Ремесло древней Руси

Наиболее типичной мы должны считать небольшую мастерскую, обслуживаемую 1–3 ремесленниками [1511] . Разделение труда не могло быть особенно сильным в русском городе, так как незначительные масштабы каждого отдельного ремесленного предприятия не позволяли расчленить производственный процесс. То же самое наблюдается и в западноевропейском средневековом городе: «В эпоху расцвета феодализма разделение труда было незначительно…» «В земледелии оно (разделение труда) затруднялось парцеллярной обработкой земли, наряду с которой возникла домашняя промышленность самих крестьян; в промышленности же, внутри отдельных ремесел, вовсе не было разделения труда, а между отдельными ремеслами оно было лишь очень незначительно» [1512] .

1511

Возьмем в качестве примера посад г. Русы в конце XV в.:

«Двор Федко колникъ, да сыпь его Мишко, да сус?дъ его Бориско» (НПК, т. V, стр. 194).

«Двор Федко колачникъ, да Ивашко Оплачь, да Офоня, да Тучко» (Там же, стр. 206–207).

«Двор Бутовины Иванко и Петрок, да их сус?ди: Трофимъ епанечникъ, да Филка, да Куземка, да Овс?йко» (стр. 207).

«Двор Васко замочникъ, да зять его Грихно» (стр. 207).

«Двор Ивашко холщовникъ, да сус?дъ его Кузьма» (стр. 207).

Писцовая книга прямо не говорит об участии в производстве всех лиц, живущих на дворе того или иного ремесленника, но, называя их «суседями», она указывает на их соучастие во владении хозяйством или на зависимое положение по отношению к владельцу двора.

1512

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, стр. 15.

Незначительность разделения труда не препятствовала появлению неравенства как между ремесленниками одной специальности, так и внутри одной мастерской. В последнем случае неравенство обусловливалось не столько разным положением в производственном процессе, так как и мастер и его подручный нередко выполняли одинаковую работу, сколько разным отношением к средствам производства (помещению, оборудованию, инструментам, сырью).

К сожалению, наши сведения о мастерах и их помощниках чрезвычайно ограничены.

К перечисленным выше (не вполне определенным) сведениям писцовых книг о «суседях» и «захребетниках» на дворах разных ремесленников можно добавить кузнецов, так как кузнечное дело обязательно требует участия 2–3 человек. Иногда источники говорят о мастере и его «дружине», т. е. группе помощников, артели, возглавляемой им [1513] .

Письменное указание мастеров и глухое упоминание их дружин обычно для живописцев. Выше уже отмечалось, что у писцов и иллюстраторов книг выделялись старшие мастера, исправлявшие работы — своих помощников или выполнявшие ту часть работы, которая требовала особой квалификации (красное и золотое письмо, заставки, инициалы). По всей вероятности, такими же старшими мастерами были и те ювелиры, которые ставили на изделиях свое имя рядом с именем князя и епископа. Отдельные мастера могли быть очень состоятельными людьми. Таков, например, псковский мастер-строитель Кирилл: «На другое л?то самъ мастеръ Кирилъ постави церковь въ свое имя, святый Кирилъ, у Смердья моста надъ греблею» (курсив наш. — Б.Р.) [1514] .

1513

«Псковичи наяша мастеровъ и Федора дружину его побивати церковь святаа Троица свинцом» (Псковская II летопись 1420 г.). Далее Федор называется мастером Троицкой церкви.

1514

Псковская I летопись 1373 г. — Следовательно, церковь поставлена в 1374 г. Эта запись позволила точно датировать псковский Шестоднев, так как писец его на полях отметил это же самое событие.

Постройка церкви во Пскове расценивалась в зависимости от размеров от 30 до 400 рублей [1515] .

Если мы возьмем самую низкую стоимость, то и в этом случае сумма в 30 рублей будет очень значительной: в среднем 1 человеко-день строительных рабочих равнялся в 1420 г. 1/200 рубля.

Следовательно, мастер Кирилл потратил средства в сумме, равной оплате 6000 рабочих дней [1516] .

Особое значение в вопросе о внутренних взаимоотношениях ремесленников приобретает 102-я статья Псковской Судной Грамоты: «А которий мастеръ иметь сочить на оученики оучебного, а оученик — запрется, ино воля государева, — хочетъ самъ поцелуетъ на своемъ оучебном, или оученику верить» [1517] .

