Развод по-темному, или Попаданка познакомится с мужем

– Кто? – ужаснулась я, против воли вытаращившись еще больше.

– Не кто, а что. Сферы с закатами. Хотел выбрать один в качестве извинения и просыпал. На свету они портятся, пришлось воспользоваться первым подвернувшимся тьмороком. А поскольку у меня магическая аллергия именно на “южную полночь”, теперь я чихаю, а когда я чихаю, случается что-нибудь неожиданное. Так что руки у меня заняты и мне нужны ваши, чтобы собрать закаты и теперь еще и тьморок “южной полночи”.

У меня уже глаза пересохли и пришлось осмелиться и моргнуть. Ничего не такого не случилось: никто на меня не бросался, не захохотал жутким хриплым голосом и не куснул за лодыжку, только чуть в стороне шумно дышали ртом.

– Разве нельзя зажимать нос одной рукой, а второй собирать?

Сказаное про закаты и морок, осмыслению не поддавалось, и я просто решила принять как данность.

– Я так и сделал, теперь во второй руке нет места.

– Карман? – предложила я.

– Там тоже. В обоих. Я поздно подумал, что сферы нужно будет куда-то сложить, торопился из-за аллергии.

– Выйти не пробовали и что-нибудь от аллергии принять?

– Милочка, вы будто с луны свалились, никогда тьморок не использовали? Он же тянется следом за теми, кто был рядом, когда раздавили капсу... Стойте! Если раздавите еще один…

Шевельнувшаяся я замерла с приподнятой ногой, едва касаясь пола мыском.

– Теперь только ждать, пока развеется, – пояснила темнота.

– Долго? – опасливо поинтересовалась я, стоять было неудобно, опорная нога возмущалась от дополнительной нагрузки.

– Где-то с полчаса, может больше. Теперь сложно сказать, вы раздавили точно такой же второй внутри первого. Ногу можно опустить на прежнее место.

– Вы меня видите?

– Да, но, как бы вам объяснить, очень оригинально.

– В каком смысле? – озадачилась я и тут же принялась представлять некое альтернативное зрение, лишающее одежд, и слегка смущаться. Белье на мне было не сказать, чтобы некрасивое, непривычное: шортики, чей скромный покрой компенсировался полупрозрачной кружевной тканью, и корсетик, довольно удобный. Два комплекта именно этихне платьевбыли в свертке с юбкой и блузкой, который положила мне в сумку служанка леди Даркести.

– Специфика доступного мне зрения в темноте позволяет различать плотные участки человеческого тела. У вас… изящный скелет.

Офонареть, как романтично… Приходите вы на рентген, а доктор вам, милочка, у вас такой богатый внутренний мир, особенно в области таз…

– …такой голос знакомый, – гудел во мраке работодатель. – Как вас зовут?

– Лиза.

– Как интересно, – в гудении добавилось романтишных обертонов.

Он сейчас со мной заигрывает или с моим изящным скелетом? Плевать, как бы узнать, какое здесь жалованье помощникам положено, а к жалованию – список обязанностей. И количество часов в рабочих сутках, а то читали мы про это их дремучее средневековье на лошадной тяге.

– А вы? Уже видите что-нибудь? Уже должны бы…

Действительно, уже и что-нибудь. Пол был усеян бледными, похожими на робких солнечных зайчиков, оладушками разных оттенков розового, малинового и золотисто-оранжевого. Не отвлекал бы, заметила бы раньше. Как иногда чужая харизма глаза застит. Не вижу того, кто говорит, нисколечко, а дурное воображение представляет кого-то вроде “бульдозера”.

Глава 2

За следующие полчаса я узнала, насколько велик склад магазина, научилась различать степень раздражения по тональности гудения сквозь зажатый нос и дойти до ручки. И если сферы с закатами я хотя бы визуально могла различать, то длинные, как пробирки, запаянные капсулы с темнотой, только по окрикам. Я замирала в странных позах и конфигурациях, чтобы не дай кто-нибудь не добавить мглы складу, а начальству – чиха.

– Вон там еще пропустили, в щели, – недовольно гудел голос. – Видите, сияет? Что значит, рука дальше не пролазит? Я же прекрасно вижу, что пролазит. Что мешает? Грудь? Что же там за… объемы?

И вот так:

– Осторожно! Тьморок! Нет! В другую сторону. Как куда девать? В карман себе положите или за пазуху, у вас же грудь вместительная.

И так:

– Что вы копошитесь, так сложно нагнуться и взять сферу из угла? Нет там никакой паутины, здесь магическая очистка, постоянная температура и влажность.

И еще это:

– Оставьте уже ваш… ридикюль. Что вы его за собой таскаете? Можно подумать у вас там алмазный венец Остера Первого. Кстати, там много места? Складывайте пока в сумку, потом возьмете светонепроницаемый мешок и пересыплете.

И в довершение:

– Из кармана у меня тоже возьмите. Нет! Сразу эти, что в руке… О да-а-а-а, как же хорошо.

Помимо уже привычных трубных звуков, слышалось шуршание и поскребывание. Что он там такое делает?

Шуршание прекратилось, а страдатель спросил:

– Что вы так удивляетесь?

– Откуда вы знаете?

– Челюсть подберите, отвесили едва не до пола. Чешется у меня. Везде. Аллергия же. Вы все собрали? Тогда возьмите те сферы, что у меня в карманах. Быстрее, уже брезжит, скоро тьморок спадет. Да подойдите же ближе, я не кусаюсь.

– Зато чешетесь, – опасливо уточнила я.

– Это аллергия, а не серая лихорадка. Сумку подставьте. Ох… Аккуратнее же! Что вы так тыкаете, будто я вам лично гадостей наделал? Я вас даже не вижу толком.

Я вот его вообще не вижу, только карманы немного, откуда едва-едва светят сферы с закатом, а бесит. Чешется у него везде… Один такой уже и почесал, и потыкал, а бедняжка Эльзбет теперь без средств к существованию, крыши над головой и в сомнительном статусе. Вернее, я вместо нее. А так попала бы по всем канонам жанра сразу замуж, за Изверга. Жила бы с красавцем-магом в царских хоромах, занималась бы благотворительностями. Может и со свекровью договорилась бы. Она, конечно, тот еще тиранозавр, но что-то же ей интересно, кроме сына и его благополучия? Может, она голубей в парке кормит или ворон разводит. Оседлывает верную метлу, поднимается к верхушкам тополей на рассвете и вороньи пузики гладит, приговаривая…

– Мне, конечно, приятно, но о чем вы таком думаете, держа руку у меня в кармане? – со странной интонацией прогудел работодатель.

– Явно не о том, о чем вы, – оскорбилась я.

– О, не льстите себе. У вас не настолько изящный скелет и не настолько не пролезаемая грудь.

– Моя рука у вас в кармане. Я, знаете ли, чувствую...

– Это сферы заката.

– Да, действительно, сферы. И закат. Как печально.

– Вы хамите?

– Вы заметили?

Я вытащила последнюю сферу из правого кармана, пока больное начальство, шурша и почесываясь рукой, локтем и лопатками о стеллаж позади, очертания которого уже начинали проступать сквозь мрак, сложило розоватые шарики из левого кармана мне в изрядно потяжелевшую сумку. Мог бы и сам подержать, угнетатель. Еще жалования не огласил, а уже тиранит.