Редактор Линге

— Поздравьте насъ! — крикнулъ тотчасъ же Бондезенъ.

— Нтъ, правда, все хорошо прошло?

— Объ этомъ мы ничего не знаемъ, — отвчалъ Фредрикъ. — Онъ только оставилъ у себя рукопись.

— Говорю вамъ, милыя дамы, это обозначаетъ, что рукопись будетъ напечатана. Это такъ принято. За это ручаюсь я — Андрей Бондезенъ!

Въ это время вошла фру Илэнъ, и посыпались вопросы и отвты. Они благодарятъ, они не хотятъ сть, въ честь такого дня они пообдали въ «Гранд» — вдь нельзя же было поступить иначе.

Они принесли съ собой бутылочку, — нужно выпить за успхъ.

И Бондезенъ тащитъ бутылку, оставшуюся въ карман пальто.

Хойбро всталъ и хотлъ уйти, но фру Илэнъ не пустила его. Вс были очень оживлены, пили, чокались и громко разговаривали.

— Что вы читаете? — спросилъ Бондезенъ. — Какъ, политическую экономію?

— Да, ничего особеннаго, — отвчаетъ тихо Хойбро.

— Вы, вроятно, много читаете?

— Нтъ, нельзя сказать; я читаю не особенно много.

— Во всякомъ случа, «Новостей» вы не читаете? Я не понимаю, какъ можно не читать этой газеты? А знаете что? Т, которые увряютъ, будто они никогда не читаютъ «Новостей», какъ я слышалъ, читаютъ ихъ на самомъ дл больше всхъ; да, если не ошибаюсь, я узналъ это изъ самой газеты. Нтъ, я сейчасъ говорю не о васъ, сохрани Богъ! За ваше здоровъе! Нтъ, здсь не вы иметесь въ виду. Но скажите, пожалуйста, что вы имете противъ «Новостей?»

— Я, собственно говоря, ровно ничего не имю противъ «Новостей» — пусть он считаются чмъ угодно. Я просто не читаю ихъ, я потерялъ интересъ къ нимъ; мн кажется, что это очень смшной листокъ!

— Ну, вотъ, какъ вамъ это нравится! Что же, по вашему, это не руководящая газета? И она не иметъ никакого вліянія! Видли ли вы когда-нибудь, чтобъ Линге хотя на шагъ отступилъ отъ своихъ убжденій?

— Нтъ, я такого случая не знаю.

— Этого вы не знали, но нужно же знать, прежде чмъ говорить! Извините меня!

Бондзенъ былъ въ хорошемъ настроеніи: онъ говорилъ громко, длалъ рзкіе жесты руками; ничто не могло его удержать.

— Вы сегодня здили на велосипед, фрёкэнъ, — спросилъ онъ. — Нтъ? Но вы вдь и вчера не здили? Нужно быть усердне. Съ вашими прекрасными данными нельзя распускаться. Знаете что? Либлинъ долженъ играть каждый день по два часа, чтобъ не потерять техники. Вотъ такъ и со спортомъ. Нужно каждый день упражняться. За твое здоровъе, Илэнъ, старый другъ! Теб было бы тоже полезно поздить немножко на велосипед. Впрочемъ, ты сегодня доказалъ, что способенъ и на кое-что другое. Ну, выпьемте стаканчикъ за успхъ Илэна, за его талантъ! Поздравляю!

Онъ подслъ ближе къ Шарлотт и началъ говорить ей тихимъ голосомъ: она должна побольше выходить изъ дому, а то, чего добраго, и она примется за политическую экономію. А когда Шарлотта разсказала ему, что получитъ новое синее платье, онъ пришелъ въ восторгъ и говорилъ, что ужъ мысленно видитъ ее въ немъ. Хорошо было бы, если бъ онъ имлъ честь сопровождать ее въ этотъ день. Онъ просилъ ее объ этомъ; она общалась. Наконецъ, они начали говорить совсмъ шопотомъ, а остальные разговаривали громко. Было одиннадцать часовъ, когда Бондезенъ поднялся, чтобы итти домой. Въ дверяхъ онъ обернулся и сказалъ:

— Ты долженъ сторожить теперь свою статью, Илэнъ. Ты можешь найти ее въ газет завтра, или въ иной день; можетъ быть, она уже отправлена въ типографію.

III

Маленькая статья не появлялась въ газет ни на другой день, ни въ послдующіе. Недли шли за недлями, и ничего не было. Вроятно, она лежала въ масс другихъ мертвыхъ бумагъ на стол у редактора.

Линге было о чемъ другомъ подумать, кром ягодъ. Кром двухъ-трехъ передовыхъ статей противъ министерства, даваемыхъ каждый день, онъ долженъ былъ первымъ сообщать всякія новости, долженъ былъ слдить за нравственностью въ город, быть постоянно насторож, чтобы ничего не проходило мимо него во мрак и неизвстности.

