Редактор Линге

— Благодарю васъ, — сказалъ онъ и протянулъ Лепорелло руку. Но такъ какъ тутъ были посторонніе, то оба поняли другъ друга безъ дальнйшихъ словъ.

Кром того, онъ хочетъ попросить Лепорелло еще объ одной услуг. Онъ получилъ сегодня публикацію отъ одной очень бдной прачки въ Гаммерсборг, воззваніе о помощи.

Боже мой, она приложила даже сорокъ пять ёръ, чтобы это было одинъ разъ напечатано. Разв это не трогательно! Онъ радъ, что письмо попало къ нему въ бюро, а не въ экспедицію; теперь бдная женщина можетъ получить обратно свои хеллеры. Если человкъ принадлежитъ къ «лвой», — это еще не значитъ, что онъ кровопійца. Женщина не поняла назначенія «Новостей». Онъ хочетъ просить Лепорелло отнести ей эти деньги, эту пока временную помощь; позже онъ откроетъ подписку. Это было удачно сказано: нсколько постителей, бывшихъ въ бюро, приняли въ этомъ участіе.

У него чуть было не выступили на глазахъ слезы, онъ былъ тронутъ и преисполненъ любви къ несчастной женщин изъ Гаммерсборга…

Вечеромъ онъ не отправился изъ бюро домой. У него было столько дла, ему везд нужно было быть, ничего онъ не долженъ былъ пропускать, а сегодня было большое собраніе въ кружк рабочихъ.

Онъ собственноручно передалъ фактору статью о скандал, сказалъ секретарю, куда онъ уходитъ, и оставилъ бюро. Онъ чувствовалъ себя молодымъ, шелъ легкой походкой, и шляпа его, какъ всегда, была надта немного на бокъ.

IV

Большая зала рабочаго клуба была всябиткомъ набита. Дебаты были уже въ полномъ разгар. Консерваторъ изъ «правой» забрался на каедру и старался сказать что-то, но его часто перебивали.

Войдя, Линге постоялъ немного внизу у двери и окинулъ взглядомъ все собраніе, ища кого-то. Онъ скоро нашелъ то, что ему было нужно, и началъ пробираться черезъ залу. Онъ кланялся направо и налво: вс знали его и отступали, чтобы дать дорогу. На противоположной сторон онъ остановился и низко поклонился молодой дам съ свтлыми волосами и темными глазами.

Она подвинулась на скамейк, и онъ слъ около нея.

Эта дама была фру Дагни Ганзенъ, урожденная Киландъ. Она пріхала изъ одного приморскаго города и вотъ уже годъ живетъ въ Христіаніи; ея мужъ, морякъ-лейтенантъ, былъ въ плаваніи. У нея были густые свтлые волосы, которые она носила завязанными въ узелъ; на ней былъ роскошный туалетъ.

— Здравствуйте, — сказала она, — вы пришли очень поздно!

— Да, нужно вдь обо всемъ позаботиться, — отвчалъ онъ. Но теперь онъ не былъ больше въ состояніи умалчивать о своей тайн, и онъ продолжалъ: — Но иногда получаешь за это награду. Вотъ какъ разъ въ данную минуту я собираюсь уничтожить одно должностное лицо, очень извстное въ стран, Ларса Офтедаль.

— Уничтожить, кого?

— Успокойтесь, не вашего отца, — сказалъ онъ, смясь.

Она тоже разсмялась и показала свои немного попорченные зубы за красными губами.

— Что же сдлалъ онъ?

— Хм… да, — отвтилъ онъ: — тяжелый грхъ, смертный грхъ, ха-ха-ха!

— Боже мой, сколько на свт зла!

Она опустила глаза и замолчала. Этотъ скандалъ не представлялъ для нея ничего интереснаго. Весь день она была разстроена, а теперь еще больше. Если бы она не была среди такого большого собранія, гд, не переставая, раздавался съ каедры голосъ оратора, она закрыла бы лицо руіами и горько заплакала. Въ продолженіе послдшхъ лтъ фру Дагни не могла слышать о скандл, не вздрогнувъ: и у нея вдь была своя исторя, своя ошибка въ жизни. Это не былъ какой-нибудь тяжелый грхъ, она это сама сознавала, но все-таки, она была очень гршна, ахъ, какъ гршна!

