Развод. Высекая из сердца

Отключить эмоции, оставив только безудержное желание уничтожить человека. Наряду с тем, что я согласилась на это, сердце кровоточит и извергает струи крови так обильно и так болезненно, что сложно принять эту реальность.

Он наверное сейчас с ней…

Тяну волосы на голове, намеренно причиняя себе физическую боль, потому что иначе просто не получается успокоить истерзанное сердце.

Слышу, как вибрирует телефон. Замечая имя мужа тут же подрываюсь и спешно отвечаю.

— Марат? — собственный голос слышится глухим.

— Малышка как звездочка? — напряженно он спрашивает, а слезы сами собой вновь брызгают из глаз.

— Пока также… —- шепчу в трубку, стараясь скрыть этот раздрай.

На том проводе пауза.

— А ты, Дари?

Он говорит так, будто ему больно. Тяну носом несколько раз прежде, чем стойко ответить.

— Нормально, — выдаю только одно слово, потому что сил хватает только на это.

Отдаленно слышу имя своего мужчины, сказанное приторным улыбчивым голосом.

Жмурюсь со всей силы, вонзая ногти в собственную кожу, а душа буквально мчит сейчас к нему.

Ты знаешь зачем это. Ты знаешь.

Потом увидишь, как рушится мир старого подонка, и забудешь эту историю как страшный сон.

Уговариваю себя, убеждаю, внушаю.

Но…это не помогает.

Муж рявкает короткое сейчас, адресованное не мне, и улыбка тянется на лице сквозь слезы.

Слышу его тяжелое дыхание.

Ощущение, что он будто собирает весь свой дух, а у меня очень нехорошее предчувствие.

Предчувствие того, что он должен сделать что-то, к чему я совершенно не готова.

— Я люблю тебя, Дари…— хрипит, вызывая новую порцию всхлипов: — Ради вас я…

— Я знаю, Марат, знаю… — боже, я не могу представить как ему тяжело: — Знаю. Мы тебя тоже очень, очень любим.

Нечто неизбежное нависает надо мной облаком, и я старательно руками пытаюсь разогнать эти тучи, но на деле выходит, что только стремительно теряю силы.

— Поцелуй от меня дочь, — говорит он напоследок и с шипением отключается.

Сжимаю трубку до побелевших костяшек, прижимая к груди.

— Ничего, малыш, ничего… — говорю с маленьким комочком в животе: — Это закончится. Должно закончиться.

Вытираю слезы, глубоко вдыхаю, и несколько раз в подтверждение самой себе киваю.

Телефон тут же по новой выдает движение в руках, и глядя на экран, я вижу итальянский номер.

Прикрываю глаза, с пару секунд раздумывая, взять трубку или нет. Но, по итогу, я ведь не из тех, кто прячет голову в песок, и молча удаляется, верно.

— Берто, — подаю голос, скорее с подобием вежливой улыбки: — Здравствуйте.

— Дарина, — с акцентом произносит: — Хотел бы обсудить детали сотрудничества, учитывая новые обстоятельства…

Озвучивает он с улыбкой.

И даже это сейчас совершенно не радует.

Оборачиваюсь глядя на то, как обездвижено моя дочь погружена в вынужденный сон, и поджимаю губы.

— Берто, простите… У меня сейчас не будет возможности в полной мере отдаться нашей работе.

Пауза красноречиво говорит о том, что мужчина не ожидал.

— Вы будете сотрудничать с кем-то другим?

— Нет, я временно приостанавливаю работу над коллекцией.

Его замешательство можно учуять даже сквозь телефон.

— Дарина, я не совсем понимаю…

— К сожалению, личные обстоятельства не позволяют мне сейчас настолько уйти в работу. Это никак не связано с иными коллаборациями, я не рассматривала бы даже никого для сотрудничества, кроме Вас.

— Так, давайте начистоту, я не люблю такие финты от своих коллег по цеху, — напряженно озвучивает он: — Поэтому могу предложить Вам продать наработки и эскизы…

— Нет, Берто, — перебиваю, давая понять, что все то, что с огромным усердием я выстраивала по каждому штриху и стежку, я не отдам никому, будь то Берто, будь, то сам Диор: — Простите, что подвожу вас, но…

— Что у вас произошло?!

Мужчина действительно пытается выяснить, но, не привыкшая делиться с кем-либо своими проблемами, воспринимаю это чересчур наверное.

— Моя дочь, мы попали в аварию и…

— О Боже! — восклицает мужчина на своем языке: — Дарина, простите! Что же вы сразу не сказали… Какой кошмар! Как вы?! Как ваш ребенок?!

— Она… — снова чертовы вдохи, которые не помогают: — Она после операции, пока не очнулась…

Он снова ругается на своем.

— Боже, как неуместен мой звонок! Дарина, я дико извиняюсь. — он вполне чувствуется расстроенным и эти эмоции чужого человека, не безразличного к чужому горю, отдают теплом: — Старый дурак! Дарина, послушайте, я желаю вам сил и терпения. По поводу работы, даже не сомневайтесь мы приступим, как только вы будете готовы. Это совершенно не та причина, по которой я позволю себе расстроить наш план. Пока все анонсы и рекламу мы уберем, а вы оберегайте вашу семью.