Режим бесконечной функциональности

– В случае уничтожения большей части группы, что вы должны были сделать?

– Продолжить задание.

– У нас другие сведения.

– Вы можете ещё раз вызвать тестеров, и они проверят мои воспоминания до начала операции.

Еще немного – и он начнёт грубить.

– Отстань от парня, – внезапно сказал офицер, и дознаватель с Павлом одновременно посмотрели на него. – Мне, например, и так всё ясно. Ты тоже видел, что случилось, и даже видел его записку с шифром. Куда уж больше?

Павел подумал о том, что Мязинцев сказал бы то же самое.

– Вообще-то, – начал дознаватель, и в его голосе появились наставительные нотки, – при его переводе я обязан уладить все формальности.

– Ну и улаживай без него. Считай, что он уже передан, а в ответах накарябай какую-нибудь ерунду, не мне тебя учить…

Дознаватель откинулся на спинку стула и повернулся к Павлу, оценивающе смотря на него.

– Если я дам тебе перечень вопросов, отправишь мне завтра готовые ответы?

Павел удивился, но постарался этого не показывать, и просто кивнул.

– А заявление на перевод?

Павел нахмурился:

– Перевод куда?

– В другое отделение, – ответил офицер.

– В патруль? – спросил у него Павел.

– В одну из РДГ.

Павел несколько секунд смотрел на него и потом кивнул.

– Хорошо, – сказал дознаватель, кинул ему через стол два листа и поднялся.

Павел поднялся следом, сложил бланки и сунул в вещмешок. Когда дознаватель ушёл, они с офицером остались одни и тот сказал:

– Я – майор Ивлин. Александр Петрович. Считай, что с этого дня ты среди моих бойцов.

Павел откозырял, но без запала.

– Рядовой Мещеров. Павел Семенович.

– Вольно, рядовой.

Павел надел рюкзак и прицепил сзади кислородную систему.

– Идём, – сказал Ивлин и махнул, чтобы Павел следовал за ним. Они медленно пошли по длинному коридору пропускного пункта. – Я провожу тебя до Базы. Ты без пропуска, да и поговорить нужно. Скажи-ка мне, почему ты отказался отчитываться перед своим сержантом, а?

Павел искоса посмотрел на него, выбирая между ложью и правдой.

– Стали бы вы доверять командиру, который посылает группу на убой, но не идет сам? – спросил он, не сразу сформулировав вопрос.

Ивлин усмехнулся:

– Обстоятельства разные бывают. Ты не можешь быть однозначно уверен, что он догадывался, чем закончится операция.

– Уверен быть не могу, – согласился Павел. – Но подозревать мне никто не запретит.

– Ясно, – сказал Ивлин. – Твои мотивы вполне объяснимы, только, мне кажется, ты не совсем понимаешь последствия своих поступков. Всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Ты отправил информацию и о наших, и о своих действиях в Академию. И в своём докладе ты выставил своего сержанта либо некомпетентным руководителем, либо предателем. Зависит от того, как всё повернуть.

Они подошли к дежурному, Павел забрал автомат, лопатку и нож, и перед входом они с Ивлиным остановились. Тот принялся что-то искать в карманах.

Павел понимал, к чему идёт разговор. На него попытаются надавить, чтобы он отозвал своё донесение или написал другое с рассказом о том, что не держит ни на кого зла.

Пожалуй, он опрометчиво рано сравнил этого майора с Мязинцевым.

Ивлин протянул пачку сигарет, и Павел вытащил одну.

– Окажись ненадолго на нашем месте, – сказал Ивлин, достал зажигалку и протянул ему. Павел прикурил. – Мы работаем на этой Базе и воспитываем собственные кадры на соседнем спутнике. И тут к нам переводят парня из другой Академии. Девять человек посылают на задание, но выживает только он один. Вопрос: почему? Отбросим тему с предательством, правда?

Павел затягивается и выпускает дым через ноздри. Лет пять назад он бы с возмущением начал оправдываться, пару лет назад подумал бы, что это угроза. А сейчас не чувствовал ничего, воспринимая всё отстраненно и сразу же забывая.

– Первое предположение, которое приходит на ум: парень лучше подготовлен. И даже если так, представь, в каком свете предстанет наша Академия и её бойцы? Встает вопрос не только о компетентности твоего сержанта, но и о нашей общей компетентности. И всё это накануне прилёта Ли Гуамина. Твоя Академия может раздуть из этого «инцидента» немалый скандал. И тогда поднимется вопрос о нашем пребывании здесь. Может оказаться, что мы будем не нужны. Может оказаться, что нас расформируют. Ты понимаешь, что я хочу до тебя донести?

– Я понимаю, – сказал Павел. Несколько водителей стояли на платформе невдалеке и обсуждали последние цены на машины. Он бы с большим интересом слушал их, чем майора.

– Хорошо, – медленно сказал Ивлин. – Поэтому мы постараемся забыть это дело, а ты подпишешь форму о неразглашении и больше не будешь доносить о деталях операций посторонним.

– А меня больше не будут отправлять на убой? – спросил он и повернулся, смотря на Ивлина.

Чужое лицо не дрогнуло, но в голосе послышалась угроза:

– Кажется, ты не понял…

– Я понял, – перебил его Павел. Ивлин приподнял брови в удивлении. – Я знаю, что для всех было бы лучше, если бы я слёг в том поле, рядом с остальными. Вот только я не подписывался на смерть из-за ошибок какого-то штабиста. И после всего как я могу быть уверен, что вновь не окажусь в подобной ситуации?

– Твои слова предвзяты, а обвинения в адрес сержанта необоснованны. Но я позволяю тебе высказаться, учитывая, через что ты прошёл.

Павел едва не закатил глаза после этих слов.

– И как бы ты ни хотел показательных избиений, реальных доказательств у тебя нет, и всё сводится лишь к догадкам и предположениям, которые несложно опровергнуть. Поэтому, если ты всё ещё хочешь работать, тебе придётся подписать документы и прекратить вести себя, как перепуганный кадет.

Павел подавил желание поморщиться.

– Кадеты невоеннообязанные, никого бы из них не поставили в группу смертников.

– Ты просто не понимаешь, что говоришь. Но я прощу тебе эти слова в первый и последний раз. Мой тебе совет: побыстрее забудь обо всём и впредь постарайся вести себя более уважительно. Мальчик.

Они некоторое время смотрели друг на друга, в пальцах Павла тлела сигарета, и он представлял, как тушит её о чужое лицо.

Он себя не обманывал. В том, что Ивлин вообще с ним разговаривал, была заслуга отца и наставников, а никак не его – неудачно выжившего рядового.

– Я знаю, как работает система, – наконец сказал Павел, отворачиваясь. Он сделал последнюю затяжку и щелчком выбросил окурок с платформы. – Я себе не враг. И отдаю отчет, по каким причинам вы вообще со мной разговариваете.