Ребенок от убийцы брата

— До сих пор так думает? — спросила Галия. Я кивнула. — Не знаю, Оксан. Она совсем не говорит об этом. И я бы тоже не подняла сейчас эту тему, но ты должна знать, кем была первая жена моего брата, и как к ней относятся в нашей семье. Мама, когда узнала про вас с Ромкой, просто расцвела — мы ещё тогда, в поезде знали, что между тобой и братом был не просто роман… просто жизнь иногда бывает слишком сложной, и вы на какое-то время потерялись.

Я понимала, чего от меня ждёт Галия.

Рассказывая мне семейную тайну, сестра Рафаэля таким образом принимала меня в семью. И про Лейсян она рассказывала вовсе не затем, чтобы позлословить — так Галия пыталась убедить меня в том, что они с матерью признают именно меня за жену их сына — даже если я и встречалась с Рафаэлем за спиной Лейсян.

Как всё запутано…

Я не знала, как отреагировать, и сделала единственное, что мне показалось подходящим в этот момент: я крепко обняла Галию.

— Спасибо вам, — произнесла я, радуясь, что Галия сейчас не может видеть моего лица и слышит только голос. А голос сейчас врал. — Благодаря вашей помощи, мой ребенок не будет расти безотцовщиной.

Это было единственная правда, которую я смогла сейчас произнести… так, чтобы не обидеть ни Галию, ни её маму.

Боковым зрением я уловила какое-то движение в коридоре — взглянув в эту сторону, я увидела Валеева, застывшего в проеме двери.

Судя по зверскому выражению его лица, он всё слышал.

Наверное, я не должна была вмешиваться… но я также не могла предать чувства Галии, доверившейся мне. Привлекая внимание Рафаэля, я осторожно подняла ладонь вверх, а затем ещё и отрицательно покачала головой — мол, уйди, не надо ничего выяснять.

Рафаэль кивнул — и отступил назад.

Я же принялась и дальше врать, рассказывая, как хорошо Роза Ренатовна всё придумала.

А что до Лейсян… сказать по правде, хорошо её зная, я могла с уверенностью сказать, что Лейсян была в состоянии ляпнуть нечто подобное. Ляпнула же она про Ромкину долю в однушке. Но… это была не моя война. Мне было очень жалко мать Рафаэля, даже где-то жалко самого Валеева — но при этом он убил моего брата. И если его мать от горя отправилась и сейчас играет с внуком в большой комнате, то мои родители не смогли пережить потери сына.

Рафаэль

Я не поверил своим ушам. Что эта стерва сделала???

Да, я был в курсе о том, что на моей бывшей клейма ставить негде — если измену я кое-как мог понять (не простить, только понять — в конце концов, я тогда батрачил как проклятый в две смены, может чего ей и не додавал), то вранье Лейсян в суде оправдать было нечем. Да и не смогла бы нормальная женщина бросить своего новорожденного ребенка, пусть он даже и от постылого мужа.

Я усмехнулся, понимая, что, оказывается, думал о Лейсян куда лучше, чем эта тварь на самом деле из себя представляет. Её не жизнь потаскала… она изначально такой всегда и была, просто с годами её яд всё сильнее просачивается наружу.

Мать тоже хороша, скрыла от меня… Не маленький — пережил бы как-то. Квартира, кстати, ничего бы уже на тот момент не решила. Я мысленно усмехнулся, вспомнив, что мать про квартиру спросила лишь через год или полтора… и то как-то вскользь. Я тогда, помню, сильно переживал, что это из-за денег — вдруг им с Галией не хватает… оказывается, мои опасения были недалеки от истины.

Потом, когда Соболь вытащил меня из тюряги, мне было уже не до воспоминаний: работы и денег было невпроворот, поэтому любые разговоры матери о той квартире я пресекал на корню — видел, как сильно её корёжит от воспоминаний и не хотел расстраивать. Из кожи лез, надеясь хоть как-то компенсировать те годы, когда мои родные оказались совсем одни, безо всякой помощи.

Постояв для проформы несколько секунд, я специально затопал тапочками — чтобы шумно появиться на кухне.

