Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)
Шрифт:
Если в период единого Российского государства наместническая администрация представляла собою крупный шаг по пути подчинения бывших удельно-княжеских территорий центральной власти, то к середине XVI в. эта администрация уже изжила себя и не соответствовала новым задачам, вставшим перед русским правительством в деле укрепления власти на местах.
Наместник, будучи представителем великокняжеской власти в городе, как центре основной территориально-административной единицы страны — уезда, и волостель, ведавший волостью, полусамостоятельной единицей внутри уезда, осуществляли основные функции местного аппарата власти. Им как правило было подведомственно население в области суда, включая дела о разбое и убийстве (до проведения губной реформы) [744] . Еще Судебник 1497 г. (ст. 18) знал наместников «с судом боярским», т. е. имевших право окончательного решения по судебным делам, и «без боярского суда», докладывавших важнейшие дела великому князю и боярам, как суду высшей инстанции. Наместники часто ведали сбором таможенных, проездных и некоторых других пошлин; они контролировали заключение важнейших сделок (в том числе с «доклада» им составлялись акты на холопство) [745] . Наместник мог возглавлять местные дворянские ополчения. В крупнейших порубежных городах (в том числе Новгороде и Пскове) наместникам приходилось вести переговоры с соседними державами и заключать с ними соглашения [746] . Обеспечивался наместник с его штатом тиунов и доводчиков за счет «корма», собиравшегося с местного населения («въезжий» корм, а также корм в три праздника — рождество, пасху и Петров день), а также за счет судебных пошлин и некоторых других поступлений [747] .
744
См. грамоту 1538 г. (РИБ, т. II, № 186).
745
РИБ, т. XVII, отд. 2, № 502, 512 и многие другие. Наместники ведали и судом по делам о холопах (Там же, № 515).
746
Сб.
747
Отчетливое представление о составе доходов наместников и волостелей дают уставные наместничьи грамоты (ААЭ, т. I, № 143, 181, 183; АИ, т. I, № 137 и др.), а также их доходные списки, см., например, доходный список волостеля на Сольцу Малую 1528 г. (Акты Юшкова, № 124) или, например, подробный список доходов ладожского кормления (Д. Я. Само-квасов, Архивный материал, т. I, М., 1905, стр. 181). Кормленые грамоты знают кормленье «с правдою» (т. е. с правом суда) (см. Акты Юшкова, № 134); с «пятном» (там же, № 125, 141, 149, 153);«с пятном и с помером» («Известия Русского генеалогического общества», вып. I, стр. 25–26; подробнее о «пятне» см. Акты Юшкова № 117); «с мытом» (там же, № 123; подробнее о «мыте» см. там же, № 148). См. грамоту 1528 г. Василия III Р. В. Домнину на Пушму «с правдою и пятном», грамоту 1511 г. князя Дмитрия Углицкого на волость Озерки И. Т. Перскову (А. А. Зимин, Несколько документов по истории местного управления XVI в. — «Исторический архив», 1960, № 3).
Основой обеспечения наместнического аппарата была таким образом система кормлений, при которой местные чиновники сбирали в свою пользу подати с населения натурой (или деньгами), а не получали их из государевой казны. «Кормлеными» были не только должности наместника, волостеля и тиуна [748] , но и поручения по сбору отдельных податей (например, сбор «поворотного» московского и дмитровского [749] , «бражного» в Кашине [750] , «бобрового» в Калуге [751] , «полавочного» в Костроме [752] , «писчей» в Русе [753] и не вполне ясного «меха» в Твери, Калуге, Костроме, Коломне, Владимире, Новгороде и Дмитрове) [754] . В Новгороде в кормление отдавали «ямское» [755] . В кормленье попадали иногда только судебные дела («правда») [756] ; интересно, что иногда служилые люди предпочитали не брать в кормление большие откупа из-за связанных с ними финансовых обязанностей перед государевой казной. И. И. Ощерин, бывший при Иване III видным дипломатом и дворецким калужским, около 1505 г. получил «на любовь» Тверь, Коломну и Кострому, но отказался от них, заявив, что ему «теми жалованьи не откупитца», и предпочел получить наместничество в Кореле [757] . Наконец, кормлениями были пути, дававшиеся лицам дворцового ведомства [758] , и т. д. [759] В новгородских землях кормленщики часто получали поместья на территориях, где им приходилось исполнять свои судебно-административные обязанности. Здесь же кормленщикам часто шли кормы с оброчных деревень [760] . Иногда крестьяне кормленых волостей исполняли барщинные повинности в пользу наместничьей администрации. Так, например, в 1538/39 г. в Бежецкой пятине крестьяне одной из волостей «всей волостью» пахали на тиуна местного волостеля [761] .
