Ревизор: возвращение в СССР 30

— А остальные будут платить? — удивился я.

— Будут, но это ерунда. Денег у всех полно, надо же куда-то девать, — хмыкнул Сатчан.

Вот когда я пожалел, что нельзя построить что-нибудь на пару сотен квадратов. Ну, надеюсь, не последняя такая возможность подвернулась.

После тренировки Сатчан напомнил мне про рыбу.

— Не забудь забрать из моей машины, и с тебя полтинник.

— Рыба, это хорошо, — улыбнулся я в предвкушении. — Мы в прошлый раз за пару дней всё съели.

— Да, я матери отвёз в прошлый раз кусок, так она то же самое потом сказала, что за пару дней съели. Ночью поезд, опять в Ленинград поеду, — улыбаясь, сказал он.

— Да, ты говорил. Маме привет от меня передавай.

— Обязательно.

Сразу отдал ему пятьдесят рублей, пока оба помним. И ехал всю дорогу домой, наслаждаясь рыбным ароматом. Очень кстати рыбу Ригалёв сегодня привёз, завтра надо бы встретиться с Васей, будет, чем угостить… Мысли переключились на предстоящий разговор с другом. Надо как-то ему будет объяснить, почему надо вывести из-под удара псевдонумизмата Шестинского. Стоит ли ему говорить, что, если этого не сделать, угроза будет, в том числе, и для меня? Или сослаться на хороших друзей, которых неохота подводить?

Приехал домой озадаченный этой дилеммой. А тут жена с порога на шее повисла.

— Такая прелесть! Где ты это взял? Сколько же это стоит? — без каких-либо предисловий засыпала она меня вопросами. — Ирина Леонидовна сказала, ты ещё вчера его принёс и прятал от меня.

— О, дорогая, тебе понравилось? — рассмеялся я, поняв, что жена, придя домой, неожиданно увидела витраж, и сюрприз удался, как и был задуман. Ну а что Ирина Леонидовна вчера не рассказала ей заранее, то она молодец. Наш человек!

— Ты ещё спрашиваешь? Конечно! Такая красота!

— Очень рад, — обнял я её, — что тебе понравилось.

Положил кусок рыбы на стол. Она усадила меня ужинать, а сама набрала по игрушечному телефону Алироевых и пригласила маму делить рыбу. А затем принялась рассказывать, что у нее на работе происходит.

— Мне сегодня звонила Элла Родионовна из Министерства бытового обслуживания, с которой мы в Воронеже работали на выставке. Хочет благодарность мне официальную от их управления прислать, — похвасталась жена. — Спрашивала, кто у меня начальник. Моя начальница сказала, чтобы на председателя нашего Союза писали. Вот!

— Это просто чудесно. Может, премию дадут?

— Может быть, — игриво улыбнулась она.

— У вас завтра субботник устраивают? — поинтересовался я.

— Устраивают, — кивнула беззаботно Галия.

— Я только до полпервого могу с детьми посидеть, — сразу предупредил ее.

— А я уже отработала субботник, — состроила она хитрую рожицу. — Я окно у нас в кабинете вчера в обед вымыла.

— Вот молодец! Какая же ты у меня умница. И, главное, начальство разрешило, пошло тебе навстречу.

В дверь поскреблись и Галия впустила маму.

— А я сразу сказала, что в субботу не приду, детей оставить не с кем, — уже серьёзно ответила жена. — Им ничего и не оставалось, кроме как согласиться.

— Сынок, а ты только раз в месяц можешь привозить? — уточнила мама, смерив рыбу азартным взглядом.

Понятное дело, на солёненькое тянет.

— Чаще опасаются возить, — начал объяснять я. — Приестся быстро и люди брать перестанут… Отрежьте мне кусочек с полкило хотя бы, — попросил я, видя, как они лихо начали нарезать куски. — Мне надо к Васе завтра съездить…

О, чёрт! Васе не позвонил. Глянул на часы, ну, десяти нет, надеюсь, ещё не спит.

Он быстро подошёл к телефону, голос бодрый, явно, не из постели его вытащил. Но за поздний звонок, всё равно, извинился и спросил, будет ли возможность завтра встретиться.

— Случилось что? — обеспокоенно спросил он.

— Ничего срочного… Посоветоваться хочу, — ответил я.

Договорились с ним, что я подъеду к нему ближе к вечеру, часов в пять. С утра у него дела какие-то уже намечены были.

Остаток вечера писал фельетон. Давно уже родилось в голове название «Бег с препятствиями». Начал как спортивный репортаж с чемпионата страны по лёгкой атлетике. Как будто корреспондент берёт интервью у победителей и каждому задаёт один и тот же вопрос:

— Откуда вы? — спрашивает он золотого призёра.

— Москва, Чухлинка, — с гордостью отвечает он.

— А вы откуда? — спрашивает он серебряного призёра.

— Москва, Чухлинка.

— А вы откуда? Только не говорите, что вы тоже с Чухлинки, — озадаченно говорит корреспондент.

— Простите, — отвечает ему бронзовый призёр, — но здесь все, до десятого места включительно, наши, с Чухлинки.

— Но как это так? — не может понять корреспондент.

— А у нас весь район с раннего детства серьёзно спортом занимается, — наклонился к микрофону золотой призёр. — Мы все, как только в ясли ходить начинаем, так уже через рельсы с мамой за ручку прыгаем. Каждый день, туда и обратно, в любую погоду. И стимулы такие нешуточные для серьёзного отношения к тренировкам! Знаете, когда на тебя поезд на всей скорости несётся, гудит, прожектором светит, то и тот, кто не умеет ещё ходить, сразу бегать начинает!

Потом уже описал проблему этого района в свете многолетнего противостояния Министерства автодорог и МПС, а потом уже перешёл на то, что это системная проблема и имеет место быть по всей стране.

Закончил фельетон словами, что если наши чиновники не найдут выход из сложившегося положения, то и ничего страшного. Люди будут здоровее, занимаясь спортом принудительно. И ловчее, и сильнее, если, конечно, под поезд не попадут.

В субботу с утра поехали с Ахмадом и Иваном на рынок, закупились на неделю. Каждый со списком. Я-то уже сколько езжу, на автомате уже по рынку хожу от одного продавца к другому. У меня уже и маршрут выработался. А Ахмаду с Иваном ещё подсказывать надо…

К часу приехал на завод «Полёт», Марат вчера позвонил и подтвердил, что Фирдаус не против переноса. Там уже субботник закончился. О том, что здесь недавно был праздник труда, говорили только выметенные тротуары, програбленные газоны, побеленные деревья и бордюры.

В музее, чувствуется, тоже был субботник. С прошлого раза мебель расставлена немного не так. Окно вымыто. И экспонаты все стоят иначе. Кто-то пытался их группировать, но не по эпохам, а по размеру. Крупные экспонаты повыше и пониже, а мелкое на уровне глаз. Ну, по-своему логичный вариант, хотя, наверное, у профессионального историка глаз от такого варварства задергается…