Развод. Я календарь переверну

– Да уж... ведьма...

– Всё, давай, до свидания.

– Я наберу завтра.

– Завтра я занята.

Хочется сказать — и всегда. Но что-то гаденькое внутри не даёт. Всё-таки секс с ним был отличный, зачем отказывать себе в удовольствии? Тем более, в принципе, постоянного партнёра я искать не намерена. А тут, свой человек, можно сказать.

Господи... вот точно я себя ненавижу. Совсем скатилась куда-то...

Доковыляла домой.

Весь вечер шикарно провела на каблуках, а эти последние пять минут — просто пытка иезуитская.

Правду говорят, что женщина чувствует себя счастливой не в тот момент, когда ей в любви признаются, и не в момент оргазма, а когда снимает туфли на каблуках и лифчик.

О, да!

Вот это истинный оргазм!

Встала под душ. Взяла скраб с солью. Потом посмотрела на ванну. Решила, что я заслужила несколько минут расслабона.

Макара всё не было. Разрешила детям не спать и дождаться торт. Иногда можно и нарушить режим.

Ванная с солью меня немного оживила.

Вышла я как раз к приезду Игнатова.

Вернулся он дерганный, с нервным тиком. Явно не понимающий как себя теперь вести.

Ох, Макар, Макар... Да как раньше вёл, так и веди. Что изменилось-то? То, что я, типа, знаю? А то я раньше не знала! Или совсем уж меня такой дурой наивной считал?

Бесит, невероятно.

– Привёз всё, как дебил там стоял, ждал.

– Почему как?

– Ада, ты...

Я просто бровь выгнула, ну, попробуй давай, мне что-то скажи! Попробуй!

Макар сразу понял мой посыл и заткнулся.

– Еды теперь... на два дня. Там нарезка, горячее, рыба, мясо, креветки.

– ОЙ, мам, можно креветки, можно? — запрыгала Ева, хлопая в ладоши.

Ночь на дворе. Но завтра в школу дети всё равно не пойдут, так что...

– Сейчас, давай я всё разберу.

– Сейчас? Не поздно ли? На ночь вредно, и вообще...

– Ну, па-ап! Что ты такой душный? — мягко возмутилась дочь, зная, что ей за это ничего не будет.

– Я еще и душный! Хочешь, чтобы у тебя задница была как у тёти Наташи - вперёд.

Задница тёти Наташи -— тема отдельная, тётя Наташа вообще наша консьержка, работает в этом доме буквально с первого дня, детей моих знает с давно, иногда даже помогала с ними, когда были проблемы с садом и с нянями. Наташа дама веселая, рост метр пятьдесят, и вес, примерно, такой же. Шучу, вес, наверное, меньше, но с ростом получается ого-го... В общем, Жозефина у Наташи отменная.

Пример для подражания (нет).

Я нашла среди ресторанных контейнеров тот, что с креветками на гриле, открыла.

Еще открыла нарезки. Сама почувствовала, как желудок сводит.

А, почему бы и нет?

– Ада, ты... тоже есть собралась? Я думал, мы поговорим.

– О чём, Макар?

– А ты считаешь не о чем?

– Я считаю, что точно не сегодня.

Игнатов психанул.

– Я в душ и спать.

– Спишь сегодня в кабинете, сам себе постелешь.

– Еще чего! Сплю я в спальне.

ОЙ, да ради бога!

– Мам...
– тихо позвала дочь, при которой мне и не хотелось ничего выяснять, - у вас с папой всё плохо, да?

– Всё хорошо, малыш.

Да уж, всё хорошо, но по отдельности.

Папе хорошо с его шлюхами, мне хорошо без папы.

Но закончить свою семейную жизнь я хочу красиво, поэтому с утра меня ждёт адвокат.

Ночь я реально провела в кабинете мужа, диван там, кстати, очень удобный.

Макар, когда я зашла в спальню за бельём уже спал, или делал вид, что спит. Ну да, голову в песок.

Утром я проснулась не рано, мне вставать не нужно. Это Игнатову на работу к девяти, по крайней мере он так говорит.

Я встала как раз в девять. Он уже уехал. На кухне следы попыток сделать кофе.

Кофемашина у нас шикарная, кнопку нажать - и всё готово. Вот только туда надо зёрна засыпать, воды налить, молока. Моему супругу сие неведомо. Ничего, я решила, что он прекрасно позавтракает со своей Кариной. Или с кем-нибудь еще.

Мне теперь монопенисуарно*.

Пусть!

А я...

Я я надела строгий, элегантный костюм, забрала из сейфа документы и отправилась в геенну огненную.

Кадвокату Крестовскому пред ясны очи.

– Значит, перейдём к делу, Аделаида Александровна?

Надеюсь, слово «монопенисуарно» вы поняли? В общем, однохуйственно. Всё равно, короче.

23.

Чёрт, она просто огонь... дама.

Бабой назвать — язык не поворачивается, да и не люблю я это слово. Не кошерно как-то красивую женщину называть бабой. А красивую и умную - тем более. Её и женщиной-то как-то не хочется называть. Хотя из возраста девушки Ада уж точно вышла, слава Богу. К малолеткам я давно не питаю страсти. Собственно, никогда особо и не питал. Аделаида — дама, мадам, госпожа.

Фемина.

Моя фемина.

Ну, пока еще нет. Я почему-то с ней всё время бегу впереди паровоза. Это мне не то, чтобы нравится. Тревожные звоночки в голове давно звенят.

Еще с того дня как братец попросил меня помочь своей первой любви.

Я смутно помнил красивую девочку, с которой Фил мутил еще в школе. Тогда он собирался на ней жениться, говорил об этом как о само собой разумеющемся. Я ржал. А мама головой качала.

«Какое жениться в восемнадцать лет, Филюшка? Подумай хорошо. Таких девочек у тебя будет миллион!»

Ошиблась, маман. Миллиона не вышло.

Нет, баб у брата было дофига и больше. А вот такой как та тонкая и звонкая девочка с тяжелым именем Аделаида он не встретил.

Да, был женат, словила его одна мадам, хорошо наша, русская, не европейка. Я сразу тогда брату брачный контракт составил и заставил подписать. Чтобы не было потом воплей и нервов. Филипп меня уверял, что разводиться не планирует, жена его устраивает.

Угу, все так говорят сначала, а потом... у-у-у... что начинается!