Ревизор: возвращение в СССР 32

* * *

— Товарищи! — постучал карандашом по графину председатель парткома Кудряшов. — Мы должны принять непростое решение. Однозначно, такое поведение недостойно члена партии, которому доверена серьёзная должность. И самое неприятное, что Головин опозорил нас на весь район! Это дело на контроле в райкоме партии!

— А ещё на доске почёта висит! — добавила начальник отдела кадров.

— Уже не висит, — многозначительно ответила Истомина. — Соседи его любовницы по фотографии с доски почёта его вчера и опознали.

Головин застонал и схватился за голову. Он всё понял… Ещё только Кудряшов заговорил про райком, Головин всё понял. Какой же он дурак! Самовлюблённый идиот! На что рассчитывал, когда Володина не послушал?.. Что о себе вообразил, когда вызов таким людям бросил? Вот они и приняли меры…

А собрание, тем временем, продолжалось. Истомина, ведущая протокол, предложила исключить его из партии. Ожидаемо, голосовать против никто не стал.

— Юрий Степанович, — обратился к нему Кудряшов. — Решением сегодняшнего собрания ты исключен из рядов КПСС. Сдай партбилет…

В каком-то тумане Головин вытащил из кармана пиджака одновременно пачку сигарет, пропуск и партбилет. Сигареты забрал, а оба документа положил перед председателем.

— Ну, пропуск пока рано, — ответил ему Кудряшов, забирая партбилет. — Это руководство будет решать…

Что там решать? — чуть не взвыл Головин. — Главный инженер и не член партии? Да такого не бывает.

Он встал и побрёл в пока ещё свой кабинет…

* * *

Коллеги Головина не спешили расходиться после собрания.

— Нет, но вы мне можете объяснить? — спрашивал Блохин. — Он что, денег жене совсем не давал? А на что семья-то тогда жила?

— Может, он квартиру родительскую сдавал? — предположил председатель месткома.

— Тайком от жены? — возразили ему. — Как вы, Михаил Дмитриевич, себе это представляете?

— Ну да… Сложно, — был вынужден признать тот.

Ирина Николаевна Истомина послушала, послушала эти разговоры, направилась к себе в кабинет и взялась за телефон. Надо бы позвонить жене Головина. Она всегда ненавидела эту высокомерную сучку. Вечно манерная, да хвастается — мой Юрочка то, мой Юрочка это… Как же приятно позвонить ей по такому поводу и сбить спесь.

— Светочка, это Ира Истомина. Здравствуй, дорогая, — трагическим голосом произнесла она. — У меня плохие новости, Свет… ты лучше присядь…

* * *

Глава 18

* * *

Москва. Трикотажная фабрика «Луч».

— Что случилось? — услышала Ирина Николаевна Истомина на том конце взволнованный голос жены Головина. — С Юрой что-то?

— С Юрой… Из партии его сейчас исключили… Я только что с партсобрания.

— Да ты что?! А за что же?

— За любовницу, Свет… Об этом вся фабрика сегодня узнала. Я подумала, лучше ты от меня узнаешь…

— Что за ерунда? Какая любовница? Он же дома всё время, на глазах…

— Студентка первокурсница, он квартиру ей снимает, подарками и цветами задаривает, ещё и дефицит сумками таскает. Её соседи видели даже икру чёрную в авоськах с дефицитом… А уж как она одевается и обувь меняет, не чета нам…

— Да что за ерунда? Это точно про моего Юрочку? Откуда у него деньги на всё это? — не могла поверить Головина.

— Светочка, у нас у всех на собрании тот же вопрос возник, — ответила ей Истомина. — Вот только Юрочка твой на все вопросы молчал, как партизан. Но по морде видно было, что все признает.

— Ладно… Пусть только придёт домой, — проговорила Головина и положила трубку, не попрощавшись.

Истомина хмыкнула, услышав короткие гудки. Эх, сейчас Головин жене всё расскажет, и что за студентка, и откуда у него деньги на такую красивую жизнь? Одно жаль — полюбоваться бы на это зрелище собственными глазами!

* * *

Вернувшись к себе в кабинет после партсобрания, председатель парткома Кудряшов сел за свой стол и устало вздохнул.

Как же всё это неприятно, — думал он. — Головин, дурак, всех подставил, и себя, и меня… Но как я всё-таки правильно сделал, что взял с собой на проверку сигнала Истомину и Блохина! На собрании они, в основном и выступали, я всего несколько фраз добавил. Никто не скажет, что я кровожадный… Истомина протоколы сейчас оформит и можно звонить Володину… А, хотя, чего ждать?

Он пододвинул к себе телефонный аппарат поближе и набрал телефон приёмной второго секретаря Гагаринского райкома партии.

— Здравствуйте, Герман Владленович, — поприветствовал он его, когда их соединили. — Провели мы собрание по Головину, исключили. Партбилет его и протоколы бюро и собрания занесу вам завтра… Единственное, Герман Владленович, он, возможно, жаловаться к вам придёт, мы всё одним днём оформили, и протокол заседания бюро, и собрания…

— Да пусть приходит! — ответил Володин. — Никто ему уже партбилет не вернёт! Жаловаться он будет… Пусть попробует!

— В МГУ я тоже уже был у секретаря комсомольской организации, всё ему передал.

— Хорошо, Иван Степанович, — благосклонно ответил Володин. — Вы всё правильно сделали. Такому показному барству и пренебрежению всеми возможными нормами морали не место в нашем обществе, а среди членов комсомола и партии и подавно!

— Абсолютно с вами согласен! — поспешно ответил Кудряшов и они попрощались.

Ну, может, и не всё ещё потеряно, — подумал парторг, положив трубку. — А то уже думал, плакало моё повышение. Вроде, теперь, получается, Володин мне услугу должен за то, что я все оперативно сделал, как он велел.

* * *

Румыния. Бухарест.

Лейтенант КГБ Глушкова, сопровождающая советскую делегацию, недоумённо пожала плечами. Посмотрев вслед побежавшей за Ивлевой Наталье Суворовой, она перевела взгляд на второго сопровождающего, капитана КГБ Зорина. Он, не спеша закуривая, вышел вслед за иностранцами из гостиницы. Тех ждало такси, они сели и уехали. Капитан же остался курить на крыльце, а Глушкова, оглядевшись по сторонам, решила вернуться с остальными членами делегации в ресторан, чтобы не выделяться.