Ревность волхвов

Аппарат тут же зазвонил снова. На этот раз номер на определителе отпечатался родной, столичный. Я откликнулся. Звонила Леся.

– Нас всех везут сейчас в местную полицию, – чуть запыхавшись, проговорила она.

– Я знаю. А зачем?

– Будут брать пробы ДНК.

У меня отлегло от сердца.

– Ты в городе? На машине? – продолжила девушка.

– Да, а что?

– Постарайся пройти тест первым. И я тоже пойду в первых рядах. У нас с тобой потом будет, чем заняться.

– О’кей, – сказал я, и она разорвала соединение.

– Поехали в полицию, – молвил я Сане.

– А что там еще такое? – нахмурился он.

– Будут брать пробы ДНК.

– Пивка не дадут попить, – проворчал мой приятель. Лицо его, как я заметил, при известии о пробах нисколько не дрогнуло.

…Мы прибыли к зданию полицейского участка как раз в тот момент, когда наши высаживались из белого микроавтобуса. Жене помогали выбраться Настя и Родион. Женщина выглядела постаревшей и утомленной. Она сошла со ступенек и запрыгала на одной ноге, опираясь на плечо Насти. На меня она даже не взглянула.

Процедура взятия ДНК заключалась в мазке стерильной палочкой с внутренней стороны щеки, который производила стерильная финская докторица.

Мне удалось пройти процедуру первому. Лесе – второй. Когда мы столкнулись с ней на пороге кабинета, она шепнула: «Иди в машину и заводи мотор».

Ее голос звучал безапелляционно, и я подчинился.

Через пять минут она прыгнула на пассажирское сиденье. Щетки работали вовсю, сгребая с лобового стекла снег.

– Поехали домой, – скомандовала Леся. – У нас очень мало времени.

– Мало – для чего?

– Слава богу, в нашем доме впервые со дня убийства никого нет.

– И что?

– Можно кое-что поискать.

– Что именно?

– Если б я знала, – развела руками девушка.

Я не стал возражать. Неэтично, конечно, рыться в вещах наших спутников, но… В случае убийства этика отходит на второй план. Душегубов не ловят в стерильно-белых перчатках. Это вам не анализ ДНК.

Мы подъехали к коттеджу номер два – где проживали Женя, Родион со Стеллой и девушки.

Я, кажется, уже упоминал, что наши дома почти никогда не запирались. На всех постояльцев коттеджа имелся всего один ключ. Обычно он лежал, на всякий случай, в сундуке с дровами для камина.

Вот и сейчас коттедж оказался открыт.

Леся остановилась в предбаннике. Стала поднимать горнолыжные ботинки, что стояли у стены рядами, и осматривать подошвы.

А мне скомандовала:

– Надо искать вещи с пятнами крови. Когда убили Вадима, крови было много, убийца должен был испачкаться…

Я начал с комнаты Жени. Там пахло валерьянкой.

Носильные вещи помещались в небольшом шкафчике, на вешалках, прибитых к стене, и в чемодане под кроватью.

Вскоре ко мне присоединилась сыщица.

– Саня мне сказал, – доложил я ей, – что, когда Петя выходил в день убийства из коттеджа Вадима, он был в красной ушанке, желтом пуховике и серых штанах.

– Вот как?

Мужской желтый пуховик и серые горнолыжные штаны висели на вешалке.

Леся осмотрела их тщательнейшим образом, особенно штаны.

– Ни пятнышка… – пробормотала она. И попросила меня: – Просмотри, пожалуйста, их аптечку. «Фервексы» всякие откладывай, а незнакомые названия выписывай, ладно?

Я снова подметил, что моя напарница ведет себя со мной гораздо мягче, чем раньше.

Сама она залезла в чемодан и стала, в прямом и переносном смысле, рыться в чужом грязном белье.

– А Женька-то неряха… Лифчики аж черные!.. – пробормотала она как бы про себя, но я понял, что не так уж ей безразличен мой фортель с госпожой Гореловой.

Медикаментов у парочки нашлось множество. Я откладывал в одну сторону общеизвестные, вроде геделикса и арбидола, а незнакомые фиксировал в записнухе своего мобильника: арифон… цинкит… лепонекс… найз… феназепам… аевит…

Леся вдруг присвистнула.

– Что, кровь? – отвлекся я.

– Лучше.

Она вытащила из потайного отделения чемодана и продемонстрировала мне коробочку зеленого бархата. Открыла ее. Внутри оказались изумительной красоты золотые серьги с громадными изумрудами. Из того же кармана девушка извлекла новогоднюю открытку. Раскрыла ее. В открытке было написано аккуратным почерком лишь два слова: «Моей любимой…»

– Забавно… – Задумчиво протянула Леся. – И странно…

– Что странного? Петя сделала подарок жене на Новый год.

– Думаешь? – с сомнением переспросила девушка. – Сфоткай, пожалуйста, и серьги, и открытку.

Я пару раз щелкнул фотоаппаратом своего телефончика.

Леся положила коробочку на место.

– А следов крови нет нигде, – сообщила она.

Я закончил опись незнакомых мне лекарств.

– Окровавленные вещи убийца мог просто закопать в снег, – возразил я.

– Мог-то он мог, но рано или поздно снег сойдет…

– Но нас к тому времени здесь уже не будет…

– Знаешь, что, Вань, поставь, пожалуйста, чайник и налей нам чаю.

– Зачем?

– Скоро наши вернутся.

Леся оказалась предусмотрительной. Я отправился выполнять указание. Девушка переместилась в комнату, где размещались Родион и Стелла.

Я расставил чашки и вскоре присоединился к ней. Пока сыщица рассматривала одежду, я залез в тумбочку, принадлежащую Родиону. Там лежала дорогая кожаная визитница, ломившаяся от карточек. Я перелистал ее.

– Вот интересно, – сказал я вслух Лесе, – сотни визиток, и ни одной известной фирмы. Никакого тебе «Самсунга», или «Хьюлетт-Паккард», или «ИКЕА». Все какие-то ООО «Корвет» и ИЧП Налбандян Ашот Айрапетович… Что у Родиона за бизнес?

– А ты сам у него спроси, – усмехнулась сыщица. – Посмотрим, что он ответит.

Помимо карточек, я отыскал записную книжку, потрепанную, но также из дорогой кожи. На каждую букву в нее оказались вписаны десятки номеров. Много абонентов зашифрованы инициалами, например, «А.Г.Т.» или «Ж.Л-б». Возле таких, как правило, значатся мобильные номера. Есть и контакты, обозначенные латинскими литерами: «W.Q.S.», «GLB», «Z.R.F.»…Телефоны, относящиеся к ним, начинались явно не с российских кодов. Я щелкнул пару страниц своим телефончиком.