Революционер
Шрифт:
— Куда тогда? — спросил я, поднимая пулемёт.
— Сто метров — и дорогу надо перейти. Чёрт, это всяко лучше, чем тащиться в эти дебри! Пошли!
Пёс подхватил ящик — так резко и уверенно, что песец не успел сделать это за ним, и ценный груз несколько метров волочился за доберманом по земле.
Как и предсказывала чудо-машинка, как раз через сотню шагов мы нашли небольшую тёмную нишу в развалинах старых домов. Точнее, развалены были только верхние этажи, а первые два ещё держались, причём явно чьими-то стараниями. Расколы и трещины в кирпичах были тщательно замазаны
— Нас здесь кто-то встретит. Тепловизором чую, — спокойно сказал Доберман, входя в переулок. Теперь его глаза стали для нас с Доббом единственным источником света.
— Сколько?
Песец принюхался.
— Чую восьмерых.
— А я вижу одиннадцать, — поправил Добб, посмотрев куда-то на стену.
Стоило ему отвести взгляд от земли, как я тут же споткнулся об неудачно вылезшую у меня на пути корягу и растянулся на земле, не успев снять палец с курка. Я лёг животом на свой собственный пулемёт и стукнулся виском об ствол — тут же пулемёт дёрнулся, великолепно срабатывая на нажатие курка. Он выстрелил, и пуля, просвистевшая у меня в сантиметре от виска и опалив шерсть, ударила в стену где-то в глубине переулка, громко срикошетив.
— Ты чего творишь, а?! — чуть присев, Добб силой поднял меня на лапы. Я даже не понимал, что происходит — только что я смотрел смерти в дуло и выжил только благодаря удаче. Никогда бы не подумал, что можно погибнуть настолько глупо.
— Тише вы! Кто-то идёт! — прошипел песец, поднимая пулемёт. Добб тоже отложил ящик, перехватив свой гранатомёт.
— Добб, гаси свет! — шикнул я на него, в надежде на то, что нас могут не заметить. Не тут-то было!
— Стоять все! — крикнул кто-то в темноте, — Чё вы делаете на нашей территории?
— Проходим, — спокойно ответил Добб.
— У нас проход запрещён! — сорвался другой голос, и послышались шаги сзади.
— Кто вы такие? — спросили нас с другой стороны.
Мне сейчас откровенно не хватала фонарика, чтобы хотя бы оценить обстановку. Единственное, что я мог различить в темноте — то что впереди была стена. Доберман стиснул зубы — он всё видел, всё знал, но сказать об этом не мог, и тем более не мог от них избавиться.
В темноте щелкнул пистолет нападавших, потом два автомата. Не так уж плохо, но и не так уж хорошо.
— Слушайте, мы просто уйдём, — предложил я, но кто-то сверху ответил нам:
— Отсюда никуда не уходят, братки. Только шевельнитесь — и вас порешат…
И как они только узнают, что мы шевельнулись в такой темноте?
— Трое сзади, четверо спереди. Ещё двое на крыше, — на пределе слышимости прошептал Добб.
— Да, и все мы превратим вас в кашу! — снова послышалась угроза сверху. Раздался звук взвода гранатомёта. Я поднял пулемёт.
— Вам что, забавно? — спросил я темноты.
— Ещё как! — последовал ответ и дикий гулдёж за ним.
— Парни, дайте свет! — наконец попросили у крыши, и наверху забренчали прожектора.
— Как только зажгут — палите вперёд и назад, — послышался
голос Добба. Я нацелился назад.— Да у вас есть оружие?! Оно нам очень пригодится! — нападающие снова загалдели, — за него мы можем вас отпустить!
— Берегите глаза!
Внезапно сверху показался прожектор и облил всех нас ярким светом. Мы не успели прикрыть глаза, и нас с песцом ослепило — но не добермана!
— Вот чёрт! — послышалось от наших врагов, и тут же два выстрела разнесли хрупкую кирпичную кладку на втором этаже. Свет погас.
— Держите их, парни!
— Миниган!
— Дааааа! — заорал песец, и через секунду его пулемёт раскрутился на полную катушку. Я прижал уши — очередь длилась секунды три, не больше, но крику было много.
— Работаем! — На языке нашей группы это означало, что следует рассредоточиться. А еще, что с этого момента никаких разговоров. Только жесткие действия.
Сейчас начнется бой, и то — выживем мы или нет, завесит от того, насколько эффективно мои напарники смогут воспользоваться своим подавляющим огневым превосходством. И в этом светопреставлении моя не бронированная тушка будет вовсе не кстати на линии огня двух тяжелых пушек.
Я рванул к ближайшим остаткам здания и скрылся в оконном проеме одним прыжком — если на улице еще хоть что-то было видно, то тут было вообще хоть глаз выколи.
Мой рывок Добб с Терминатором восприняли как сигнал — и не сговариваясь, боком, держа улицу под прицелом, двинулись к противоположным домам — уходя с центра улицы.
Тут в темноте раздался яростный вой:
— Волки позорные!!! — И автоматная очередь.
В ответ Терминатор зажал спуск пулемета — раздался четкий щелчок, а затем улица озарилась огромным колышущимся облаком огня…
Всполох был для меня очень кстати. Пока писец не прекратил свою «песню смерти», я успел оглядеться — враг был в коридоре первого этажа — и рванул к самым дальним окнам…
Добб не смог бы повторить прыжок, который выполнил я. Но при его весе ему и не нужно было. Двигаясь боком к ближайшей стене, он оглянулся назад.
Из темноты на него бросилась пара псов в драных джинсах. Доб зарычал и, делая шаг к стене, развернулся назад…
К его удивлению оба пса странно дернулись в ритме треска Калашникова и сложились мешками на остатки асфальта. Доберман удивленно глянул за спину — сзади доносился треск АК и истошные вопли:
— Всех полажу, суки!!! — Похоже, безвестный «стрелок» просто не глядя поливал очередями центр улицы.
В этот момент, в темноте, перед Доббом раздался яростный вопль и несколько хлопков ПМа.
Пёс нехорошо хмыкнул и зажал гашетку гранатомета. Угол, из которого стреляли тут же расцвел букетом коротких вспышек, а затем торжественно, в облаке кирпичной пыли, осел, погребая под грудой кирпичей останки гопника…
С крыши раздался надсадный крик:
— Пацаны, какого не допетрили прокнайсать?! У фраерков гранатомет!!!
Добб развернулся на крик и зажал гашетку АГСа — остатки крыши скрылись в клубах дыма разрывов. Оставшаяся черепица полетела на землю, разбиваясь об потрескавшийся асфальт…