Революционер

Не сговариваясь, мы поставили ящики на землю, и молча подошли к могилам. Я узнал своих бойцов, которые окружали панихиду по погибшим, молча кивнул им, переведя взгляд на яму.

Могила была вырыта на большую глубину – больше трёх метров. Там, на этой глубине, начиналась более-менее сырая земля, в которой труп просто сгниёт, а не превратится в иссушенную мумию, как те бедолаги, которых я нашёл в вертолёте. На двоих сапёров яма была одна – видимо они были хорошими друзьями...

– Они были отличными волками, мастерами своего дела... – сказал кто-то из знакомых в окружении могил.

– Никогда никого не бросали...

– Заботились о других...

Я вспомнил, как один из них бежал к нам, маша лапами и крича чтобы мы убирались с моста.

– И никогда никого не подводили...

Прямо перед могилой стоял матёрый старый волк с двумя кинжалами, которые сейчас болтались у него на бёдрах в ножнах. Смотря на то, как его старых друзей аккуратно укладывают в сырую землю, он не удержался и расплакался.

Никто не посмотрел криво, никто не удостоил его презрительным взглядом. Каждый из нас, каждый кто служил в армии знал, что мужчины тоже плачут.

Когда хоронят своих друзей.

– Земля им пухом, – пожелал Добб, достав свою флягу.

– Пухом... – вторил рыдающий здоровяк.

Пёс поднял флягу над головой и приложился к горлышку, сделав внушительный глоток. Не дожидаясь, пока тот придёт в себя, я отобрал пузырь и тоже приник к горлышку.

Огненная жидкость раскалённым углём провалилась внутрь и захотела прожечь дырку в животе. Выпучив глаза и кое-как сдержавшись от кашля, я направил сильно покрасневший взгляд на Добба, прохрипев, складываясь пополам:

– Там что? Ракетное топливо?

– Эээ, дружище, не время расслабляться, – сказал пёс, поднимая меня за лапу, – Не хватало нам ещё одного трупа...

– Бвааах! – я выдохнул, и почувствовал как из пасти выходит огонь, как в сказке про драконов, – Пока могила свежая...

– Извините, он не знал что там, – сказал Добб, подхватывая меня и свою ношу, отводя в сторону, – Думать надо что пьёшь!

– А чё ты не предупредил, а?

– А чё ты не спрашивал, а? – передразнил пёс.

– Ты... Я тебя ненавижу.

– Я тоже тебя очень люблю, – кивнул Добб, и ловким движением выудил из моего нагрудного кармана флягу с чистой водой, – Запивай, – велел он, ткнув открытое горлышко мне в нос.

Я тщательно обнюхал горлышко и крышку – алкоголь чувствовался во всём, даже в чистой воде, но я всё-таки отхлебнул из фляги. Вода сначала обожгла горло, но потом смыла с собой весь алкоголь. Сделав ещё глоток, я прополоскал пасть и сплюнул на землю.

– Круто! – только и сказал Терминатор, тащивший за меня мой ящик с боезапасом, – а если бросить спичку – загорится?

– Взорвётся, – прохрипел я, постепенно поднимаясь, – Теперь сапёры меня ненавидеть будут.

– Ты у них и так не в почёте, – ухмыльнулся Добб.

– Ну да. А что делать? Я знаю, Чак! – перебил я лиса, который уже вот-вот собирался сострить про штаны и физические упражнения.

– Ладно, задержались и хватит, – строго велел Добб, поднимая тяжёлый ящик со взрывчаткой, – Пошли к составу. По-моему ты уже опоздал, – предупредил он, кивая на экранчик в моём рукаве. Посмотрев на небольшие цифровые часы в правом верхнем углу, я понял, что было уже десять минут восьмого.

– Вот, блин! Полковник вроде как в семь любит принимать?

– Именно, – кивнул песец.

– Стоит поторопиться, – заключил Добб и без промедлений развернулся и направился в сторону состава.

Мы буквально добежали до состава и быстро покидали всю амуницию в вагоны, кто куда. Открывать грузовой мне было откровенно некогда, поэтому всё сложили под полки в своих купе.

– Ладно! – сказал я, захлопнув крышку багажного отсека, – Теперь коварный вопрос!

– Я думал, это по моей части, – выдавил Чак, улыбнувшись. Я смерил его хмурым взглядом.

– Ты тут вообще не вопросы задавать пришёл. Вопрос задам я – кто со мной к чёрному?

Песец открестился сразу, сославшись на усталость, похмелье, и неисправность пулемёта, в общем сделал всё, чтобы не пойти со мной. Добб лениво пожал плечами, как бы говоря мне, что как я скажу так и будет. А вот Чак вызвался сразу и без промедлений.

– Ну конечно...

– А что? – возмутился он, – Я же вас спас!

– Ты раздолбай, – пробасил Добб, сложив лапы на груди.

– Это почему же? – поинтересовался бывший бандит, вставая перед моим лучшим другом.

– Можешь много лишнего сказать, – подумал я, – Чак, спасибо тебе, но...

– Я всё равно пойду, – лис настоял на своём, – В конце концов, если бы не я...

– Лис, я тебе благодарен. Но может ты... отдохнёшь? Всё-таки офицерский состав, а ты ещё рядовой.

– Конечно, как будто это кого-то волнует! – всплеснул лапами лис, – Я иду.

– А если прикажу?

– А если не подчинюсь? – глумливо ответил лис, – Что тогда? Выгоните?

– Лоботомируем, – напомнил Добб.

Чак нахмурился и отвернулся.

– Не очень-то и хотелось.

Я посмотрел на Добба, потому на терминатора. Пушистая морда песца уже с трудом сохраняла спокойствие.

– Ладно, пойдёшь с нами, – похлопал я лиса по плечу, – Мы прикалывались.

– За такие шутки, в зубах...

– Отставить шуточки! – властно рявкнул я, – А то мы тебе покажем... Промежутки.

...Возле строительного вагончика, который не был в основном составе нашего поезда, а стоял на запасном пути, я увидел Молотова — волк часто и коротко затягиваясь, нервно курил папиросу. Увидев меня, он отбросил бычок и шагнул на встречу:

– Они вас не дождались, и начали.

Я кивнул на дверь:

– Как там?

Волк раздраженно махнул лапой, и вытащив еще одну папиросу отошел в сторону. Я открыл дверь.

Динозаврик вел оживленную дискуссию с огромным сенбернаром в городском камуфляже и черной разгрузке. Судя по обилию нецензурной лексики, у этих ребят были серьезные проблемы в общении.

Сенбернар назвал Динозаврика презервативом и заявил что он с таким, как он выразился “уродом”, работать не будет. Динозаврик, в ответ, заявил что фермы уцелевших фрагментов моста искорежены, и расчетной нагрузки не вынесут. Затем он добавил, что не будь сенбернар конченным обладателем звенящих гениталий он бы это тоже заметил.