрапление в этой картине отчаянного прожигания жизни.
Окружающий мир исчез, и я впился глазами в Мятые Штаны, как акула в последний обед. Вскрикнула Евгения - кажется, я слишком крепко сжал ее талию. Не став ничего объяснять, я быстро подвел девушку к официанту, вложил в ее руку бокал, взял свой и слился с ближайшей группкой гостей. Пить, конечно, не собирался, но слишком выделяться из толпы не хотел - остаться к концу приема трезвым, да еще без выпивки в руках считалось дурным тоном.