Революция.com. Основы протестной инженерии

Механизмы делегитимизации

ВОЕННАЯ СИТУАЦИЯ, привносимая извне, является способом уничтожения имеющихся в данном обществе механизмов по порождению структурности как физической, так и виртуальной. Так действует не только война, но и путч или революция. Структурность может также не уничтожаться, а трансформироваться, что будет в определенной степени эволюционным процессом. Структурность может, наоборот, усиливаться, что часто происходит в кризисные периоды, включая военные конфликты, когда вступает в действие, например, цензура, а население естественным путем группируется вокруг лидера.

Все это в целом представляет собой борьбу либо за делигитимизацию имеющейся власти, либо за усиление ее легитимности. Сталин, уничтожая своих граждан, также усиливал легитимность своего режима, поскольку тем самым создавал вариант внутреннего единства страны. То есть перед нами проходят три варианта оперирования с имеющимися механизмами структурности:

• уничтожение механизмов структурности;

• трансформация механизмов структурности;

• усиление механизмов структурности.

Предназначение механизмов структурности состоит в удержании рамок своей страны как в физическом, так и виртуальном пространствах. Другие виды пространств (военное, политическое, экономическое, социальное) по сути служат поддерживающими по отношению к физическим и виртуальным рамкам. Например, мы военными или политическими силами отстаиваем право на свое существование. Разрушение их приведет на следующем этапе к разрушению физического и виртуального существования страны.

Интересно, что террористические сети пользуются чужими пространствами для удержания своих виртуального и физического существования. А это в свою очередь затрудняет борьбу с ними. Реально они «паразитируют» на чужих видах коммуникации. Попытки разрушить их сразу будут натыкаться на сопротивление со стороны гораздо более широкого круга граждан, чем просто террористы.

Т. Эш говорит о мыслительных барьерах, которые состоят не из колючей проволоки, а из мыслей, чувств и слов [1]. И этот тип барьеров не менее значим, чем тот, который встречается в реальном пространстве.

В систематике разрушения структурности речь идет в первую очередь о контроле над механизмами делегитимизации, поскольку от силы и мощи оппозиции и зависят возможности по выстраиванию этого процесса, которое ведется во внутреннем и внешнем поле. Например, кассетный скандал, вызванный записями майора Николая Мельниченко или многочисленные коррупционные скандалы эпохи Бориса Ельцина, например, дело Павла Бородина. Причем нас в данном случае не интересует суть обвинений, а сами механизмы делегитимизации власти. Этот и подобный виды скандалов идут по одной модели:

• появление негативной информации;

• распространение ее с помощью разного рода СМИ;

• легитимизация обвинений с помощью легитимных источников (например, парламента);

• подключение внешних источников давления (пресса, власть);

• политизация скандала с помощью выведения людей на улицы (митинги и демонстрации).

То есть вводится четыре вида прессинга власти: информационный, юридический, внешний и политический.

На каждом из этих этапов власть пытается реагировать, сначала с помощью молчания, потом происходят робкие попытки опровержения. Получается, что главной конечной целью при этом становится перевод скандала в русло обыденности: когда массовое сознание привыкает к чему-то, оно перестает быть основой для политизации.

Возьмем американский пример – ситуацию с Моникой Левински. Однако до Моники были и другие попытки делегитимизации – одна из них была связана с Полой Джонс со сходным набором обвинений против президента Билла Клинтона.

Советник Клинтона Джордж Стефанопулос приводит набор действий Белого дома при появлении первых обвинений Клинтона со стороны Полы Джонс [2]. Это была действительно серьезная проблема, поскольку в результате несколько последующих выступлений такого рода породили для Белого дома проблему Моники Левински.

В случае Полы Джонс Стефанопулос подчеркивает: «Моей целью стало размещение Полы Джонс в той же категории, что и Конни Хамри, – женщины, чьи рассказы были столь подозрительны, что их изложение не должно было удостаиваться внимания массмедиа» [2. – С. 267]. Отдельной задачей стало не допустить показ ее пресс-конференций по телевидению. И Стефанопулос лично связывается с представителями основных телесетей: Эн-би-си, Си-би-эс, Си-эн-эн. Целью было похоронить эту ситуацию в одном выпуске газеты. Здесь мы видим как приемы манипулирования информационным пространством в работе с телесетями, так и манипулирование когнитивным пространством, когда Стефанопулос пытается создать из Полы Джонс недостоверный источник.

Мы видим достаточно четкие задачи, которые пытался решить Белый дом:

• остановить распространение информации, замкнув его на однодневное событие;

• разрушить достоверность источника негативной информации;

• ограничить ареал распространения негативной информации печатными СМИ, не допуская ее до телеканалов.

Когда же остановить подобные действия в информационном пространстве в связи с появлением обвинений Моники Левински оказалось невозможным, возникла проблема с покаянием президента. Как нам представляется, в результате их удалось отбить, когда в массовое сознание внедрили разницу личной и президентской жизни Клинтона. Именно в этот момент, который четко продемонстрировали опросы населения, Билл Клинтон и выступил со своим покаянием, закрепив достигнутый успех.

Интересно в этом плане высказывается Дик Моррис, консультант Клинтона, который на тот момент официально уже не сотрудничал с Белым домом. До этого следует упомянуть, что он подчеркивает важность стратегии, иронически говоря о своих оппонентах: «Зачастую, особенно в предвыборных штабах республиканской партии, путают боеприпасы и стратегию, так что иногда план звучит так: «Будем палить негативными снарядами, пока не кончатся» [3]. Что же касается скандала с Моникой Левински, то в этом случае он считает, что сексуальные скандалы не входят в число приоритетов избирателей. Как, кстати, и скандалы коррупционного порядка, которые избиратель как бы не «видит», если они не доходят до суда.

Тем более что в ряде случае власть обладает возможностью предупреждающего удара, что позволяет разрушить планы оппонентов в самом начале. Это однотипно использованию информационных операций в военных ситуациях. Например, в ситуации Косово констатируется, что задолго до наступления критической ситуации миротворцы работали с албанскими и сербскими лидерами и влиятельными группами, чтобы модифицировать их отношение и поведение [4]. В качестве такой критической ситуации упомянуты и выборы, когда были инициированы личные встречи между противоборствующими лидерами, чтобы избежать политического насилия. Сходно в ситуации возникающих атак вновь инициировались встречи лидеров, раздача листовок населению и усиленное патрулирование, чтобы предотвратить продолжение насилия. То есть здесь дискуссия является способом предотвращения насилия.

Перед нами возникает разрешение конфликта не внутри конфликтной ситуации, а как бы с метауровня. Именно третья сторона, обладающая нужным уровнем авторитетности, а в данном случае и силы, становится таким метарегулятором конфликта. При этом ее роль моделируется как нейтральная, хотя на самом деле она является одним из участников.

При этом существуют варианты искусственного возникновения третьей стороны, когда обе стороны конфликта начинают обращаться, например, к международной общественности. При этом для одной из сторон это становится возможностью вынесения начавшихся процессов разрушения легитимности на международный уровень.