Ревизор: возвращение в СССР 35
Шрифт:
Надо же, а у него и склонность к юмору есть, однако… Раньше не замечал.
В кабинете и вовсе оказалась всего одна девушка. Гусев нахмурился и спросил:
– А где Виолетта и Наташа?
– Они скоро придут, пошли перекусить, – поспешно ответила она.
Я взял бумаги из своей папки, выложил на стол привезённые вкусности, поблагодарил девушку, которую раньше видел, но имя напрочь забыл, за ударную работу. Пожал руку Гусеву, пообещал позвонить ему, если найду что-то, что можно нашему комсомольскому прожектору совместно с группой Верховного Совета разработать, и уехал из МГУ.
***
Москва, квартира Дружининых.
Андрей Сергеевич
– Странно, последним же утром уходил… Катя могла бы не закрыть, но я-то всегда закрываю… – пробормотал он.
Совсем он удивился, когда обнаружил, нажав на ручку двери, что и нижний замок открыт.
Катя, что ли пришла уже? – подумал он.
Войдя в квартиру, он громко крикнул:
– Екатерина!
Но жены дома не оказалось.
Он понял, что произошло что-то плохое. Захлопнув дверь, принялся осматривать квартиру. На вид все было в точности так, как и должно быть, пока он не добрался до приоткрытого шкафа. Страшная догадка осенила его. Распахнув шкаф, он тупо уставился на опустевший угол.
***
Дружинина подошла к дому минут через двадцать. Муж стоял во дворе и курил. Уже хотела привычно одернуть его, давно заставляла избавиться от этой отвратительной привычки, но взглянув ему в лицо, тут же осеклась. Да и сигарета у него в руке тряслась…
– Что-то случилось, Андрюша? С мамой?
– Да с мамой все в порядке, – ответил он громко, но потом, понизив голос до шепота и посмотрев вверх, на соседские окна, добавил:
– Обнесли нас, Екатерина.
– Милицию надо звать? – ахнула она.
– Да тише ты! – шикнул он на нее и прошептал, поднеся губы к уху и выдохнув в лицо дым. – Какую милицию! Забыла, что ли, что в шкафу было. Если милиция воров найдет, то нас вместе с ними посадят.
– Так что же делать, Андрюша?
– К брату твоему поехали. Может, он что подскажет…
***
Москва, театр «Ромэн»
Как и договаривались, пришел в «Ромэн» за полчаса до репетиции. Вначале с билетером возникло недопонимание – пожилая тетушка никак не могла поверить, что молодой парень – драматург, которого пригласили на репетицию его пьесы. Но затем из театра примчался Михаил Алексеевич, начал очень извиняться, что запоздал и лично не встретил, и повел меня в зал. Сконфузившаяся билетерша долго неверящим взглядом смотрела мне вслед… Да уж, могу ее понять – при слове драматург у тебя возникает образ лохматого седого человека за полтинник, как минимум. Кто же поверит, что зашедший в театр студент и в самом деле окажется драматургом?
Боянов привел меня к Вишневскому, а тот первым делом, когда я поздоровался, сказал:
– Больше, Павел, никаких Михаил Руслановичей. Просто по имени, Миша. Теперь ты один из нас, человек театра. Не Большого, но все же театра. И что приятно, намного более уютного и камерного.
Ну, здорово, конечно, вышел на новый уровень общения, но возможны недоразумения, когда с ними вдвоем общаешься. Оба Михаилы. Совпало же так…
Поговорили о том и сем, чайку попили, к которому я предусмотрительно банку болгарского варенья из свежих трофеев притащил, а затем и в зал пошли. Название у моей пьесы все же стало «Родные люди». Решили, что так лучше, чем рабочее название «Превратности судьбы». А я и не спорил. Мне самому это название больше нравилось.
А затем пошли в зал. Мне он показался огромным, но это субъективное впечатление – всегда так кажется, когда в зале сидит всего несколько человек
и ты видишь множество пустых кресел вокруг. Фух, сейчас начнется репетиция моей пьесы! Волнующий момент!Глава 17
Москва, театр «Ромэн».
Да, вот что значит настоящий театр! Смотрел свою же пьесу почти что как чужую, настолько захватила талантливая игра актеров. Песен понавставляли много, как и танцев, но выглядело это очень органично, проделано было с тонким вкусом. Моя, как и просили, идеологически выверенная пьеса, раскрылась в этом цветнике ярких костюмов и оригинальных танцев. И характеры великолепно показали. Отрицательный герой вначале вызывал презрение, а когда в конце его злость отступила перед великодушием главного героя, и он раскаялся, уже сочувствие. Бывает, загордился, оступился…
Теперь я успокоился по поводу предстоящей премьеры. Полным провалом это живое представление уж точно не обернется. А для себя запомнил на будущее, как сухие слова на бумаге могут быть поразительно оживлены за счет талантов актеров. Как они вжились в роли, как они были в них убедительны!
Медленно, дело-то непривычное, высказал все это собранным после репетиции передо мной актерам. Они поняли, что я от души, и зааплодировали мне. Пару минут буквально, и мы все уже идем в небольшой, метров на тридцать зал, в котором стоял накрытый стол и два десятка стульев.
– Что же вы не сказали, что поляну будете накрывать? – расстроился я, – я бы что-то обстоятельное принес, серьезнее, чем варенье…
– Нет, нам никак нельзя, через четверть часа у нас плановое выступление по традиционному репертуару, – замахал руками Боянов, – так что мы немножко перекусим, по стопарику за успех новой пьесы, это святое, и разбежимся.
– Ну, я тогда проставлюсь, когда уже премьера будет, – успокоился я, – когда это примерно?
– Начало сентября, через неделю уже точно смогу сказать, – ответил второй Михаил.
Посидели четверть часа, и все, кроме двух Михаилов, разбежались. Я, понимая, что у них наверняка полно дел, быстро расспросил их про то, входят ли драматурги в Союз писателей или нет, и распрощался. Оказалось, что входят, и я могу, теоретически, примерно через годик претендовать на вступление в Союз по этой стезе. Правда, меня предупредили, что чистых писателей жестко принимают, а по драматургической линии – еще жестче. Мол, драматурги очень ранимые люди и с ними непросто решать административные вопросы. Я покивал, переведя для себя сказанное на русский язык – похоже, там тот еще клубок змей… Возможно, лучше идти в Союз писателей по журналистской линии. Там хоть поддержка будет мощная от редакции «Труда». А кто меня по драматургической линии поддержит? Другие драматурги, которым я прямой конкурент? Они прекрасно знают, что котят надо топить еще в ведре, пока они слепые…
Ушел из театра очень довольный увиденным.
Дома рассказал о своем визите няне, и она всплеснула руками:
– Как жаль, Павел, что я не имела тоже такую возможность сходить сегодня с вами!
М-да, Ирина Леонидовна так бы точно не сказала, даром, что тоже москвичка… Но ладно, намек я понял – крутись Павел как хочешь, но на премьеру меня тоже приглашай. Похоже, мне понадобится еще одна няня на тот вечер.
Блин, а ведь меня потом все родственники не простят, которых не позову… Раз уж я теперь не боюсь провала, то почему бы и нет, можно смело их приглашать. Думаю, «билетов пачку» на пьесу никому неизвестного драматурга я без проблем смогу купить заранее, чтобы всем своим раздать. А если вдруг все же проблемы будут? Надо заранее тогда к двум Михаилам будет обратиться.