Реквием патриотам

Он рассмеялся, уперев кулаки в бока. Хайто поддержал его, однако мысли его кардинально отличались от тех, что бродил в голове бывшего десятника стрелков. "Как был хэймином, - думал он, - так и остался. Не можешь просчитать своих действий хотя бы на ход вперед. Ничуть не понимаешь, как сильно испортит гибель министра отношения со Страндаром, да еще и подорвет только начавшую складываться репутацию нашей страны. Жалкий, ничтожный глупец!"

Хайто презирал Кая, однако понимал, что с этим, хоть и глупым, но очень хитрым, честолюбивым и целеустремленным, человеком он сумеет достичь вершин, на которые ему никогда не взобраться. "Надо было рискнуть жизнью во время войны, а не искать убежища в относительно безопасном Цинохае", - не раз и не два укорял себя Хайто, но время было безвозвратно упущено, теперь гораздо труднее ловить рыбку в мутной воде.

– Что с тобой, Яхико-кун?
– спросила Каору, опуская синай.
– Ты совершенно несобран сегодня?

– Не знаю, - буркнул Яхико.
– Твоя еда сегодня была особенно плохой.

Эта шуточка получилась какой-то уж совсем натянутой и неестественной. Каору даже обижаться не захотела.

– Я пойду прогуляюсь по городу, - сказал Яхико, убирая синай на место.
– Надоело сидеть тут.

– Ступай, - кивнула ему Каору.
– Только к ужину вернись.

– И не подумаю!
– крикнул напоследок Яхико, выбегая из додзе.
– Я лучше помру с голодухи!

– А где меч его отца?
– поинтересовался Кэнсин, выходя из жилых помещений.

Яхико, когда еще только познакомился с Кэнсином и Каору, постоянно таскал с собой отцовскую катану, за которой ухаживал лучше иных самураев. Теперь она обрела свое место в токонома додзе Каору. Однако с исчезновением Яхико, пропал и меч.

– Мне это не нравиться, Кэн-кун, - сказала Каору.
– Уж не вздумал ли Яхико-кун сбежать от нас?

– Если он не вернется к ужину, - ответил Кэнсин, - пойдем его искать. Они с Сано-куном могут сколько угодно ругать еду, приготовленную тобой, но от ужина еще ни один из них не отказался.

Яхико не вернулся ни к ужину, ни позже. Вкупе с пропажей меча его отца, это давало весьма добротную пищу для размышлений, и не смотря на громкие протесты Саноскэ, все отправились на поиски.

***

– Все собрались?
– спросил Сигурэ, оглядывая самураев, стоящих перед ним.

– Да, - кивнул ему Сейсиро.
– Кроме Хайто и тех десятерых человек, что ушли на склад за пушками и порохом.

– Ясно, - сказал Сигурэ.
– Выступаем.

Вдруг дверь дома, где собрались самураи, повязавшие на лбу белые ленты - знак мести новой власти, сотряслась от могучих ударов. Все повернулись к ней, кто-то выхватил меч.

– Сейсиро, - бросил Сигурэ, - погляди кто там.

Молодой самурай подошел к двери, приоткрыл...

Открывшего дверь дома, где собрались патриоты, Нагаока пронзил катаной. Тут же остальные двери и окна были выбиты атакующими самураями. Несколько минут изнутри дома раздавались звон клинков и крики. Все это Сигурэ видел не очень хорошо. Он со всех ног несся к дому и перед глазами все прыгало. На полпути к дому Сигурэ замер, увидев как изнутри вываливаются двое - Нагаока и... Он не мог поверить своим глазам. Это был Самурай-с-крестом.

