Ревизор: возвращение в СССР 39

— По идее, — сказал я жене, — телеграмму должны принести ей к вечеру, так что, может быть, сразу и сбегает на почту или к соседям, главное, чтобы сегодня успела, потому что завтра же мы с тобой с утра пораньше уедем смотреть дачу. Кстати, ты договорилась с Валентиной Никаноровной? Не забыла, чтобы она нас подстраховала завтра?

— Да, — ответила жена, — договорилась. Она сказала, что без проблем подстрахует нас.

И тут же принялась рассказывать о том, как у неё прошёл день, начала с того, что поблагодарила меня за идею о том, чтобы захватить с собой на работу газету «Труд» со статьей, в которой упомянули ее фамилию.

— Паша, ты прямо как волшебник. Как будто знал, как она мне пригодится, представляешь? Вышло так, что Федосеев отнёсся как-то достаточно легкомысленно ко всем нашим предложениям, брякнул что-то типа того, что из-за моего слишком молодого возраста неплохо было бы иметь что-то, что подтверждает мои успехи хоть в чём-то, чтобы такие вещи серьёзные предлагать в отношении иностранной делегации. А мы с Морозовой тут как рассмеёмся, он даже обиделся первоначально. В общем, в итоге притащили мы эту газету «Труд», и у него настроение радикально изменилось. И отношение ко мне легкомысленное прежнее пропало, зауважал он меня! Представляешь, даже газету мне не вернул, кстати…

Улыбаюсь ей. О, сколько всего я мог бы порассказать ей о том, как часто жалел, что не прихватил с собой куда-то те или иные бумаги! Они, как показывает практика, немедленно тебе понадобятся, даже если до этого ты их три месяца с собой таскал и выложил из портфеля как раз потому, что они были не нужны… И как-то лет после сорока я намеки судьбы понял и таскал с собой поистине чудовищного веса портфель. Чтобы там были бумаги на все случаи жизни. И самое интересное, что после этого очень часто стало пригождаться то, что в нем было. Такое впечатление, что меня судьба вначале дрессировала, а потом успокоилась, когда выдрессировала… Ну и да, было и такое, что прихватишь с собой что-то, что тебя заинтересовало хоть как-то — и оно тут же и пригождается! Потому и дал такой совет жене по поводу этого номера газеты — к чему ей совершать мои ошибки до сорока лет, если можно раньше ее обучить на моем опыте?

— Ничего страшного, что начальник твой газету утащил. Я, как и обещал тебе, три штуки купил, так что будет у нас и для семейного архива, и другим показать и даже подарить. — приобнял я жену, — Диане, кстати, я сегодня уже показал.

— Ну и как она отреагировала? — с интересом спросила Галия.

— О, с очень большим любопытством отреагировала, очень тебя хвалила, — ответил я.

Галия радостно улыбнулась.

Тут слышу знакомый стук в дверь, явно кто-то из своих. Тихонечко стучит, чтобы детей не разбудить.

Открываю — Ахмад.

— Паш, мне тут надо срочно по поводу командировки, в которую в понедельник в Якутию еду, обзвонить четырёх сотрудников, что со мной отправятся. Ты не против? — спрашивает он у меня.

И вот что делать? И звонок от Эммы жду, она же пойдёт, наверное, на почту мне звонить и Ахмада как не пустить, если у него такая срочная командировка? Хотя странно, конечно, что только в пятницу он узнал и на выходных должен свою команду собирать.

— Хорошо, — сказал я, — только, если можно, побыстрее, потому что я звонок от Эммы Либкинд жду. Министерство обороны интересуется, приедет она-таки в Москву или не приедет по сделанному ей предложению?

— Конечно, конечно, — сказал Ахмад, — не в моих интересах самому затягивать. Просто наберу, сообщу каждому и всё.

И начал названивать. Справился действительно оперативно. Сказал, кстати, что скоро и ему телефон должны уже наконец поставить. 12 сентября, когда он ещё не приедет из командировки, так что просил меня подстраховать, если я буду дома, и помочь матери. Пообещал, конечно.