Помощь, которую могъ бы въ этомъ оказать «Новостямъ» старый, легкомысленный листокъ, «Норвежецъ», была въ высшей степени скромная: бдный конкурентъ имлъ небольшое вліяніе или почти никакого вліянія, да онъ и не заслуживалъ большаго, потому что былъ очень умреннаго направленія. Незначительность «Норвежца» обнаруживалась больше всего въ его нападкахъ — ни размаха, ни сильныхъ словъ. Иногда онъ глубокомысленно высказывалъ кое о чемъ свое мнніе и успокаивался.

Если «Норвежецъ» наносилъ кому-нибудь удары, то тотъ спокойно могъ бы ему сказать: «Пожалуйста, продолжайте, это меня не касается, я не хочу вмшиваться». И если дйствительно кто-нибудь и получалъ ударъ, то получавшему казалось, что это случилось гд-то поблизости, — ударъ его не уничтожалъ, и онъ не терялъ почвы подъ ногами. Редакторъ Линге смялся, когда видлъ вс эти несовершенства.

Въ «Новостяхъ» дло обстояло совсмъ иначе. Линге умлъ длать такъ, что молніи сверкали; онъ писалъ, какъ будто когтями, перомъ, которое заставляло другихъ скрежетать зубами. Его эпиграммы были бичомъ, никого не щадившимъ и заставлявшимъ всхъ трепетать. Какая сила и ловкость! Онъ пользовался и тмъ и другимъ; везд было очень много темнаго — и въ город, и въ деревн. Почему же непремнно онъ долженъ былъ выводить истину на свтъ Божій?

Вотъ, напримръ, этотъ жуликъ столяръ, занимающійся лекарскимъ искусствомъ за деньги и отбирающій у бдныхъ, легковрныхъ людей послдніе шиллинги. Разв онъ это смлъ длать? А разв чиновники не были обязаны прибгнуть къ своей власти относительно шведскаго подданнаго Ларсона, который всячески мшалъ строительнымъ комиссіямъ и въ своихъ собственныхъ длахъ былъ не совсмъ чистъ? Линге имлъ свдніе о немъ отъ Мандаля, — онъ не говорилъ объ этомъ такъ, съ втру.

Благодаря этой удивительной способности всюду проникать, вынюхивать все, что могло годиться для листка, онъ всегда могъ узнать что-нибудь новое, вывести что-нибудь нехорошее на свжую воду. Онъ дйствовалъ, какъ миссіонеръ, онъ сознавалъ высокое назначеніе прессы, — строгій, спокойный, пламенный въ своемъ гнв и въ своихъ убжденіяхъ. И никода раньше его перо не работало такъ блестяще: это превосходило все, что когда-либо видлъ городъ въ области журналистики. Онъ не щадилъ никого и ничего въ своемъ усердіи, для него личность не играла никакой роли. Какъ-то разъ король далъ одному учрежденію для бдныхъ пятьдесятъ кронъ, — въ «Новостяхъ» была по этому поводу краткая замтка: «Король далъ нищимъ Норвегіи боле 20-ти кронъ». Въ другомъ случа, когда «Горвежецъ» былъ вынужденъ спустить подписную плату до половины, «Новости» сообщили эту новость подъ заглавіемъ: «Начало конца». Никто не могъ избжать насмшекъ Линге.

Но люди цнили его по заслугамъ. Когда онъ шелъ по улиц въ редакцію или обратно, — на него оглядывались.

А совсмъ не то было въ старые прежніе дни, когда онъ былъ маленькимъ и никому не извстнымъ. — Тогда едва ли кто давалъ себ трудъ поклониться ему на улиц.

Т дни, холодные дни студенчества, прошли; тогда приходилось пробиваться довольно двусмысленнымъ образомъ, чтобы, наконецъ, съ честью выдержать экзамены. Это былъ молодой талантливый деревенскій парень. Онъ быстро все схватывалъ и ловко выпутывался изъ всякихъ затрудненій; онъ чувствовалъ свои силы, носился съ разными планами, предлагалъ всмъ свои услуги, кланялся, получалъ одинъ отказъ за другимъ и засыпалъ вечеромъ съ сжатыми кулаками: «Подождите жъ, подождите, настанетъ и мое время!» И тмъ, кто ждалъ этого, пришлось увидть, что онъ правилъ городомъ и могъ низвергнуть цлое министерство. На глазахъ у всхъ онъ сдлался вліятельнымъ лицомъ, у него былъ свой домъ, свой очагъ, прекрасная жена, пришедшая къ нему не съ пустыми руками, и своя газета, приносящая ему тысячи въ годъ.

Нужда исчезла, годы униженій прошли и не оставили по себ никакихъ воспоминаній, кром простыхъ синихъ буквъ, которыя онъ какъ-то разъ дома въ шутку вырзалъ у себя на обихъ рукахъ, и которыя никакъ нельзя было удалить, сколько онъ ихъ ни теръ въ продолженіе многихъ, многихъ лтъ. И каждый разъ, когда онъ писалъ, каждый разъ, когда онъ шевелился, свтъ падалъ на эти синіе позорные знаки, — его руки говорили о его низкомъ происхожденіи.

Но разв не должны были его руки носить слдовъ его работы?