748
О кормленом характере должности московского и устюжского тиунов см. «Архив историко-юридических сведений, относящихся до России», кн. 3, СПб., 1861, (далее — «Боярская книга 1556 г.»), л. 2, 36; ср. «ключи» вяземский и рязанский, находившиеся в кормлении (там же, л. 38, 77, 90 об.).
749
«Боярская книга 1556 г.», л. 49, 100 об., 160, 170, 172.
750
«Боярская книга 1556 г.», л. 166.
751
«Боярская книга 1556 г.», л. 171.
752
«Боярская книга 1556 г.», л. 30.
753
«Боярская книга 1556 г.», л. 10, 48.
754
«Боярская книга 1556 г.», л. 4, 5, 23, 47, 50, 80, 82, 141, 148, 148 об., 158, 163, 165, 167.
755
В 1514 г. Григорий Петрович Арцыбашев был пожалован «в Великом Новегороде половиною ямским в кормление» («Записки Отделения русской и славянской археологии Русского археологического общ-ва», т. VII, вып. II, СПб., 1907, стр. 258).
756
В Суде, Переяславле, Костроме и Вологде («Боярская книга 1556 г.», л. 57, 72, 110, 152, 174).
757
Н. П. Лихачев, «Государев родословец» и род Адашевых (ЛЗАК, вып. XI, СПб., 1903, стр. 57–58).
758
«Стольничий путь» в Костроме и Переяславле («Боярская книга 1556 г.», л. 67, 91 об., 103), «чашнич путь» (л. 63, 109), «ясельничее» новгородское (л. 118).
759
О функциях и доходах кормленщиков см. также С. Б. Веселовский, Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси, стр. 263 и след.
760
А. М. Гневушев, указ. соч., т. I, ч. 1, стр. 92.
761
В. И. Корецкий, О земельных владениях Адашева в XVI в.
Вся эта система бесконтрольного хозяйничанья на местах ложилась тяжелым бременем на население сел, деревень и городов и прежде всего на крестьянство и посадский люд. Она также не давала возможности сосредоточить финансы в центральном ведомстве — казне и мешала укреплению государственного аппарата. Наконец, система кормлений как своеобразная форма денежной компенсации дворянству за военную службу являлась серьезным препятствием, снижавшим боеспособность русского войска и отрывавшим значительные контингенты командного состава на выполнение административно-финансовых функций.
При назначении на должности наместнического аппарата правительство вынуждено было считаться с существованием местничества. Поэтому наместничества в наиболее крупных городах захватывали представители знатнейших княжеско-боярских фамилий. Так, среди новгородских наместников прежде всего мы встречаем князей Шуйских и их родичей (Горбатых, Ростовских и др.). Василий Васильевич Шуйский, например, был в Новгороде наместником в 1501–1506, 1510–1512, 1514 и 1518 гг., а в 1514 г. был первым смоленским наместником [762] Иван Васильевич Шуйский в 1512 г. — в Рязани, в 1514–1519 — в Пскове, в 1520–1523 — в Смоленске, в 1534 — на Двине, а в 1540 г. — в Москве. В 1535 г. на Двине, а в 1538, 1541, 1548 гг. в Новгороде на наместничестве сидел Иван Михайлович Шуйский. Неслучайно поэтому в годы княжеско-боярской реакции новгородские феодалы одно время поддерживали группировку Шуйских. В Новгороде и Пскове одновременно находилось по два наместника, обладавших равными правами. Засилье княжат и боярства на важнейших наместничествах отражало неизжитость элементов феодальной раздробленности в местном управлении и мешало централизаторской политике русского правительства.
762
См. А. А. Зимин, Список наместников в первой половине XVI в. — «Археографический ежегодник за I960 г.».
В первой половине XVI в. уже предпринимались серьезные меры по ограничению власти наместников. Постепенно утверждается правило погодной смены наместников и волостелей. Из их юрисдикции изымалось население иммунистов (как монастырей, так и светских феодалов), «оприч душегубства и розбоя с поличным» [763] . Для решения тяжб «смесных» (особенно поземельных) великий князь часто назначал собственных представителей, таким образом сужая компетенцию наместнического суда и в этой области. Судом по делам, касающимся непосредственно светских и духовных феодалов, ведал теперь сам великий князь или «боярин введеный» (часто дворецкий) [764] . Суд наместника в черносошных волостях и на посадах ограничивался обязательностью участия в судопроизводстве старост и «лучших людей». При этом в специальных (наместничьих) грамотах, выдававшихся представителям местного населения, тщательно регламентировались как судебные штрафы, так и всякие иные поборы, шедшие с черных волостей и посадов в пользу наместников [765] . Размер наместничьего корма фиксировался и в «доходных списках», которые получали наместники и волостели, вступая в исполнение своих должностей [766] .