Ждём с Галией, ждём, а звонка от Эммы так и нету. Уже начал волноваться, что Ахмад своими звонками как раз перекрыл её попытки к нам дозвониться. И недолго вроде бы звонил, но, как говорится, редко, да, метко… Но нет, всё-таки Эмма до нас дозвонилась минут через двадцать пять.

Начал с ней разговаривать, повезло хоть, что слышно было очень неплохо. Но сразу стало понятно, что особого энтузиазма в голосе Эммы нет, как будто я её заставляю к лучшему её жизнь изменить против её собственной воли. М-да…

Поэтому ещё раз сразу же уточнил у неё:

— Так всё в силе, ты едешь в Москву?

— Да, еду, — уже более уверенно ответила Эмма, — только мне надо посоветоваться с тобой, как именно мы всё это будем делать. Тяжело мне на сердце бабушку оставлять, и дедушка в ужасном состоянии, и дети, сам знаешь, не очень здоровы.

— Понимаю, понимаю, — сказал я. — Давай, может быть, я в понедельник с Министерством обороны обсужу вариант, что они выделят тебе блок в семейном общежитии. Ты сразу перевезёшь туда и детей, на которых опеку оформила, и бабушку с дедушкой. Но с условием, всё-таки это Министерство обороны, а не благотворительное общество, что мы за следующие несколько месяцев постараемся продать твои два дома в Святославле и в Брянске, и на эти деньги вы приобретёте частный дом в Москве.

— Паша, ты серьёзно думаешь, что мне разрешат с собой привезти столько человек? И еще — я же буду, ты сам говорил, постоянно где-то разъезжать, а кто им помогать будет?

— Ты учти, что в Москве, в отличие от многих других городов и, само собой, Святославля, могут оказать гораздо большую поддержку, особенно детям. То есть первоначально, как вы приедете, тут же найдём по знакомым какую-нибудь женщину, которая будет присматривать за детьми, помогать Кларе Васильевне, пока ты будешь заниматься делами по новому профилю работы. Тем временем начнём оформлять младшего ребенка в специализированное учреждение, как уж получится договориться. Понимаешь, когда дети с особенностями, им чрезвычайно важно ходить к профильным специалистам. В Москве этих специалистов и специализированных учреждений достаточно много, и я тебя уверяю, что мы найдём доступ в нужное для того, чтобы младший твой себя получше начал чувствовать. А Кларе Васильевне и дедушке устроим хорошее медицинское обследование опять же у лучших специалистов. Как тебе такой план нравится? Потому что действительно, я же понимаю, насколько важна твоя помощь и детям, и бабушке с дедушкой.

Эмма, подумав немного, уже гораздо более бодрым голосом сказала:

— Знаешь, Паша, с этой точки зрения действительно похоже, что я делаю всё правильно, не только ради себя стараюсь и своего будущего. И детям, и дедушке с бабушкой так вполне может быть будет гораздо лучше.

— Совершенно определённо, — подтвердил я, посчитав, что они движутся теперь наконец в правильном направлении. — Хорошо, тогда договоримся следующим образом. Я созваниваюсь в понедельник с адъютантом, передаю ему этот план. Дальше ждём реакции от его генерала. Едва какая-то реакция появится, я снова отобью тебе телеграмму, назначу время, когда мы с тобой сможем переговорить по этому поводу. Договорились?

— Да, Паша, договорились. Большое спасибо за ту помощь, которую ты нам со Славой оказываешь.

— Да мы же друзья, что уж тут…

Только договорил с Эммой и положил трубку телефона, и решил пойти поработать над второй статьёй для «Труда», как снова слышу тихий стук в дверь. Пошёл открывать. Удивлён, конечно, был, кто это там снова пришёл… Оказалось, опять Ахмад. Странно, вроде бы он дозвонился до всех, до кого хотел, и уходил, вполне себе удовлетворённый результатами обзвона…

— Слушай, Паша, хотел с тобой посоветоваться, — с озабоченным видом сказал он мне.