Развод. Ты разрушил нас

Но вот что получается: ты уходишь из кинотеатра, забываешь о том, что хотел что-то посмотреть, идешь на работу, по магазинам, едешь сдавать декларацию в налоговую.

И тут на всех экранах города начинают показывать долгожданный фильм. Только тебя несет трамвай, и ты не успеваешь уловить суть, не слышишь диалогов.

Я запретила себе хотеть детей. Лишила себя этой фантазии добровольно. Отказалась от этой затеи, нарисовала себе жизнь, которая именуется новомодно — чайлдфри.

Я заготовила ответы на вопросы:

— Почему у вас нет детей?

— О, я просто чайлдфри.

— Не можете иметь, да?

— Нет, просто не вижу себя в роли матери.

Все это с широкой улыбкой на лице, так, чтобы собеседник не понял, что у меня внутри идет трещина по стенам и сыплется штукатурка.

Жизнь все решила расставить по своим местам, указав мне на мое, даже не спросив при этом моего мнения.

Люблю ли я этого ребенка? Мне кажется, нет.

Хочу ли я этого ребенка? Мне кажется, нет.

Готова ли я отказаться от него? Ни за что на свете!

Когда за Кириллом закрылась дверь, я перестала плакать.

Он сказал: нельзя.

И я, послушав его, прекратила. Но это не значит, что я поднялась и ушла, ну я не знаю… смотреть телевизор? Принимать аромаванну? Делать себе ужин?

Я тупо сидела и смотрела в одну точку, пытаясь вспомнить, какой фильм хотела посмотреть. Пыталась возродить в памяти ту самую мечту с огурцами и петуньями.

Картинка в памяти появилась, но была уже иной. Я так и не разглядела очертаний, они были скрыты туманом. Но я знала одно: там мне было хорошо.

Сможет ли Кирилл простить меня? И надо ли просить у него прощения? Примет ли он мое оправдание, что я была пьяная в доску? Поймет ли, что я не хотела секса с другим? Надо ли говорить Иману? Что он скажет на все это? И самое главное: кто отец этого ребенка?

Кто мне даст ответ хоть на один вопрос?

Ванна, телевизор, ужин. Вариантов много. Но я беру в руки телефон и набираю сообщение:

«Иман, мне нужно поговорить с тобой. Лично».

Я не знаю, что делаю. Спросить не у кого. Но одно я знаю точно: это треугольник. В котором все углы должны иметь равную осведомленность.

«С удовольствием. Я пришлю тебе время и место».

Да. Все правильно, Ксюша. Ты все делаешь правильно.

Какого черта тогда так больно?

Глава 29

Ксюша

Ничто не предвещало беды, но в мою дверь позвонили.

Я как раз собиралась на работу и, честно говоря, опаздывала.

Вообще с этой беременностью я стала ужасно медлительной и сонной. Я быстро устаю и постоянно ищу, куда можно приложить голову.

Сегодня важный день — Иман возвращается из Дубая. Он пригласил меня вечером на встречу. Днем у меня запланировано много рабочих встреч. Я честно пыталась проснуться, но переставляла будильник до того момента, когда нахождение в кровати стало попросту неприличным.

Быстрые сборы, и вот я уже готова покинуть квартиру и отправиться на работу.

И тут он. Звонок в дверь, который не может предвещать ничего хорошего.

Открываю и мысленно громко стону.

— Здравствуй, Ксения.

— Здравствуй, отец.

Я стою в проходе перед отцом, как бы намекая на то, что не очень хочу его пропускать внутрь.

Тот, как всегда, одет с иголочки — костюм, белая рубашка, туфли начищены до блеска, выражение лица неизменно строгое.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Ты мог сделать это по телефону, — парирую.

— У меня нет твоего номера телефона.

— Ты раздобыл мой новый адрес, но не сумел узнать номер телефона? — улыбаюсь криво.

Когда отец не хочет отвечать на вопрос, он попросту игнорирует его. Именно это он и делает сейчас и, оттесняя меня, проходити бегло осматривается.

— Вообще-то, у меня не ходят в уличной обуви, — предпринимаю слабую попытку воззвать к отцу, но он продолжает разглядывать квартиру, делая вид, что оглох, а после выдает ожидаемое:

— Что за плебейское убожество? — на его лице такое выражение, будто он находится в бесплатном общественном туалете, а не в моем доме.

Ну да, обычная двушка, без изысков. Все просто и понятно. Никакого хрусталя и лепнины, картин известных художников или хотя бы репродукций.

— Это мой дом, — отвечаю спокойно, потому что я могу просчитать любую реплику отца.

— Ты же помнишь, у тебя есть отчий дом, где тебе всегда рады? — спрашивает он отчужденно.

Это что-то новенькое.

— Кто?

— Что «кто»? — выгибает бровь.

— Кто мне рад в твоем доме? — это просто смешно.

— Я. Светлана. Александра.

— Пф! — не сдерживаюсь. — Отец, прекрати мягко стелить вокруг меня. Говори, что тебе нужно, и уходи. Я вообще-то опаздываю на работу.

Отец резко разворачивается и впивается в меня тяжелым взглядом.

— Даже чаю отцу не предложишь? — выгибает бровь.

— О, перестань, — устало машу рукой. — Давай покончим с этим как можно скорее.

— Что ж, — отец расстегивает пиджак и садится на диван, закидывает ногу на ногу.

Я опускаюсь в кресло напротив и жду начала конца. Почему-то я уверена, что это именно он.

— Ксения, я хочу вернуться к нашему последнему разговору. Мой партнер возвратился в Россию и жаждет встречи с тобой. Его сын также заинтересован в этом. Чем дольше ты будешь сопротивляться, тем хуже тебе.

— Это шутка такая? — усмехаюсь устало.

— Отнюдь. Ты взрослая женщина и должна понимать, что ваш союз будет выгоден всем четырем сторонам.

— И в чем, по-твоему, моя выгода? — нет, ну так, чисто ради интереса.

— Ты получишь влиятельного мужа. Обеспеченного, что позволит тебе не работать.

— Я работаю не ради денег, — улыбаюсь вымученно. — Ты должен это понимать, уверена, ты знаешь, сколько денег на моих счетах.

Слава богу, у отца нет доступа к моему трастовому фонду.

— Денег никогда не бывает много, — как ни в чем не бывало отвечает он. — И, очевидно, раз тебе приходилось работать, твой предыдущий муж не обеспечивал должного уровня жизни.