Реквием патриотам

– Ты что-то не весел, Кэндзи, - произнес Перри.
– Отчего бы? Все идет как по нотам, даже скучно как-то.

– Не бойся, - усмехнулся я.
– Думаю, очень скоро начнется весьма увлекательное действо.

– О чем ты?
– удивился Перри.

– Новые патриоты не остановятся ни перед чем, лишь бы насолить нам и, особенно, укусить побольнее тебя, Мэттью. Твоих кораблей, насмерть перепугавших Токугаву Ёсинобу, они никогда не простят.

– Патриоты?
– поинтересовался военно-морской министр.
– Кажется так называли себя вы, те, кто боролся с сегунатом?

– Именно так свойственно называться себя всем бунтарям, - усмехнулся я снова.
– Ты еще не забыл, как держать в руках саблю?

– Хочешь устроить спарринг?
– попытался разрядить обстановку Перри.

– Думаю, тех, кто захочет схватиться с тобой скоро будет очень много.

– Да ну тебя, - отмахнулся Перри, откидываясь на сидение кареты. Но я заметил, что он переложил свою саблю таким образом, что выхватить ее можно было бы в один миг. Весьма предусмотрительно с его стороны.

Я ожидал чего-то в этом роде, но никак не пушечных залпов. Мостовая под колесами кареты и копытами лошадей буквально взорвалась. Конным гвардейцам (все из числа такамо) едва удалось сдержать взбесившихся от грохота и пороховой вони коней. И тут на улицу, по которой мы ехали к посольству, хлынули новые патриоты - все как один в белых кимоно и с повязками на лбах.

– Началось, - усмехнулся я, помогая Перри встать и одновременно выхватывая из-за пояса пистоль.

Ближайший к нам самурай взмахнул катаной, занося над нами с Перри. На курок я нажал рефлекторно, выстрел прозвучал как-то очень тихо на фоне только что гремевших громов. Однако самураю хватило и его, он рухнул навзничь, а его место тут же занял немолодой буси с кама-яри в руках. Я отпрыгнул в сторону от его трех лезвий, отбросил за спину разряженный пистоль и потянул из ножен саблю. Немолодой самурай же продолжал атаковать меня, делая быстрые выпады кама-яри, я уворачивался, пытаясь не запутаться в ножнах, с которыми сабля все никак не хотела расстаться.

– Наконец, - прошипел буси, делая очередной выпад - центральное лезвие кама-яри распороло мой мундир на плече.
– Ты заплатишь за все, Тахара Кэндзи!

– Откуда ты знаешь меня?
– не смотря на неуместность я все же не удержался и задал вопрос. Может быть, хоть время выиграю.

Не тут то было. Старый буси бросал короткие реплики не сбиваясь с заданного темпа поединка.

– Ты уже забыл меня! Я - Ханафуза Дзин-Эмон!

Точно! Остров Ритэн-Ке. Старый самурай, поведавший нам историю пяти замков Цунаеси.

Я кивнул ему, словно между нами происходил поединок по всем правилам бусидо. Дзин-Эмон также кивнул в ответ, однако продолжал атаковать, не давая мне обнажить саблю. Наконец, мне это все же удалось, я сдернул перевязь с ножнами, отбросив ее подальше, и отбил очередной выпад Дзин-Эмона. Буси перехватил кама-яри, лихо крутанул им, придавая следующему выпаду дополнительную силу. Три лезвия устремились к моей груди, готовясь сжать как пшеничный колос. Я подставил под них клинок сабли. Удар был настолько силен, что руку прошила боль. Я стиснул зубы, однако держать лезвия продолжал. Дзин-Эмон отпрыгнул назад, развернулся и ударил меня обратным концом кама-яри под дых. Я сумел только немного сбить эбу вниз, приняв стальной исидзуки брюшным прессом (увы, давно не таким крепким как раньше). Я, буквально, переломился пополам от этого удара, а Дзин-Эмон развернулся снова - лезвия его кама-яри вновь устремились к моей голове. Я все же успел подставить саблю, но от боли рука дрогнула и лезвие кама-яри вонзилось мне в правый плечевой сустав. Я упал на колени, едва не выронив саблю, зажимая рану на плече, хотя кровь остановить мне таким образом не удалось бы.