1515

См. ниже.

1516

Расчет приблизительный, так как неизвестно точное число рабочих дней в году. Но даже если полученную цифру уменьшить в 2–3 раза, все равно средства мастера Кирилла окажутся значительными.

1517

Псковская Судная Грамота, ук. изд., стр. 22; новый перевод Л.В. Черепнина и А.И. Яковлева. Ук. соч., стр. 252 и 292. Данная статья датируется 1406–1420 гг.

Перевод: «Если хозяин мастера предъявит иск к своему ученику о плате за обучение, а ученик станет отрицать свой долг, то дело решается по желанию хозяина: хочет — пусть сам примет присягу в том, что ученик ему действительно должен, или пусть предоставит присягнуть ученику».

В статье этой, относящейся к началу XV в., ученичество рассматривается как уже укоренившееся, обычное явление. Ученье у мастера было платным, причем самое появление статьи в Судной Грамоте нужно объяснить участившимися конфликтами между мастером и учеником из-за платы.

Как мы знаем из истории западноевропейского ремесла, такие конфликты возникали тогда, когда мастера искусственно растягивали срок обучения [1518] .

Это могло произойти в том случае, когда мастер, не обучив всем тонкостям ремесла, оставляет у себя недоучившегося ученика, которому трудно найти себе другое место, или же в том случае, когда мастер удерживает ученика, уже усвоившего науку, пользуясь безвыходностью его положения.

1518

В.В. Стоклицкая-Терешкович. Немецкий подмастерье XIV–XV вв. (Очерк по социальной истории немецкого города в XIV–XV вв.), М.-Л., 1936, стр. 111.

И в том и в другом случае мастером руководило стремление подольше пользоваться как платой за учение, так и рабочей силой ученика-помощника.

В таких условиях у ученика, искусственно задерживаемого мастерской, появляется моральное право отказаться от внесения платы за обучение.

Стремление мастера удержать ученика свидетельствует о развитости ремесла, о возросшем спросе на рабочую силу и о намечающемся превращении ученика в подмастерье. Как бы ни толковать ее текст, статья Псковской Судной Грамоты представляет очень большой интерес для социальной истории русского ремесла XIV–XV вв., сближая последнее с западноевропейским. В Германии конфликты между мастерами и подмастерьями из-за использования учеников происходили во второй половине XIV и в XV в. [1519]

1519

В.В. Стоклицкая-Терешкович. Ук. соч., стр. 111. — Об учениках на Руси впервые заговорил В. Лешков в статье — «Очерк древнерусских законов о ремесленной и заводской промышленности» («Москвитянин», 1852, декабрь, кн. 1). Касаясь позднего времени, Лешков обошел упоминание Псковской Судной Грамоты.

Положение русских ремесленных учеников XIV–XV вв. известно нам только по приведенной статье Грамоты. Позднейшие материалы нередко дают яркие характеристики положения учеников у мастера: «А живучи тому моему сыну Анисиму въ томъ учебномъ промыслу у него Фадея, быть во всемъ послушну и покорну и безответну; д?лати въ т? восмъ л?тъ безотступно и быть въ послушаши и въ покоренiи…» Мальчик Анисим был отдан в ученье серебряных дел мастеру сроком на 8 лет (АЮ, № 205, СПб., 1838, стр. 216).

Чрезвычайно интересный материал о положении учеников собран С.В. Бахрушиным в статье «Ремесленные ученики в XVII в.» («Труды ГИМ», вып. 3, Разряд общеисторический, М., 1926). Указываются различные злоупотребления мастеров, длительность срока и плохое качество обучения, побои. Так, напр., ремесленный ученик Мишка Евфимьев, убежавший от своего хозяина скорняка Якушка Романова, заявил: «…к нему, Якушке, домой не пошел, также и к отцу своему не пришел, не хотя у него, Якушки, жить, для того, что он, Якушка, и жена его беспрестанно его, Мишку, били и увечили и против записи одежи и обуви на него не клали… а как де он у него жил, и он, Якушка, мастерству его, Мишку, никакому не учил, только его заставливал у себя работать… и жить у него он и ныне не хочет, для того, что он бил его напрасно смертным боем» (С.В. Бахрушин. Ук. соч., стр. 117). — Автор отмечает живучесть бытовых черт ученичества, сохранившихся вплоть до начала XX в. (стр. 120).

