Ричард Длинные Руки – эрцфюрст

— Крепкие и свирепые. В Сен-Мари таких нет.

— Мы сами с Севера, — напомнил я. — Потому и победили сен-маринцев. И подбирать в войско будем северян.

— Но оружие пусть куют здесь, — уточнил он.

— И доспехи, — добавил барон Альбрехт. — А из Вестготии привозят вообще такое, что просто сказка!.. Даже Растер не мог разрубить вестготский панцирь.

День солнечный, цветные одежды смотрятся особенно ярко и празднично, а в цветных все, никаких полутонов, мужчины предпочитают ясные четкие цвета, такие же навязывают и женщинам.

На арене уже гарцуют молодые рыцари, демонстрируют умелое обращение с конями. Некоторые сшибаются в схватках, но пока ажиотажа нет, новичков сразу видно, все в нетерпении ждут выхода настоящих бойцов.

По обе стороны от моего трона с двумя креслами справа и слева тянется крытая галерея для особо благородных, приближенных к двору, а остальные степенно рассаживаются на добротных лавках из свежеоструганного дерева. Красить не красили, лаком не покрывали, так что у кого-то штаны могут прилипнуть к выступившему из щелей древесному клею.

Женщины держатся стайками, так они смелее и даже нахальнее, молоденькие, раскрасневшиеся от мужского внимания, с блестящими глазами, стреляющие ими во все стороны, ненадолго задерживая хитрые взгляды на молодых и статных рыцарях.

Розамунда блистает дерзкой и отточенной красотой, золотая корона на ее пышно взбитых волосах не в состоянии соперничать с блеском ее глаз и задорной улыбки.

В большом тронном кресле она выглядит взрослеющим ребенком, куда могла бы взобраться с ногами, а то и лечь, свернувшись калачиком.

Она хлопала в ладоши, радовалась, кричала пищаще-задорно, размахивала голубым платочком.

Я поглядывал на нее с той нежностью, которую испытываешь к детям, чьи невинные радости так просты и незатейливы.

Она как-то перехватила мой взгляд, чуть смутилась.

— Ваше высочество… я что-то делаю не так?

— Все так, — успокоил я. — Все замечательно.

Она сказала, оправдываясь:

— Сегодня последний день не только в этом кресле… но и вообще в Геннегау. Мы с будущим мужем будем жить в его имении, это почти у Стены, что отделяет нас от Вестготии.

— Семейная жизнь, — заверил я, — полна радости. Ну, как я слышал.

— Да, — согласилась она. — Я тоже слышала. И мой жених хорош, на него все мои подружки заглядываются… Хотя я, конечно, влюблена в Геннегау и вообще в большие города… Ой, как его ударили!

На поле с резким звоном, от которого у меня заныли зубы, вылетел закованный в хорошую сталь рыцарь в шлеме с пышным плюмажем из покрашенных в разные цвета перьев.

Упал он с таким грохотом, что на поле моментально выбежали оруженосцы и даже не пытались поднять его на ноги, а сразу бегом поволокли с арены, а вдогонку гремели бурные аплодисменты армландскому графу Кристофу Шлоссеру, это он красиво ссадил щеголя, даже не пошатнувшись, а у края поля не стал менять копье на новое.

— Ваш муж не участвует? — спросил я.

— Он очень хотел, — ответила она со смехом, — но мои и его родители заставили уехать в имение и срочно готовить к моему приезду. Сразу после свадьбы мы и отправимся туда.

— Поздравляю, — сказал я, — и в самом деле завидую вашему мужу.

Она скорчила хитрую рожицу и почти показала мне язык.

— Так вам и надо… Ой, это же сам Максимилиан фон Брандесгерт?

— Он, — подтвердил я.

— Я много слышала о нем… Он барон?

— Уже граф, — уточнил я. — В его владениях целое королевство! Уверен, о Максе услышите еще много чего.

Она не отрывала от него восторженного взгляда, но услышала и переспросила:

— Что вы имеете в виду?

— Он еще молод, — ответил я. — И себя еще покажет.

— В чем еще, — поинтересовалась она ехидно, — помимо войны?

— А войны никогда не кончаются, — заверил я. — Просто потом они ведутся другими, более зверскими методами. Ну там экономика, информация, слухи, кабальные договора, концессии, неравноправные союзы…

Она охнула:

— Он и в тех войнах зверь?

— Надеюсь, — ответил я. — Надеюсь. Леди Розамунда, вам очень идет это платье.

Она изумилась:

— Правда? Я была в нем и вчера!

— Вчера я видел только вас, — заверил я галантно.

— Ах, — вскрикнула она, — значит, сейчас я уродина?.. Ладно-ладно, ваше высочество, я дразнюсь, как и вы.

Щебеча и чирикая, она не отрывала взгляда от поля, где закованные в железо люди сшибаются, падают, а я, напротив, замечал больше, что и где вокруг арены, сразу обратил внимание, что со стороны шатров показалась повозка, запряженная парой лошадей, у края поля вылез отец Тибериус, настоятель монастыря цистерианцев.

Некоторые сразу же начали прикладываться к его руке, достаточно мозолистой, как помню, а он, наскоро благословив, оглядевшись, уверенно направился в сторону крытой галереи, где расположились самые знатные во главе с моим высочеством.

Леди Розамунда поморщилась, но я наклонился в другую сторону, где бурно реагирует на схватки барон Альбрехт.

— Дорогой друг, уступите на время нагретое вами место отцу Тибериусу.

Он хохотнул:

— Неудобно держать духовное лицо на ногах?.. Перед сюзереном все должны стоять, ваше высочество. Но, конечно, я схожу навестить моих друзей, что готовятся выйти на поле…

— Спасибо, дружище.

Он поднялся, сказал с сочувствием:

— Но вы становитесь скучным, ваше высочество.

Лорд Джеймс Гарфильд, что сидит дальше, обронил меланхолично:

— Как и все мы. Но это я так, не обращайте внимания.

Его сосед, верховный лорд Джералд Бренан, вдохнул, покачал головой.

— А как было здорово, когда на коне, ветер бьет в морду, копыта гремят, а ты летишь в восторге сердечном, вздымая острый меч…

Альбрехт уже шел вниз ближе к арене, а я наблюдал за приближающимся настоятелем, мучительно выстраивая доводы, чтобы каким-то образом начать разгон научного мышления, что зародилось как раз в монастырях.

До этого уже говорил с монахами, а потом и с магами насчет тех изобретений и открытий, которые можно сделать уже сейчас. На примере тех же линз, известных еще в Древнем Египте, где их использовали только подслеповатые фараоны и вельможи, чтобы читать указы, но никто никогда не догадался, что вместо того, чтобы таскать с собой тяжеленные кремень и огниво, достаточно одной изящной линзы, чтобы разжечь костер. Правда, ночью не получится, зато днем всегда, благо небо в Египте безоблачное, а солнце жаркое.