Краем глаза я заметил как Перри отчаянно рубится с несколькими самураями одновременно и один из них был мне подозрительно знаком. Отвлекаться было, положительно, некогда. Секундная заминка едва не стоила мне жизни. Спастись от очередного выпада Дзин-Эмона мне удалось лишь рухнув на развороченную мостовую ничком. Дзин-Эмон тут же оказался рядом. Он поставил ногу мне на раненое плечо и надавил - всю правую сторону тела пронзила дикая боль, пальцы разжались, выпустив рукоять сабли. Правда почти в ту же секунду пальцы левой руки сомкнулись на ручке пистоля. Я никогда не расставался с той самой парой пистолей, что привез когда-то с материка.

– Ты готов к смерти?
– произнес ставшую почти ритуальной среди сторонников сегуната фразу Дзин-Эмон.

– Как любой самурай, - ответил я, молниеносно выхватив пистоль и нажав на курок.

К счастью, Дзин-Эмон не стал заносить надо мной кама-яри - старому буси была чужда подобного руда показуха. Если б не это, быть мне покойником через минуту после него. А так он приложил ладонь к разрастающемуся на белом кимоно алому пятну, поглядел удивленно на ствол пистоля и струйку дыма, и рухнул навзничь, всем весом навалившись мне на ноги.

Чьи-то руки помогли мне подняться, вложили в пальцы саблю. Я обернулся и увидел человека в черной форме с коротким абордажным тесаком в свободной руке.

– Вы в порядке, сэр?
– спросил он, продолжая придерживать мне.

– Не в полном, - усмехнулся я, - но драться еще могу.

Морской пехотинец кивнул, отпустил меня и ринулся в бой. Я замер, оглядываясь по сторонам, чтобы понять складывающуюся ситуацию. И первым, что я увидел был Сейсиро, лежащий у перевернутой кареты. Все его кимоно, некогда бывшее белым, как и у остальных, стало почти черным от запекшейся крови. Похоже, он дрался, получив не одну и не две раны. Я подбежал к нему, но лишь для того, чтобы понять, жизнь покинула моего бывшего ученика и друга. Мне не было больше дела до императора и сегуната, боя, идущего вокруг, и того, что меня могут прикончить. Я проклинал в душе всех богов и демонов, Господа, Баала и все Шесть лао, в голове бился лишь один вопрос: ПОЧЕМУ?!! Почему должны погибать в битвах такие мальчишки?! Где ты справедливость?

– Скорее, - поторапливал Хайто неумелых "канониров", удивительно долго возившихся с этими проклятыми пушками.
– Нам нужен второй залп. И забудьте переместить левое орудие на пятнадцать градусов левее.

– Мы все помним, - буркнул один из самураев, вынимая из жерла пушки шомпол.
– Не надо повторять это столько раз.

Но Хайто готов был повторить последнюю инструкцию, о которой не подозревал Кай, тысячу раз. Ведь от нее зависит сейчас его будущее. Одна пушка выстрелит по страндарцам и конным гвардейцам, дав новым патриотам временное преимущество, вторая же сметет с лица этого мира полицейских, во главе с Каем спешащих (правда не очень быстро) к месту сражения. После чего Хайто перережет "канониров" и окажется, что называется на коне, став спасителем многих и многих такамо и разоблачителем чудовищного заговора против власти.

Когда фитили были готовы опуститься на казенные части пушек, на самураев словно стальной вихрь обрушился. Хайто отступил на несколько шагов, пытаясь разглядеть кто же атаковал их столь стремительно. И вот он замер среди трупов, стряхивая с клинка кровь. Хайто сразу узнал его - Хадзимэ Седэн, бывший командир третьего отряда Синсэнгуми.

– Сдавайся, - бросил он Хайто, - и можешь рассчитывать на сэппуку.

– Меня еще взять надо, - холодно, как обычно, усмехнулся Хайто в ответ, обнажая коси-гатана, который он носил без тати.

Седэн не стал тратить время на слова. Он молниеносно атаковал.

Первое время казалось, что судьба сражения решена. Новые патриоты ворвались на улицу перед посольством под грохот пушек. Они почти мгновенно окружили конных гвардейцев, которые мало что могли противопоставить им - кони отчаянно плясали под ними, а толчея и теснота улицы не давали им толком пользоваться преимуществами, даваемыми нахождением в седле. Гвардейцы рубились, пытаясь совладать с лошадьми, многие падали, что было равно для них смерти. Страндарские и такамацкие пешие гвардейцы также оказались не слишком боеспособны, они дали не очень слитный залп из своих винтовок, но после него оказались жертвами самураев, ворвавшихся в их походно-парадный строй.