Революционер

— Это говно рано или поздно придётся убрать, — прошипел змей.

— Когда надо будет — уберём!

Они отпили своё вино, уставившись друг на друга. Мы с Доббом сидели, уже не боясь, что нас узнают.

— Мне кажется, генерал, будто вы хотите просто посмотреть на взрыв, который сделает оружие людей, — сказал ящер.

— Больше всего мне хочется помочь местному населению, которое страдает от постоянных набегов этих гаденышей!

— Вы не поможете нашей планете, убив ещё сотню ни в чём неповинных зверей!

— НИ В ЧЁМ НЕ ПОВИННЫХ?! — С угрозой в голосе заорал змей, — В кафе все тут же замолчали, уставившись на высшие чины, — Да вы совсем двинулись на своем пацифизме!

— Это политика всех государств этого мира!

— Да нет уже никаких государств!

Этот смелый крик выдала кошечка-официантка у барной стойки. Обычное веселье в местной забегаловке превращалось в большой драматический театр.

— За драму, — тихо сказал я, чокнувшись с Доббом и выпив с ним остатки пива.

— За драму, — подтвердил он.

Ящер и змей переглянулись, и мэр встал.

— Не думаю, что столь важные дела можно обсуждать в присутствии посторонних лиц. Здесь могут быть шпионы от тех группировок.

— Конечно, могут. Я даже вам большее скажу — они тут есть, — Уверенно кивнул генерал, аккуратно отпивая вино из своего бокала, — Знаете, почему нас всё ещё не застрелили?

Я заволновался — в кафе явно были вооружённые звери. Возможно, генерал был прав.

Ящер замер.

— Почему же? — Потому что знают, что у нас есть оружие людей. И сейчас думают: а как бы его достать? Но знают, что убивают там без всяких гуманизаторов. — И почему они не убивают вас? — Да потому что знают, что будут мстить. И битва ими заранее проиграна. Мы сделаем всего лишь один выстрел. Но зато какой! — Угрожающе закончил змей. — Да вы не посмеете! — на взводе крикнул ящер, яростно набрасывая на плечи свой плащ с подогревом. — Пари?! — С издевкой спросил Генерал. — Я отменю ваш приказ! — Вы — сугубо гражданское лицо! — Ощерился змей. — Армия вам не подчиняется!

Ящер застегнулся, гневно смотря на змея.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору! — Сомневаюсь, — с усмешкой покачал головой змей.

Ящер вышел из кафе, а за ним и двое псов. Мы с Доббом решили, что это были его телохранители, и взяли ещё по пиву. Лишившись своего собеседника, змей пересел к нам.

— Расслабьтесь — вы в отпуске всё-таки, — сразу сказал он. Мы с доберманом немного подскочили на своих местах, когда увидели, что генерал хочет присоединиться к нашему столу.

Снаружи хлопнули двери бронированной машины мэра Москвы и взревел мощный двигатель.

— Куда это он? — Вернётся ближе к восьми вечера. На суде он будет… Грёбаный пацифист… — Давно такие разговоры ведёте? — спросил я, не решаясь потянуть пиво. В горле от такого соседства пересохло. — С тех пор, как они поселились в том чёртовом лесу, — змей отпил вина, — Ни для кого не секрет, что когда нас тут нет — эти умельцы достают всех окрестных жителей. — Это правда, — неожиданно подошедшая кошечка поставила перед нами три бутылки, — Они постоянно требуют с нас патроны… Мы работаем себе в убыток из-за них.

Генерал взялся за бутылку, показывая горлышком на официантку.

— Вот видите. А наша любимая власть, как обычно, народа не слышит.

— Как хорошо, что вы с нами, товарищ генерал, — улыбнулся я и быстро опустошил свою бутылку.

— Я всегда со своими бойцами, а эти хлюпики, протирающие задницы в своих кабинетах, давно ничего не решают. Они думают, что решают — но на самом деле толку от них никакого. С момента окончания войны не было принято ни одного нового закона — и ни одного не было соблюдено!

Змей отхлебнул нашего пива, воцарилось молчание на пару минут.

— Не надо говорить об окончании войны, — тихо и грустно сказал Добб, — Я видел войну. Могу сказать, что сейчас гораздо хуже.

— Я тоже видел войну, — протянул змей, его глаза заволокло дымкой воспоминаний, — Большую войну…

— Да ну?!.

— Да-а… — Протянул змей. — Мне тоже далеко за четыреста лет — это моё третье тело, если не ошибаюсь! Память очень плохо транслируется…

— Третье тело?

— Да… Я был человеком тогда, очень давно. Не генералом, нет. Маршалом. Командовал генералами и целыми армиями. А точнее штабом Северо-Западного фронта. Когда начался Кризис, не тот, — скривился змей, — экономический… А геополитический. Когда он достиг апогея, все и началось…

Змей отхлебнул из бутылки:

— …Консорциум Азии потребовал выплаты долга у ЕС, те отказались — вмешалась Америка, — Эти вообще в каждой дырке были затычкой. Сначала ядерное оружие применили Китайцы. У них с Пакистаном была да-авняя «любовь»… А потом все покатилось, как снежный ком… Да-а-а… — Выдохнул змей.

Я слушал историю змея, закусив язык. Добб тоже, хотя он сам мог рассказать не хуже — это было преимущество всех тех зверей, которых техника сделала «Бессмертными». То есть, она не позволяла им стареть…

— А потом всё кончилось. Люди поняли, что ничего не осталось — воевать было незачем. Стали собирать последнее. Появились вы — вас выпустили в бой как бешенных псов, а потом… потом появилось новое оружие. Америка грозила всем, что сделала солдат, которые способны разнести город за полчаса. Всего пять тысяч… Я видел их. Такое и в кошмарном сне не приснится. Они устраивали ад за десять минут, а ещё через двадцать становились в этом аду чертями. Они почти никогда не убивали противников сразу — пытали, отрезали руки или ноги… Иногда ели противников заживо! Крысы, бешенные твари… А потом и наши подоспели со своим ответом — он-то и решил вопрос о том, надо ли воевать дальше, или сваливать, пока ещё могут…

Змей накрыл морду ладонями и потер «лицо» — раз он раньше был человеком…

— А меня «не успели» эвакуировать. Хотя должны были — я должен был отбыть туда, — он показал пальцем в потолок, — одним из первых. Но мне пришлось отсиживаться в бункере, пока все наши… прородители мотали с этой планеты. Когда я вышел, то понял, что мне повезло — они чуть не прогрызли семь метров бетона и добрались до меня — а потом их отозвали… Я выбрался, понял, где я оказался. Понял, что опоздал… — Занимательная история, товарищ генерал, — сказал Добб, опустошая свою бутыль.

— Она не закончена. Потом были вы — та армия, сильная и мощная, бессмысленная война и перемирие. Я стал ящером — потом змеем, и вот сейчас — специально для меня — сделали такого красивого змея. Как вам вообще?

— Ничего так, — оценил доберман, поглядывая на змея.

— Ну да. Внушает…

— Что?

— Просто внушает, товарищ генерал.

— А, понимаю. В любом случае, — змей встал со своего места, подтянув плащ, — извините, что порчу вам отпуск.

— Нет-нет, — сразу затараторили мы, чуть привстав.