Фру Дагни мучили какія-то мрачныя мысли съ тхъ поръ, какъ она познакомилась съ молодымъ иностранцемъ, настоящимъ искателемъ приключеній, по имени Іоганъ Нагель. Невзрачный на видъ, онъ въ прошломъ году появился на ея пути и смутилъ ее. Знакомство не кончилось низкимъ поклоимъ и нжнымъ «прости»: дикій человкъ бросился въ море, и, не говоря ни слова, положилъ всему конецъ. Такимъ образомъ, онъ оставилъ ее съ тяжелой отвтственностью на душ; результатомъ этого было то, что ей пришлось сейчасъ же оставить городъ и перехать въ Христіанію.

Кром того, раньше у нея была еще исторія: одинъ несчастный теологъ такъ сильно влюбился въ нее, что… но это было комично и смшно, она вовсе и вспоминать объ этомъ не хочетъ.

Другое дло съ Нагелемъ, который чуть было не довелъ ее до паденія. Когда она видла его въ послдній разъ, судьба ея была на волоск,- еще одно слово, еще полупросьба съ его стороны, и она, не обращая вниманія ни на что, бросилась бы ему на шею. Но онъ не высказалъ этой полупросьбы, онъ не посмлъ. Причиною была она сама: она такъ часто жестоко отказывала ему.

Конечно, это была ея вина! Никто не зналъ, что тяготетъ надъ нею; часто она хохотала, болтая и кокетничала больше всхъ, а потомъ вдругъ сразу становилась серьезной и тихой. Это была и привычка.

А вотъ теперь еще эта исторія. Она знала, въ чемъ было дло, предчувствовала это, и это не настраивало ее весело. Постоянно что-нибудь было не такъ, постоянно кто-нибудь сворачивалъ съ пути. Почему все, что касается людей, не идетъ такъ, чтобы люди были счастливы?

Линге увидлъ, что онъ ее разстроилъ, — настолько онъ ее зналъ; вотъ почему онъ ліхо сказалъ:

— Хотите, я пойду въ типографію и возьму обратно эту статью?

Она посмотрла на него удивленно. Ей никогда и въ голову не приходило жалть виновника. Вовсе не его участь мучила ее. Она сказала: — Думаете ли вы о томъ, что говорите?

— Разумется.

— Нтъ, но какъ вы можете задавать такой вопросъ? Разв онъ не виноватъ?

— Да, но чтобъ угодить вамъ, знаете…

— Ахъ, — сказала она и разсмялась, — что вы дурачите меня!

Тмъ не мене его предложеніе привело ее въ хорошее настроеніе. Онъ былъ въ состояніи сдлать то, о чемъ говорилъ, и она искренно поблагодарила его за это.

— Я не понимаю только, какимъ образомъ вы все это узнаете, какъ вы шпіоните за людьми? Вы безподобны, Линге!

Это «вы безподобны, Линге» проникло въ его сердце и сдлало его счастливымъ. Собственно говоря, очень рдко вдь бываетъ, что признаютъ человка такъ непосредственно — какія бы заслуги за нимъ ни были. И онъ отвтилъ съ благодарностью шуткой:

— Мы везд разставили свои сти и не лнились. Вдь на то и пресса и правительственная власть.

И онъ самъ улыбался своимъ словамъ. Консерваторъ кончилъ рчь, и предсдатель крикнулъ:

— Слово принадлежитъ господину Бондезену.

И радикалъ Андрей Бондезенъ встаетъ тамъ, внизу, среди залы, и торопливо пробирается къ каедр. Онъ сидлъ около сестры Илэна и длалъ замтки; онъ намревался возражать предшествующему оратору. Онъ самъ былъ радикаломъ и современнымъ человкомъ, и хотлъ указать этому человку надлежащее мсто въ его ям, въ темной реакціонной партіи, въ которей онъ выросъ; вдь онъ не принадлежалъ къ этой партіи.

Бондезенъ и раньше не разъ стоялъ на этой каедр и нсколько разъ говорилъ отсюда.