Развод. Ты разрушил нас

Выкуриваю еще одну сигарету. Башка тут же начинает гудеть. Я закидываю обезбол в глотку, проталкиваю насухо, без воды. Таблетка неприятно царапает горло, но достигает желудка.

Подхватываю пакет и иду к подъезду. Захожу следом за какой-то бабулей.

— Вы к кому? — спрашивает консьержка.

— Я в семьдесят четвертую. Доставка! — показываю ей пакет и спешно иду к лифтам.

Поднимаюсь на нужный этаж, а перед дверью Ксюши ловлю дежавю. Вспоминаю предыдущий раз, когда я приезжал сюда. Окрыленный и счастливый. Припер все цветы, которые только поместились в руки.

Тогда я думал, что вот оно, мое счастье, и наконец у нас все наладится. Картинки счастливого будущего были настолько реальными, что я, идиот, поверил в них и это новое будущее.

Поднимаю руку и звоню в дверь. Она распахивается через несколько секунд, и появляется голова Ксюши. Бывшая жена рассматривает меня, хмурится. На ней та же одежда, видимо, не успела переодеться, лишь обувь сняла.

— Ты? — спрашивает просто.

— Я, — киваю.

Она молча отступает назад и пропускает меня в квартиру. Я, не теряя времени, захожу внутрь. В коридоре полумрак, включена лишь слабая ночная подсветка, и я не вижу выражения лица Ксюши.

Скидываю кроссовки и остаюсь стоять у двери.

Ты тут хозяйка, родная. Только тебе решать, что делать дальше. Единственное, о чем я могу молить тебя, — дать мне еще один шанс.

Ксюша будто слышит мой внутренний монолог и двигает подбородком.

— Проходи на кухню, — ее голос страшно усталый. — Я поставлю чай.

Что ж, этого мне будет достаточно. Для начала.

Глава 34

Ксюша

Хромая, Кирилл идет следом за мной в кухню.

Тут горит только светодиодная подсветка, я не стала включать верхний свет. Я бы сказала, что создается романтическая атмосфера, но это и близко не так.

Мой бывший муж ставит на стол большой пакет.

— Что тут? — спрашиваю, не глядя Кириллу в лицо.

— Фрукты, ягоды, — просто отвечает он.

Мои брови начинают ползти вверх, но я останавливаю себя.

Что ж. Я удивлена. Приятно удивлена. Иман безостановочно таскает мне красные розы, будто издеваясь надо мной. А я безостановочно выношу их на балкон. Там уже не остается места, да и выходить туда лишний раз не хочется — все пропитано приторно-сладким запахом цветов.

А Кирилл купил фрукты, и это очень тонко. Я не знаю, может быть, это просто совпадение? Из всех возможных гостинцев он принес именно то, чего мне хочется.

— Спасибо, — благодарю его и быстро разбираю пакет.

Мою апельсин, сажусь за стол. Кирилл делает два шага, хромая, и опускается на стул напротив меня.

— Что с ногой?

— Ничего смертельного, — отвечает и наконец-то скидывает капюшон.

Я вскрикиваю, тут же закрывая рот рукой.

Вся голова и лицо Кира в царапинах. Он обрит, сбоку от виска и дальше по голове идет шов, обильно смазанный зеленкой. Мне хочется вскочить и побежать в сторону Кира, обнять его, ощупать все тело. Есть ли еще повреждения? Сердце обливается кровью от этой картины. Но ноги у меня ватные, я просто физически не могу поднять себя.

— Боже, Кир! Что произошло? — спрашиваю со слезами на глазах.

— Ну-ну, детка, — усмехается он беззлобно. — Перестань! Еще слез твоих не хватало. Вот он я, живой и практически здоровый, ничего смертельного.

— Ты подрался?

Кир поднимает брови:

— Почему это сразу подрался? Нет. Меня сбила машина, — отвечает он, а я снова закрываю рот рукой. — Ушибы, ссадины. Легко отделался, короче.

— А это что? — указываю пальцем на голову.

— Черепушкой по асфальту проехал.

— Сотрясение?

— Не без того.

— Где ты был последнюю неделю, Кирилл? — спрашиваю с жалостью, уже заранее зная ответ. С такими болячками дома не лежат.

Вместо ответа Кир отмахивается.

— Почему мне ничего не сказал? — меня злит то, что он скрыл от меня это происшествие.

— И что бы ты сделала? — он спрашивает без сарказма.

Прожигает меня своим темным взглядом.

— Как минимум проведала бы тебя, — со злостью прикусываю губу.

— Там лежали люди со вскрытыми черепами и развороченными конечностями. Нахера оно тебе надо, Ксюша? Ты бы свалилась в обморок, и все.

— Ты мог просто позвонить, — вяло сопротивляюсь я, понимая, что он прав.

Нервно кручу апельсин в руках. Я бы хотела, чтобы Кир позвонил мне. Чтобы я понимала, что его исчезновение — не из-за того, что он не хочет меня знать.

— Мой телефон разбился, а новый мне привезли не сразу. Я напишу тебе свой номер.

— Хорошо. Но стоило все-таки мне позвонить, когда появился телефон.

— Ксюша, я больше не твой муж, и ты не обязана носиться со мной. В болезни и в здравии — больше не наша история, — он произносит это с горьким отчаянием.

Опускаю взгляд на апельсин. Так много хочется сказать. О том, что пусть я не жена, но я не стала чужой ему. Что хотела бы знать о его болезни, чтобы поддержать. О том, как мне одиноко в моей новой жизни. А еще — что я скучала по Кириллу.

Погружаю ногти в кожуру, пытаясь очистить фрукт. Никогда не любила это делать. Кирилл всегда смеялся надо мной:

— Женщины! Наклеят себе ногти, а потом мучаются!

У меня ничего не получается. И этот гребаный апельсин все усложняет!

Кир поднимается со своего места и пересаживается ближе. Отбирает его и чистит. А после разделяет дольки одну за одной и пододвигает мне.

Мне хочется рыдать. Мне хочется смеяться. Мне хочется сесть к бывшему мужу на колени и обнять его.

Он чистит апельсин и молчит, а я так же молча поедаю фрукт.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — улыбается и смотрит на меня.

Его глаза так близко, это не дает мне покоя.

— Ну как ты? — спрашивает тихо.

— Сносно, — честно отвечаю я. — Токсикоз мучает сильно. Постоянно хочется спать, а еще я стала очень рассеянной.

— Какой у тебя сейчас срок?

— Девять недель. Почти десять. Врач говорит, что все в пределах нормы. Через две недели первый скрининг, на котором можно увидеть пол ребенка.

— Как думаешь, кто? — спрашивает Кир тихо.

— Не знаю, — отвечаю так же тихо. — Мне все равно, если честно.

— Ксюш, давай я найму тебе водителя? Мне не нравится, что ты ездишь по городу на такси, — он хмурится.

— Ты же понимаешь, что этот ребенок может не быть твоим? — спрашиваю аккуратно.

— И что с того? — удивляется искренне. — Это никак не изменяет того факта, что я переживаю за тебя. Нарвешься на какого-нибудь мудака-таксиста.

— Не надо, Кир, — останавливаю его.