763
Акты Юшкова, № 143–146, 150–151, 154–159 и др.
764
В одной грамоте 1529 г. этот суд осуществлял еще великий князь или «наместники вяземские» (Акты Юшкова,№ 119).
765
ААЭ, т. I, № 143, 144, 150, 181, 183, 201; АИ, т. I, № 137; ДАИ, т. I, № 26; Чтения ОИДР, 1907, кн. I, отд. 4, стр. 47–51 и др.
766
См. Акты Юшкова, № 75, 124; II. П. Лихачев, Грамоты
рода Осоргиных, СПб., 1900 и др.Центральным органом, контролировавшим судебно-финансовую деятельность наместников, была государева казна (иногда областной дворец) с ее штатом дьяков, имевших иногда специальные «кормленые» функции (о них мы узнаем из статей 72, 75 Судебника 1550 г., основывающихся, очевидно, на практике предшествующего времени) [767] . Эти дьяки выдавали уставные грамоты и доходные списки, наблюдали за правильностью суда наместников и волостелей; получая от них «судные списки», подготовляли (в случае надобности) спорные дела для «доклада» государю или «введеному боярину» (или дворецкому).
767
Подробнее о кормленых дьяках 50-х годов XVI в. см. П. А. Садиков, Очерки по истории опричнины, стр. 212–246.
Начало губной реформы (около 1538–1539 гг.), согласно которой дела о душегубстве и разбое передавались из рук наместников губным старостам, выбиравшимся из числа местного дворянства, было в то же время началом ликвидации наместничьего управления и зарождением местных органов сословного представительства [768] .
В 30-х годах XVI в. в связи с осложнением внешнеполитического положения России (набеги крымских и казанских татар, война с Литовским государством) потребность обороны заставляла русское правительство отправлять чуть ли не ежегодно в порубежные города специальных воевод, возглавлявших гарнизоны городов-крепостей. Особенно часто посылались воеводы в Коломну, Каширу, Серпухов, Тулу, Рязань, Нижний Новгород, Муром, Кострому и другие города [769] . Воеводы руководили обороной крепостей и ведали вооруженными силами в города [770] . Часто они назначались из числа местных наместников и поэтому военная власть сочеталась иногда у них с гражданской. В ряде городов (как, например, в Рязани) иногда среди воевод были как наместники, так и специально присланные лица1, а в иных случаях (например, в Туле, Калуге) воеводы назначались только из числа наместников [771] . Таким образом, в порубежных городах подготовлялась замена власти наместников военно-административным управлением воевод.
768
Первоначально, очевидно, правительство пыталось разграничить функции наместников и губных старост, предписывая последним ведать «прямых разбойников чеклых» и не вмешиваться «в душегубныя дела, и в поличныя, и в бои, и в грабежи, и во всякия судныя дела» (Акты Юшкова, № 142, стр. 121). Позднее, однако, функции губных старост значительно расширились и включали все «разбойные» прерогативы наместников.
769
ДРК, стр. 82–83, 106, 107, 124–125 и др.
770
ДРК, стр. 109.
771
ДРК, стр. 109, 117.
Ограничение власти наместников было сопряжено и с увеличением политического влияния дворянства на местах и с усилением централизации местного управления (особенно ярко выразившимися в появлении в начале
XVI в. городовых приказчиков, вербовавшихся из состава провинциальных дворян) [772] . Городовые приказчики, пришедшие на смену многочисленных агентов дворцово-вотчинной системы в городах (городничих, даньщиков, ключников и др.) [773] , осуществляли административно-финансовую власть на местах и прежде всего в городах, как административных центрах уездов. Им было подведомственно «городовое дело» во всех его видах. Городовые приказчики раскладывали эту повинность по сохам [774] . Они следили за выполнением «ямчужного дела» (варка пороха) [775] наблюдали за сбором посошных людей [776] . В их ведении находилась организация материального обеспечения обороны городов [777] . Городовые приказчики руководили строительством городских укреплений [778] , отводили места под осадные дворы в городах тем или иным лицам [779] , возглавляли постройки великокняжеских дворов, наблюдали за сбором в казну посошного хлеба и т. д. [780]
772
Впервые упоминаются в источниках в 1515 г., как установил С. М. Каштанов («Памятники русского права», вып. III, стр. 85–89), а не в 1517 г., как полагал М. А. Дьяконов (см. М. А. Дьяконов, Городовые прикащики — ЖМНПр., 1900, № 1, стр. 63). С. М. Каштанов связывает оформление института городовых приказчиков с введением их в Тверской земле (С. М. Каштанов, К проблеме местного управления в России первой половины XVI в. — «История СССР», 1959, № 6, стр. 136).