Без больших натяжек мы можем расширить это наблюдение и на предшествующие столетия, на время составления Псковской Судной Грамоты.

Интересно отметить, что в споре мастера с учеником государственная власть стоит целиком на стороне мастера, предоставляя ему право выбора формы решения вопроса.

Перейдем к рассмотрению видов ремесленного труда и взаимоотношений между производителями и потребителями. Здесь нам встретятся следующие варианты: 1) работа по найму, 2) работа на заказ, 3) работа на рынок.

Наемный труд (не в смысле использования мастером наемного рабочего, а в смысле работы по найму) был характерен лишь для некоторых профессий, как, например: портные, работавшие на дому у заказчика, или различные категории строительных рабочих. Наибольшее количество сведений у нас имеется о найме мастеров для построек. Особой обстоятельностью в отношении строительных дел отличаются псковские документы.

В той части Псковской Судной Грамоты, которая датируется временем около 1397 г., содержатся две статьи о наемном рабочем-плотнике.

Ст. 39. — «А которой мастеръ плотникъ или наймитъ отстоитъ свой урокъ и плотникъ или наймитъ свое д?ло отд?лаетъ на государехъ и взакличь сочитъ своего найма».

Ст. 41. — «А которой наймитъ плотникъ, а почнетъ сочить найма своего на государи, а д?ла его не отд?лаетъ, а пойдетъ прочь, а ркучи такъ государю: „оу тебе есми, отделалъ д?ло свое все“, и государь молвить: „Не отделал еси всего д?ла своего“, ино государю оу креста положыть чего сочить, или государь сам поцелуетъ, аже оу нихъ записи не будетъ» [1520] .

1520

Псковская Судная Грамота. Ук. изд., стр. 10–11; Л.В. Черепнин и А.И. Яковлев. Ук. соч., стр. 243.

В ст. 39 речь идет о недобросовестности нанимателя, отказавшегося платить за выполненную по договоренности работу. Мастеру предоставляется право огласить «взакличь» свою претензию.

В статье 41 говорится о спорном случае, когда объем требуемой работы не был точно оговорен заранее. В споре нанимателя с мастером государство становится на сторону нанимателя.

Наличие этих статей в составе Грамоты говорит о распространенности наемного ремесленного труда.

Большой интерес представляют сведения первой Псковской летописи (лишь изредка пополняемые данными второй псковской летописи) о строительных работах в XIV–XV вв. К сожалению, лишь незначительная часть этих сведений дана в развернутом виде, с указанием количества мастеров, длительности работ и стоимости. Ниже мы приводим сведенные в таблицу данные о работе наемных мастеров.

Приведенная таблица, несмотря на всю ее неполноту, представляет для нас известный интерес.

Здесь описаны разнообразные работы: постройка каменных стен, церквей, деревянных мостов, домов, кровельные работы. Оплачивались эти работы или из государственной казны («весь Псков», «все псковичи») или отдельными заказчиками (соборные попы, монастырь).

В некоторых случаях оплата постройки производилась по особой разверстке между определенной категорией псковичей (корчмиты, мясники).

Мастера работали иногда большими артелями по 200–300 человек. Когда речь идет о мастерах, их всегда называют наймитами или говорят о найме их. Только в одном случае (при постройке города Кобыла) говорится о совместной работе псковских мастеров с «волощаны». В широком применении наемного труда состоит отличие Пскова от других областей Руси, где неоднократно «пригонъ былъ христiаномъ городъ ставити», а в Москве, например, митрополит специально покупал холопов для постройки Успенского собора [1521] .

1521

О «пригоне» для постройки Новгорода см. Новгородскую I летопись 1430. Каждый пятый двор был обложен этой повинностью. В 1473 г., пострадавший после пожара митрополит Филипп оставил устное завещание, в котором он об Успенском соборе (начатом уже стройкой), «не умолкая, глаголаше; и о люд?хъ, ихъ же искупилъ б? на то д?ло церковное, приказывая отпустить ихъ, по жывот? своемь» (Никоновская летопись 1473 г.).