Ксанка, как ни в чем не бывало, вытирала тарелки, которые помыла моя сестра.

Девочка моя… кто же за меня так молится перед Создателем, что Он послал мне такое чудо. Ей, поди, несладко было слушать воспоминания Галии о том времени, когда меня посадили — но Ксанка держалась молодцом.

А ведь это была моя промашка… Со всеми неожиданно приятным радостями супружеской жизни я почти забыл о том, что моя девочка — сестра того погибшего пацана. Ксанка вроде совсем недавно появилась в моей жизни — а гляди-ка, я уже воспринимаю её как часть себя, и никак иначе.

Впрочем, у меня не было шансов устоять. Я не понимал, как она это делает, но Ксанка упорно думала больше о других, чем о себе. Вот и сейчас эта робкая девочка, которая целую неделю игнорила мои законные приставания, сама скользнула ко мне в объятия, ещё и клюнув при этом в щеку — эксклюзивный спектакль для моей младшей сестрички.

— Что там Ромка делает? — спросила Ксана, грея мою душу своими прикосновениями. Знал, что это просто вывеска, но всё равно было приятно.

— Ромка что-то показывает бабушке в планшете, — протянул я и, пользуясь представившейся возможностью, по хозяйски приобнял свою скромницу- жену. До чего довела, а? Я с тоской подумал, что ещё предвидится полторы недели полного воздержания. Потом, правда, она от меня никуда не денется. Но эти полторы недели…

— Вы тут ещё долго, а? Я собирался вечером по делам отъехать.

Не удержался и поцеловал. Имею право — моя жена.

— Эй, молодожены, — возмутилась Галия, шутливо постучав большой деревянной ложкой по столу. — Ведите себя прилично.

Эй, сестрёнка, если бы ты знала…

А Ксанка как будто только этого и ждала. Стоило мне отвлечься, она выскользнула из моих объятий и торжественно объявила:

— Мы почти закончили. Дам нам пару минут.

— Тогда я зову Ромку одеваться, — кивнул я, мысленно посчитав: полторы недели. Плевый же срок. Столько я на зоне без женского внимания обходился.

Когда мы все собрались в прихожей, мать всё ещё не могла надышаться над Ромкой.

«Внучок, ты меня не забывай, хорошо? Пиши». — И специально для нас с Оксаной, мать добавила. — «Мы добавили мой номер в телефонную книжку Ромы. Если что — я там записана как бабушка Роза».

Мать покосилась на Ксанку.

— Оксана, и ты, пожалуйста, то же звони — хоть изредка. — Обняв мою девочку, мать вдруг расчувствовавшись, надрывно произнесла. — Спасибо, что назвала его так… Я могу только догадываться, какая кошка тогда пробежала между вами, но то, что ты назвала сына по нашей традиции, говорит о многом. Спасибо, дочка.

Оксана

Эмм… Рома, Роман — татарское имя? Или я что-то пропустила?

Я решила, что спрошу об этом у Валеева, когда представится возможность.

Мы ещё долго, минут пятнадцать, толпились в коридоре и прощались, прощались, прощались… пока, наконец, взмыленный Ромка не возмутился, что ему жарко — и только тогда мы вышли на улицу. Все вместе.

Наконец, спустя ещё полчаса, мы отъехали от дома матери Рафаэля… И, разумеется, встали в пробку. Ромку через полчаса разморило — пришлось снять с него шарф и немного расстегнуть куртку, чтобы ему было удобней дремать.

— Кстати, а кто дал имя Роме? — спросил тихо Валеев. — Я никогда не интересовался этим вопросом. Вряд ли бы моя бывшая придумывала русские имена.

— У Лейсян была депрессия, ей было не до этого… Она сказала, что назовёт любым именем, которое мне понравится. Кроме Руслана. — Проверив Ромку — спит ли, я продолжила: — А я именно это имя для мальчика и выбрала.

— Почему? — хрипло спросил Рафаэль.

Я пожала плечами.

— В интернете поискала. Хотелось какое-то общее имя: чтобы оно одновременно было и русским, и татарским. И чтобы сочеталось с отчеством «Витальевич». Я ведь надеялась, что однажды у ребенка будет родное отчество отца.