773
Подробнее об этом см. интересное исследование Н. Е. Носова, материалы которого используются ниже (Н. Е. Носов, Очерки, стр. 15—197).
774
С. А. Шумаков, Обзор, вып. IV, № 138, стр. 73.
775
М. А. Дьяконов, Акты, вып. II, № 10.
776
АФЗиХ, ч. 2, № 184; С. А. Шумаков, Тверские акты, вып. I, № IV, стр. 22–23.
777
ПСРЛ, т. XIII, ч. 2, стр. 412.
778
ЦГАДА, ф. Спасо-Ефимьева монастыря, on. 1, № 603.
779
«Сборник Муханова», № 126, стр. 199–200.
780
АФЗиХ, ч. 2, № 184; С. А. Шумаков, Тверские акты, вып. I, № И, IV; ААЭ, т. I, № 169; М. Дьяконов, Акты, вып. II, «Ns 13, 14 и др.
Круг функций городовых приказчиков не ограничивался рамками города, а распространялся и на земли, тянувшие к нему, т. е. на уезд. Городовые приказчики участвовали в размежевании земель феодалов, ведали оброчными угодьями, участвовали в составлении писцовых книг и в местном судопроизводстве (при решении спорных земельных дел) [781] .
Особенно существенным было средоточие в руках городовых приказчиков финансовых функций; сбор оброчных денег с монастырей, ямских денег, примета и др. [782] Эти поборы наряду с торгово-проездными пошлинами являлись основным источником доходов великокняжеской казны. В грамотах иногда городовые приказчики рассматривались как один из разрядов «данщиков» [783] .
781
АГР, г. I, стр. 214; «Сборник Муханова», № 287, стр. 576–577; С. А. Шумаков, Обзор, вып. III, № 279; АЮ, № 20 и др. Приказчики городовые иногда выполняли одновременно обязанности данных приставов (С. А. Шумаков, Обзор, вып. IV, № 629, стр. 186).
782
Архив ЛОИИ, Собр. Головина, № 48; С. А. Шумаков, Тверские акты, вып. I, № IV, стр. 22–23.
783
Так, в 1546 г. князь Владимир Андреевич Старицкий адресовал грамоту в Верею городовому приказчику Ивану Бурцову «или кто по тебе иный наш в Верее данщик будет» (ГИМ, Симонов монастырь, кн. 58, л. 206).
Городовые приказчики наблюдали за функционированием великокняжеских торжков [784] . Если полномочия городовых приказчиков распространялись на город, черные земли, а частично на поместно-вотчинные и монастырские, то аналогичную роль в дворцовых селах играли посельские или дворцовые приказчики. В целом же расширение функций городовых приказчиков, как и начало губной реформы, свидетельствовало об укреплении политической роли дворянства на местах, о постепенном складывании элементов сословного представительства в местном управлении. Однако до полного торжества дворянской системы управления было еще далеко. Являясь централизованной монархией, Русское государство сохраняло еще значительные остатки государственного аппарата периода феодальной раздробленности [785] .
784
ААЭ, т. I, № 188. Впрочем, для сбора таможенных и мытных пошлин в первой половине XVI в. часто назначались особые мытники и таможники, что сводило на нет функции наместников в этой части организации налоговых сборов.
785
Г. Б. Гальперин, указ. соч., стр. 210.
Образование централизованного государства привело к серьезным сдвигам в составе и организации вооруженных сил на Руси. Однако создание централизованного государства на Руси происходило, как известно, в условиях еще не ликвидированного феодализма. Поэтому и вооруженные силы долгое время сохраняли еще черты войска периода феодальной раздробленности. В этом отношении особенно показательно наличие собственных войск не только у удельных княжат, но и у княжат «служебных». Характеризуя русские земли и княжества до XVII в., «сохранявшие живые следы прежней автономии», В. И. Ленин писал, что они имели «иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками)». В процессе объединения земель Москвою многие княжества и бояре вошли со своими вотчинами и «дворами» (вассалами, свободными и несвободными слугами) в состав Русского централизованного государства и сохранили некоторые феодальные права и привилегии. С этими правами русскому правительству приходилось вести напряженную борьбу. Одним из таких прав было так называемое «право отъезда» к другому сюзерену. В условиях образования единого Русского государства осуществление «права отъезда» превращалось в прямую государственную измену (поскольку «отъезды» могли быть теперь совершены только в пределы Великого княжества Литовского) [786] .
786
Подробнее см. А. В. Чернов, Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII вв., стр. 21–22.