Не в силах пошевелиться Сигурэ наблюдал за скоротечной схваткой. Они вновь сошлись в небольшой бамбуковой рощице, неподалеку от дома. Клинки скрестились раз, другой, третий, противники разошлись на мгновение и Нагаока нанес быстрый и широкий удар почти параллельно земле... Сигурэ затаил дыхание, думая, что брат сразил жуткого врага, слава о котором шла по всем островам Такамо. Однако ответом на взмах был лишь треск бамбука, срезанного клинком. И тут сверху на Нагаоку обрушился Самурай-с-крестом.

А Сигурэ не мог и пальцем шевельнуть.

Сигурэ несколько раз тряхнул головой, избавляясь от внезапно нахлынувшего наваждения. Нет, никто не стал бить Сейсиро катаной по лицу. В дверях стоял тот самый малец, что вчера фехтовал с Хидэаки и вид у него был удивительно решительный.

– Яхико-кун, - воскликнул молодой самурай, - что ты здесь делаешь?

– Я хочу присоединиться к вам!
– крикнул мальчик, решительно входя в дом.
– Я хочу отомстить за смерть моего отца!

– Похвальное желание, - кивнул Сигурэ.
– Подойди сюда, Яхико-кун... Так ведь тебя зовут?

Яхико кивнул и почти подбежал к Сигурэ. Тот положил ему руку на плечо и через мгновение мальчик ткнулся лбом в грудь самурая в белом кимоно.

– Прости, Яхико-кун, - сказал Сигурэ, аккуратно опуская мальчика на пол, - но тебе еще рано расставаться с жизнью.

– Он может выдать нас, - заметил Сейсиро.

– Какая разница, - тяжко усмехнулся Сигурэ.
– Мы выступаем и теперь уже слишком поздно, нам никто просто не успеет помешать.

Они нашли Яхико в пустом доме на берегу залива. Лишь благодаря нескольким старикам, страдающим бессонницей, удалось разыскать мальчишку. Они видели его и указали дорогу.

– Что с ним?
– встревожено спросила Каору, опускаясь перед Яхико на колени.

– Без сознания, - ответил ей Кэнсин, прикладывая ладонь к шее мальчика.
– Думаю, скоро очнется.

Словно в ответ на его слова Яхико застонал.

– Они... ушли...
– были его первые слова, - ушли...

– Это он про кого?
– удивленно произнес Саноскэ.

– Про новых патриотов, - ответил ему Кэнсин, поднимая Яхико на руки.
– Следует ждать новых неприятностей.

– Их надо остановить, - твердо заявила Каору.
– Кэн-кун, ты должен оставить их.

– Как?
– вздохнул Саноскэ.
– Мы даже не знаем, что они задумали.

– Это как раз проще всего, - бросил Кэнсин.
– Этим утром в столицу приплыл военно-морской министр Страндара Мэттью Перри. Его все сторонники сегуната ненавидят лютой ненавистью.

– Вы должны их остановить, - снова сказала Каору.
– Должны! Их же всех убьют, как вы не понимаете. Их всех убьют!

– Позаботься о Яхико-куне.
– Кэнсин передал Каору еще толком не пришедшего в себя мальчика и махнул рукой рукопашному бойцу.
– Идем, Саноскэ.

– Ну вот, как всегда, - пробурчал тот.
– Какие-то патриоты кашу заварят, а мы - расхлебывай! Это нечестно!

Однако последовал за Кэнсином. Каору проводила их обоих долгим взглядом.

С утра у меня просто отвратительное настроение. На следующий день после посещения додзе Камии Каору я проснулся с жутким насморком и явно повышенной температурой. Однако дела бросать было нельзя, тем более, за день до прибытия Мэттью Перри. И вот я сижу рядом с ним, сложив ладони на эфесе сабли, рядом с Перри в карете с открытым верхом. И все-то мне не в радость - и погода, и бравурная музыка, гремящая в воздухе, и гвардейцы (наши и материковые), шагающие четко чеканя шаг, и лихо гарцующие кавалеристы. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома, под теплым (не смотря на жару) одеялом, с чашкой материкового напитка под названием глинтвейн... Возьму отпуск сразу же по окончании визита.