Рерайтер

Мне так и хотелось спросить этого товарища, а за что он тогда деньги получал, только за то, что штат был заполнен? Вот такие дела, если раньше работники боялись чего-то не сделать в соответствии со своими служебными обязанностями, так как пришлось бы нести ответственность вплоть до передачи дела в суд, то теперь им сам чёрт не брат. Впрочем, тут есть вина и руководства института, почему не проводились периодические проверки работы оборудования? А если внимательно присмотреться, наверняка и еще что-нибудь подобное можно найти. Мне даже подумалось, и как с таким отношением к делу наши партийные руководители надеются коммунизм построить. Вот хрен нам по всей морде.

Как потом оказалось, образцы спасли, и самое смешное было в том, что именно в них и оказалось самое большое количество рабочих кристаллов, сразу девять полностью исправных процессоров. Из оставшихся получились рабочими только четыре, брак получился из-за дефектов пластин и пыли, всё как и рассчитывали. Но это мы определили только во второй половине декабря, когда проверили кристаллы на наспех сделанных стендах. По этой причине и директор «Интеграла» перенёс поездку в министерство с ноября, на декабрь, чтобы иметь на руках не макеты, а рабочие образцы процессоров.

— Интересно, — хмыкнула тогда Марьина, — тринадцать процессоров, а говорят это несчастливое число.

* * *

Александр Иванович Шокин смотрел на фотографии, которые ему предоставил директор Интеграла Венский.

— Ерунда какая-то, — ворчал он при этом, — зачем размещать в кристалле четыре на шесть миллиметра больше двух тысяч полупроводников? Там же невозможно сохранить тепловой режим, даже если это полевые транзисторы. Или они еще сумели уменьшить токи?

— Сумели, — кивает Венский, — токи зависят от размеров полупроводника, отсюда и общие размеры кристаллов.

— Это понятно, — задумался Александр Иванович, — так же как и понятно, что в институте решили продемонстрировать возможности новой разработки. Но сегодня это акробатика под куполом цирка, смотреть интересно и от достижений акробатов дух захватывает, но практической пользы никакой.

— Почему, никакой? — Удивился Эдуард Федорович. — Мы вот, к примеру, хотели освоить производство микрокалькуляторов.

— И сколько он будет стоить? — Хмыкнул министр.

— Говорить о цене пока рано, — пожал плечами директор завода, — но по предварительной оценке от полутора до двух с половиной тысяч рублей.

— Да? — В глазах Шокина появился интерес. — Это расчёты или цифры взяли с потолка.

— Расчеты. За основу взяты цены производства микросхем и умножены на коэффициенты сложности. Плюс работа с пластмассой. Конечно, первые партии будут дороже, но потом цена должна выровняться.

— Интересно, — снова задумался Александр Иванович, — а за рубежом что-то подобное выпускается?

— Нет, — твёрдо ответил Венский, — даже о планах ничего не известно, иначе бы раструбили в прессе.

— Да, — кивнул министр, — если бы они готовились к выпуску подобных процессоров, то поспешили бы похвастаться. Ну, хорошо. А что вам еще понадобится для производства калькуляторов?

— Не так уж и много, — заявил повеселевший директор, — оборудование для работы с пластмассами, а то все заводы им оснащены, а у нас его нет.

— То есть в планах оно есть, требуется только ускорить его поставку?

— Да, — подтвердил Эдуард Федорович, — но всё же там номенклатуру литьевых автоматов потребуется поменять.

Оставшись в кабинете один, Шокин еще некоторое время всматривался в фотографии пластинки процессора сделанные через микроскоп.

— Подумать только, две тысячи транзисторов, — тихо ворчал он при этом, — и не когда-нибудь в отдалённом будущем, а сегодня. Ну не может здесь быть всё хорошо, наверняка где-то есть подвох.

* * *

Казалось бы гонка закончена, теперь можно и передохнуть, но не тут то было, наши сотрудники вдруг вспомнили, что они работают в институте и дружно засели за диссертации, и почти у каждого нашлась тема. Ключевое слово «почти».

— Слушай Андрей, — подкатил ко мне Володя Трухин, — ты ведь в курсе всех работ, что проводились в лаборатории?

Володя распределился к нам в лабораторию в этом году, по протекции своего отца, главного инженера номерного завода, занятого производством оборудования для МЭПа. Троцкий попытался его подключить к работе, но потом отказался от этой идеи, так как тот в плане знаний предмета оказался полный ноль, а открывать дополнительные курсы, руководитель не посчитал нужным.

— И? — Напрягся я, потому как такие вопросы, как правило ничем хорошим не заканчивались.

— Так вот, я и говорю… — начал он было объяснять суть проблемы.

— Трухин, не отвлекай Климова от работы, — встряла в наш начинающийся диалог Марьина.

— Я только спросить, — сразу стушевался Владимир.

— Знаю я твои вопросы, — Нина Григорьевна строго взглянула на вчерашнего студента, — опять будешь про работы выспрашивать и как всегда ничего не поймёшь.

— Почему не пойму? — Насупился Трухин, но дальше спорить не стал, только сделал мне знак, что будет ждать меня в курилке, и отвалил.

— Ты на него время не трать, — предупредила меня Марьина, — бесполезно это, вообще удивительно как он умудрился диплом защитить.

— Вы действительно удивитесь, Нина Григорьевна, но существует большая вероятность того, что в будущем он станет каким-нибудь начальником, — решил я потролить её.

— Он? Начальником? Не смеши.

— А тут все будет как в анекдоте, хотите послушать? — И после утвердительного кивка продолжил. — Приходит как-то раз к полковнику его сын и спрашивает:

— Папа, скажи, когда я вырасту, стану я лейтенантом?

— Станешь сынок, станешь!

— А майором?

— И майором!

— А полковником?

— Да, и полковником станешь.

— А генералом?!

— Нет, у генерала свой сын есть…

— Ну, если с такой точки зрения рассматривать, — рассмеялась Марьина, — то тогда конечно.

Через десяток минут я заглянул в курилку:

— И что хотел спросить? — Подсаживаюсь к Трухину, который терпеливо ожидал меня на лавочке.