Ревизор: возвращение в СССР 30

— Жан, звонили сегодня из ЦК комсомола насчёт неё, — опёрся руками о стол Гусев. — Что я могу сделать?

— Ничего себе, — ошарашенно проговорила Жанна и села за стол. — Это у неё такие связи? А чего же они допустили тогда то собрание, после которого девчонки на втором курсе с Костенко переругались?

— Что-то я вообще ничего не понимаю с этой Быстровой. Говорили, у неё отношения были с моим предшественником, после чего ему уволиться пришлось.

— Да. Костенко сама их застукала, — подтвердила Луппиан.

— А как же он тогда допустил то собрание?

— Это уже после собрания всё было, — задумавшись, вспомнила Жанна. — Думаю, после него они с ней и познакомились. И пошло-поехало…

— Так может, это он ей и помогает? По его просьбе из ЦК позвонили? Может такое быть? Куда он перевёлся?

— Понятия не имею. Говорили, вроде, ребята с факультета, что в Кремле его видели.

— Ну так тогда так оно и есть. Вот не было печали… Откуда она взялась только на мою голову? Сейчас она в Группу по работе с письмами захотела, а дальше она что захочет? Главное, я ЦК отказать не могу…

— Не переживайте, Анатолий Степанович, девчонки ей такую встречу устроят, она сама из группы уйдёт. Стоит мне только им рассказать, как она среди них оказалась.

Гусев всерьез задумался, потом сказал:

— Хорошо бы, но мне точно не нужен второй звонок из ЦК по поводу нее… Скажут же, что отдал приказ ее затравить…

— Эх, жаль! — вздохнула Жанна, уже начавшая было придумывать детали своего плана.

* * *

Москва. Завод «Серп и молот».

Ахмад ещё не успел обзавестись знакомствами в отделе кадров завода и пошёл за советом к своему другу Алексею Мыльникову, с которым учился когда-то в институте. Всё-таки, он много лет уже здесь и начальник паросилового хозяйства как никак.

— Ты серьёзно? — не поверил друг Ахмаду, когда он рассказал, что встретил в заводской ведомственной поликлинике того упыря, что его чуть не посадил в Святославле.

— Слушай, Лёх, рад бы ошибиться, но это точно был он. И он тоже удивился, увидев меня, но даже виду не подал, что мы знакомы.

— А ты?

— А что я? Я с Полей был…

— Ну, дела… Подожди, сейчас узнаем, — взялся Алексей за местный телефон. — Тамарочка, приветствую, Мыльников. Тамарочка, ты всё знаешь, скажи, а куда у нас товарищ Ваганович устраивается?.. Да, старый знакомый… Знаю, что из другого города, потому и интересуюсь… В партком? Спасибо, Тамарочка! С меня причитается.

— Значит, я не ошибся? — потерянно спросил Ахмад. — Блин, Лёх. Ну, так не бывает!

— Ещё и не так бывает… Сволочь, говоришь?

— Еще какая…

* * *

Пока были в Тверской области, Жуков сразу попросил заехать к электрикам в Конаково, там ещё минут тридцать его ждали, пока он по электроснабжению стройплощадки с тамошним начальство решал. Потом пошли на обед в местную столовую.

— Ну, что, хватит трансформатора в Городне, чтобы нас подключить? — полюбопытствовал я.

— Они уже новый поставили, — ответил Жуков. — Как согласовали наш проект, так сразу и озадачились. Впервые вижу такую предупредительность при строительстве простого заводского музея. Не надо никого вообще уговаривать. Теперь линию к нам бросить осталось, и они готовы сделать это очень быстро.

Я усмехнулся, но ничего не сказал. После того визита, что нанесла наша делегация, учитывая ее состав, иначе и быть не могло. Нужно быть сумасшедшим, чтобы, будучи местным чиновником, начать ставить таким большим людям из Москвы палки в колеса.

— Ну, это уже дело техники, — сказал я Жукову, пристроился на заднем сидении и решил подремать до Москвы.

Приехали из Городни часам к пяти. Мещеряков настоял, чтобы вернуть меня прямо к дому, а Жуков попросил высадить его у метро «Войковская».

Дома малые только проснулись после дневного сна. Ирина Леонидовна нагрела им кефир и дала в маленьких железных кружках.

— Давайте, мальчики, учитесь пить из чашек, — строго приговаривала она, пресекая возмущённые капризы. — В ясли осенью пойдёте, там никаких бутылочек не будет!

Дети больше вылили на себя, чем в рот. Посмотрел на это всё… Н-да… Это же сколько терпения надо иметь, чтобы научить простым действиям маленького человечка?

— А потом ещё надо будет самим ложкой учиться кушать, — посмотрел я на пацанов, явно недовольных нововведением.

— Есть захотят, научатся, — уверенно ответила Ирина Леонидовна. — Голод не тётка, да мальчики? А, Павел, посмотри, там звонили тебе сегодня.

Звонила Латышева с радио и майор Румянцев. Перезвонил обоим. Румянцев вызвал завтра к себе, первым делом дав условленный сигнал «Всё нормально». А Александра поинтересовалась, нет ли у меня интересных тем для передачи.

— Этого добра сколько угодно, — ответил я.

— Вы же захотите, как всегда, две передачи сразу записать, — сказала она. — Давайте тогда сразу две темы и согласуем.

— Ну вот, хотя бы, тема… «Экологические проблемы в капиталистических странах», — вспомнил я, что писал доклад для КГБ как раз на схожую тему. — И, допустим, «Дружба народов СССР и интернационализм».

Ну а что? Радио — не КГБ, там критика состояния экологии в СССР недопустима. Зато можно всячески ругать состояние экологии на Западе, а также делать прогнозы, что там будут делать для улучшения экологии в ближайшие десятилетия. Те, кто у нас в этом заинтересованы, авось, что-то себе из этого выпишут. Ну и, конечно, нужно быть безумным, чтобы, как в КГБ, озвучивать по радио предложения дать возможность прибалтам свободно выехать за рубеж. Этак прямо с радио можно сразу в психушку уехать. Зато весь позитив, что есть в плане советского интернационализма, можно освещать, не скупясь.

— Записала, — медленно проговорила она. — Согласую и сразу вам перезвоню.

Мы попрощались и, положив трубку, сразу вернулся к детям. Мы с Ириной Леонидовной мыли и переодевали мальчишек после полдника.

— Это теперь после каждого кормления так? — сочувственно спросил я, пытаясь вспомнить, как мы этот этап проходили с моей дочкой. Блин, как давно все это было, словно в тумане все. Да и я тогда пахал, как проклятый, поскольку Союз уже развалился, и нужно было выживать, чаще всего, когда уходил на работу, ребенок еще спал, а когда приходил с подработок часов в десять вечера, — ребенок уже спал.